В тот же день я объявила Аделаиде, что отныне она соуправляющий. По косметике и прочим целибам. Она изумилась, потом повисла у меня на шее. Потом поскучнела и сказала, что сможет бывать там разве что через день. Потому что совершенно не хочет оставлять меня надолго одну. Ибо, когда я являюсь среди ночи, белая, как покойник и начинаю таращиться в потолок, будто прикидываю грузоподъемность крюка от люстры, а от меня пахнет порохом… Кто-то должен поить меня горячим шоколадом с зефирками и гладить по голове. На том и порешили.

В назначенный день, с самого утра в 'Змее' начали собираться гости. Почетную обязанность встречать их я переложила ничтоже сумняшеся на управляющего. А сама по совету Эрика щеголяла в легких брюках, легкой белой блузе, сандалиях и соломенной шляпке. Брала, как он выразился, эпатажем. Женщины из высшего общества, видевшие меня, ахали, прикрывали губы веерами и вполголоса обсуждали неприличность моего поведения и вида. Ага. Мнение некоторых людей очень важно для меня, у меня даже есть специальный палец на руке на этот случай.

Зато потом они потихоньку пытались узнать у управляющего или слуг — где можно купить подобное. Второй комплект был выдан приехавшей с самого утра Тайе, от чего ледяная графиня была в немыслимом восторге. Она в благодарность взялась мне помогать с премьерой: сцена, актеры, салют после, и, конечно же, режиссер.

Маэстро Филличио, напрочь забыв о вчерашнем, начал безумно восторгаться образом. Потребовал у примадонны в своей пьесе остричь волосы и переодеться в такое же. Вышел скандал. Примадонна вопила и швыряла в него из своего специального шатра фужеры, парики и элементы гардероба. Вокруг шатра прыгал цирюльник с ножницами, боясь заходить внутрь. Я одолжила из собственного гардероба еще одни брюки и рубаху, и маэстро меня совершенно заобожал. Примадонну скрутили, влили в нее успокоительного, обстригли и переодели.

Скандал получился знатный. Все гости получили от процесса массу удовольствия.

Кто-то знакомился с купальнями, кто-то плавал в море, кто-то танцевал под живую музыку, пил игристое вино, или ел за столиками под разбитыми на лужайке шатрами.

Слухи ползали самые противоречивые.

Сначала ко мне подошел управляющий и спросил, когда я собираюсь объявить о помолвке — до спектакля или между ним и салютом? Я сделала круглые глаза и принялась открещиваться. Он хмыкнул, но отстал.

Потом явилось мое семейство. Матушка и Француаза быстренько пошли знакомиться с целебными ваннами. Я оставила за ними одни из лучших номеров в вечное пользование. Елена с подругами тайком баловались игристым вином, а вот отец взял меня за жабры.

— Ты мне скажи, дочь, ты выходишь замуж или нет? — деловито поинтересовался он.

Я покачала головой.

— Нет.

— А почему тогда в столице половина слухов о твоей тайной помолвке с виконтом?

— Просто все немного вышло из-под контроля. Он не понимает, когда ему говорят 'нет'.

— А мэтр Купер?

— Папа, я не выхожу замуж! Мне вот этого всего, — я обвела рукой происходящее вокруг, — за глаза хватает.

Он покачал головой, кажется, немного разочарованно.

— Эх ты, воробей…

— Все нормально, — улыбнулась я, — сейчас все успокоится, и я подумаю над планами на жизнь, ладно?

— Успокоится — это ты на счет твоего курорта?

— Ну конечно!

'Боги, только бы Ник ему ничего не сказал! Мне не хватает только выяснения отношений с семьей!'

Управляющий с какими-то вопросами меня спас. Отца это, кажется, не совсем устроило, и он обещал закончить беседу позже. Я кивнула и сбежала.

Проходя мимо импровизированного ресторанчика, я внезапно увидела мою мелкую сестру Елену, беседующей с подозрительно знакомым рыжеволосым типом. Я подошла к ним, извинилась и увела Эрика в сторону на пару слов. Мы укрылись за какой-то портьерой.

— Где Десятый и Дэвлин?

— Дэвлин будет позже, у него какие-то дела, а Десятый просил извиниться. Мне кажется, он просто не хочет привлекать к себе всеобщее внимание, рост все-таки скрыть не удастся под любой личиной. Зато я видел полковника Идальго и капитана Хольстена.

— И успел найти мою сестру, — усмехнулась я.

— Серьезно? — изумился Эрик. — Твоя сестра? Это значит — нет?

Кто я такая, чтобы лишать Елену сердечных переживаний?

— Сами разберетесь, — пожала я плечами, — люди взрослые.

— И ты не будешь ревновать? — проговорит он мне прямо на ухо так, что по шее привычным строем побежали мурашки. Дрессирует он их что ли?

— Эрик, скажи мне, — так же тихо продышала уже я в его ухо, — есть ли женщина, которая заставит тебя бросить нашу маленькую команду? После всего, что было?

— Нет, — признался рыжий, — такой нет и быть не может. И вообще! Хватит меня дразнить, принцесска.

— Да? И чего я такого делаю? — промурлыкала я, вставая на цыпочки и чуть касаясь губами его уха.

— Вот это самое!

— Лжец! У тебя все прекрасно с самоконтролем. Ты же снайпер!

Он ухмыльнулся.

— Просто кто-то однажды залез мне в голову…

Я вспомнила лес, нож в руке и сжигающее меня изнутри пламя. Забавно, больше меня это не ужасало. Скорее даже наоборот.

— До сих пор вспоминаешь?

— Иногда.

— Я тоже. Может, повторим как-нибудь? Ну чтобы ты снял свои талисманы…

Он глянул на меня своими наглыми зелеными глазами и снова ухмыльнулся.

— А ты не боишься?

— Нет. А ты?

— Ты б знала, как мне этого хочется.

— Ладно, нас сейчас окончательно потеряют.

— Так ты не ревнуешь? На счет Елены? — уточнил он.

— Я тебя почему-то вообще ни к кому не ревную.

— Ладно, — проговорил он, — обещаю не делать ничего совсем плохого.

— Ага.

Он выскользнул из-за портьеры, а я пошла искать бургомистра и капитана, нашла и потащила их к отцу — знакомиться с одним и здороваться с другим, с условием — не нервировать его ненужными подробностями. Оба пообещали молчать.

— Что я, сам молодым не был? Не понимаю? — проревел Идальго.

Мужчины разговорились, к ним присоединился папин друг — барон Тревор, и они бочком-бочком направились к ресторану. В самый дальний угол, чтобы никто не мешал хлопнуть по паре рюмашек. А может, и не по паре. Пусть их, праздник сегодня. Главное, чтобы Ник не вспомнил про мои художества.

День был ужасно долгим. Иногда рядом появлялась Елена, с бокалом энтильского и горящими глазами. Я аккуратно намекнула ей, что Эрика не переделает ничто вообще. Она тоже полюбопытствовала — не против ли я? Я махнула рукой. Делай, мол, что хочешь, но потом не жалуйся.

— А если бы я вышла за него замуж? — азартно воскликнула она.

— А что бы от этого для него поменялось? — полюбопытствовала я.

— Думаешь?

— Давай лучше выпьем!

Мы чокнулись хрустальными бокалами, сделали по глотку и она снова упорхнула искать Эрика. Кажется, дело было серьезное.

Потом подошла Тайя, прицепила мне на рубаху огненную лилию. Она была зачарована каким-то артефактором и разбрасывала иллюзорные искры и языки пламени. У нее самой была ледяная роза. Это было… мило. Лед и пламя? Хех. Думала ли я, что мы подружимся? Как все может меняться, когда ты переосмысливаешь свою жизнь.

Потом явились маркиз Харл Вилетти и Вилен Скамба. Ага! И недоделанные некроманты тут же! Я им ужасно обрадовалась. Они просто не знают, что мы только что убили их куратора… Стоп. Я обещала себе не думать об этом.

Мы выпили уже с ними, и они сбежали знакомиться с девушками из ближайшего 'цветничка'.

Где же носит Дэвлина?

Маг появился только вечером, заставив меня окончательно издергаться, когда центральную поляну оккупировала сцена, освещенная магическими разноцветными светящимися шариками и гирляндами. Перед ней расставили летние садовые скамеечки и кресла. Шуршащие юбки, сверкающие украшения, смех и болтовня. Официанты с энтильским и маленькими бутербродиками на шпажках. Все красиво и стильно. Шикарно! Надо же, когда-то оказаться хозяйкой такого приема казалось мне пределом мечтаний. Столько внимания. Обожания в мужских глазах и зависти в женских. Но сейчас только хотелось, чтобы все это поскорее кончилось.