— Ему это так не пройдет, — прошептал Финеас пораженно. — Отец обо всем узнает…

— То есть вы считаете, что она не сделала ничего плохого? — Альбус зло сжал его плечо. Финеас смутился.

— Что бы она ни сделала, он не имел права поднимать на нее руку. Она леди, а с ними так нельзя.

— Свинья она, а не леди, — фыркнул Альбус. Между тем Сполдинг понял, что Клеменси не удастся стряхнуть, и с неохотой отпустил Луизу. Та в ярости затопала ногами:

— Мерзкая грязнокровка! Мне не нужна помощь от такой, как ты! А вы, — она ткнула пальцем в Сполдинга, — вы работаете здесь последний день!

Она рванулась прочь, Клеменси побежала за ней, и Финеас, с неожиданной силой вырвавшись, умчался следом. Альбус поколебался: ему не хотелось оставлять приятельницу в компании двух слизеринцев, однако все тот же козлиный голосок нашептал, что если он вмешается сейчас, то только все напортит. К крайнему его удивлению, Клеменси управилась сама. Она не делилась, что такого сказала Финеасу и Луизе, но маленький Блэк не пошел жаловаться отцу. И Луиза Монтегю, видимо, никому не пожаловалась. С Геспер и Эллой она с того дня не разговаривала, обидевшись, что они бросили ее в минуту опасности, а дружить стала с Камиллой Фарли — очень тихой черноглазой девочкой с гладким тяжелым узлом русых волос. Как-то, приглядевшись, Альбус узнал в Камилле девочку, в тележку которой врезался на платформе.

Хотя сентябрь перевалил за середину, погода по-прежнему стояла изумительная. По утрам ударяли небольшие заморозки, оставлявшие белую корочку на траве и запах подмерзших яблок в воздухе; он смешивался с запахами сосен и прелых листьев, и воздух бодрил с одного глотка. Желтизна трогала листья нежно, и сквозь них, истонченных осенью, ярко просвечивало солнце.

Преступлением было в такой день оставаться в замке — особенно, если выдался выходной. В воскресный день школьники высыпали на улицу, едва закончился завтрак. Об уроках не хотелось думать.

Компания Альбуса вышла за порог в полном составе, но быстро разбилась: девочки убежали искать последние цветы и яркие опавшие листья, а мальчики уселись на траву у озера и довольно вяло — от солнца и воздуха их размаривало — болтали о новой затее профессора Корнфута. Задумка с телескопами удалась ровно наполовину, некоторые не получилось даже собрать заново, но учитель не унывал. Он решил при помощи учеников внести поправки в изрядно устаревшие, по его словам, карты звездного неба.

Вода, колеблемая ветром, билась о днища еще не убранных лодок. Генри Уизли отцепил одну из них, помог усесться сестре и Джейн Вэнс и начал старательно грести, вывозя их к местам, заросшим кувшинками: девочки, видно, хотели взглянуть, не осталось ли цветов.

— По-моему, он все-таки малость не в себе, — вздыхал Элфиас, пытаясь смастерить кораблик из подорожника. — Ухода за стариком никакого.

— Зато карты у него интереснее, чем в учебнике, и в половину телескопов теперь лучше видно, — возражал Лэмюэль.

— Да, потому что мы с Айлой и Клеменси протерли от пыли стекла и вставили обратно… Ого!

Вода плеснулась необыкновенно шумно. Элфиас подскочил, указывая на озеро, Альбус, почти задремавший, увидел, как лодка, пару минут назад скользившая по поверхности, плавает кверху днищем. Вот около нее показалась рыжая голова… Вот вторая — с Розалин смыло шляпку… Джейн не было. Альбус без раздумий скинул мантию и бросился вплавь.

Джейн все же вынырнула — видимо, ее откинуло на пару ярдов от лодки, — и забилась, отчаянно крича. «Она не умеет плавать, — сообразил мальчик, — и этак быстро обессилеет». И точно, через несколько минут Джейн снова ушла под воду. Когда Альбус добрался до места, где она появлялась, то заметил в темной воде лишь что-то, похожее на колеблющиеся бурые водоросли. «Волосы». Ухватил, потянул, нащупал в воде плечо, подтолкнул. Девочка вынырнула и закашлялась. Альбус оглянулся: к перевернутой лодке приближалась другая, Малкольм с приятелем гребли изо всех сил. Поддерживая Джейн, мальчик поплыл к берегу.

Он тоже выдохся быстро: не ожидал, что маленькая, хрупкая, как тростинка, Джейн окажется такой тяжелой. Должно быть, платье и накидка, намокнув, тянули вниз. Все же он плыл, пока не понял, что сможет достать до дна. Тогда он подхватил девочку на руки (она потеряла сознание) и понес. Он был благодарен Оскару Фенвику, который, отделившись от кричавшей толпы на берегу, все же рискнул войти в воду и забрал у него ношу. Шатаясь и отдуваясь, Альбус опустился на тонкую полоску песка и с минуту выравнивал дыхание. Потом обнаружил, что Элфиас уже извелся, тряся его за плечо.

— Что? Как ты? Я чуть не чокнулся, думал, она утянет тебя на дно… Ты совсем сумасшедший, даже не разулся! Снимай ботинки, из них надо вылить воду! Сейчас я найду твою мантию.

Альбус бросил бессмысленный взгляд на причаливавшую к берегу лодку со всеми Уизли, отодвинулся подальше от воды и стал возиться с мокрыми шнурками.

— Идиот! — закричал рядом Элфиас. — Ты зачем это сделал? Альбус, этот сумасшедший отдал твою мантию Вэнс!

— Так Вэнс мокрая, — растерянно ответил Лэмми.

— Он тоже мокрый, бестолочь, — махнул Элфиас рукой. Лэмми, присев рядом, протянул Альбусу собственную мантию, которую тот, к сожалению, не смог даже надеть: она была ему безнадежно мала. Но тут подоспела Анджела и живо обсушила Альбусу одежду.

…До вечера все пострадавшие оставались в Больничном крыле; Альбус тоже был причислен к таковым, хотя и без всяких, на его взгляд, оснований. Его, Генри, Розалин и Джейн укутали в одеяла и заставили выпить перечное зелье, из-за которого повалил из ушей пар. Потом, правда, выдали по чашке горячего бульона, что пришлось мальчику по вкусу гораздо больше. Джейн к бульону не притронулась: очевидно, нервное потрясение слишком сильно на нее повлияло. Она молча лежала, глядя в потолок, и изредка вздрагивала. «Наверное, зря к ней не пускают никого. Ее лучше расшевелить», — подумал Альбус и попробовал заговорить с девочкой, но она зажала уши и уткнулась в подушку.

— Оставь ее, — посоветовала Розалин. — Ей потом станет лучше. Все-таки, подумай, она чуть не погибла… Если бы не ты.

Генри сердито поджал губы.

— Вы же знали, что может всплыть гигантский кальмар. Зачем было затевать такое?

Его сестра растерянно пожала плечами.

— Но мы же не знали, что он всплывет именно в этом месте. И что ему вообще вздумается сегодня подниматься.

Всех их, кроме Джейн, выпустили к ужину. Альбуса у дверей Большого зала поджидала вся его компания: Клеменси бросилась его обнимать, Айла повторяла, что он поступил, как настоящий мужчина, а Викки шутила, что теперь, пожалуй, ему придется спасаться от поклонниц. За факультетским столом его встречали как никогда приветливо: ему зааплодировали куда более бурно, чем в день распределения, а старшие мальчики так и норовили пожать руку. Дональд сидел мрачнее тучи, но молчал. Зато Анджела сама пододвинула ему лучшие куски запеканки.

— Профессор Боунс присудила Гриффиндору пятьдесят баллов, — с гордостью сообщила она.

— А почему не профессор Сполдинг? — удивились Лидия. Оскар посмотрел на девочку строго:

— Потому что присуждать баллы своему факультету — недостойное подыгрывание. Оставим это слизеринцам.

Лидия покраснела. Остаток вечера прошел в обсуждении грядущего матча по квиддичу и судьбы шляпок Розалин и Джейн. Их удалось выловить и обсушить, однако они оказались безнадежно испорченными. Решено было, украсив их сухими цветами, установить над камином как памятник гигантскому кальмару.

Когда Альбус выходил с ужина вместе с друзьями, профессор Сполдинг догнал его и отозвал в сторону. Некоторое время учитель молчал, пощипывая длинный ус.

— Сегодня вы оказали мне личную услугу, — проговорил он, наконец. — Мисс Вэнс — дочь моего друга и сослуживца, крестница моей покойной жены… Джемма очень любила ее и не перенесла бы, если бы с этой девочкой что-то случилось. Поэтому позвольте вас поблагодарить.

Альбус, не зная, что ответить, просто кивнул. Сполдинг спохватился: