— Мы будем есть в столовой, мисс…

— Кэт Сандерс.

В столовой Паркер задумчиво наблюдал, как девушка расставляет приборы. Когда она собралась уходить, Паркер остановил ее:

— Одну минутку, мисс.

Кэт повернулась. В ее заплаканных глазах появилось любопытство.

— Произошла трагедия, — сказал инспектор. — Скажите, мисс, не заметили ли вы вчера или за последние дни что-нибудь необычное? Что-то, что нарушало бы привычный ритм жизни? Может, какая-нибудь мелочь?

— Да нет, вроде. Ну, может, то, что у ворот палатка, а там молодые люди…

— Ну а кроме этого, — усмехнулся Паркер.

— Ничего. Может… Но это уже совсем, наверное, неважно.

— Что? — спросил Паркер. — Что неважно?

— Да стакан. — Увидев неподдельный интерес в глазах Паркера, она добавила: — Стоял в холле, на камине.

— Когда?

— Сегодня утром. Я сегодня не убирала, как обычно, потому что тот мистер запретил до всего дотрагиваться. Но когда рассвело, я все-таки решила подмести в холле, потому что эти господа столько грязи нанесли, ни один из них ноги не вытирает.

— Так. И что?

— Ну и он там стоял. Полный апельсинового сока.

— А не мог его кто-нибудь поставить еще вчера?

— Мог. Но в половине одиннадцатого я решила поискать отломанный кусок от ручки пылесоса, Малахия починить обещал, так стакана там тогда не было. А утром, когда проснулась и встала, хотела пойти узнать, не надо ли чего миссис Драммонд, так увидела его. На него как раз свет падал.

— И что вы с ним сделали?

— Как что? Взяла его и отнесла на кухню. Вымыла, а потом со всей посудой отнесла в буфетную.

— Где эта буфетная?

— Да тут, рядом со столовой. Я его туда отнесла и поставила.

— Вы хорошо его вымыли и вытерли?

— Конечно, мистер, — в голосе девушки зазвучала обида.

— Буфетная всегда открыта?

— Да, всегда.

— Большое спасибо, мисс Сандерс.

Паркер сел за стол и положил в чашку два кусочка сахара.

Сделав книксен, Кэт Сандерс направилась к двери.

— Одну минутку, мисс.

Кэт остановилась.

— Ручки на дверях чистят каждый день?

— Каждую неделю, мистер, порошком, а каждый день протирают тряпкой.

— А в кабинете?

— Точно так же.

— А вчера вечером вы случайно не протирали ручки кабинета мистера Драммонда?

— Нет, мистер. Я никогда не делаю этого вечером.

— Большое спасибо, мисс Сандерс, — проникновенно сказал Паркер.

Мы ели в молчании. Я, выпив две большие чашки кофе и с трудом проглотив кусок хлеба с маслом, отодвинул тарелку.

— Больше не могу.

— Я тоже. — Паркер встал. — Ну что ж, пойдем послушаем профессора Роберта Гастингса.

— Я ничего не могу сказать вам по поводу этой ужасной трагедии, — сообщил Гастингс. — Я глубоко потрясен и вместе со мной, я думаю, все, кто понимает, насколько огромен научный вклад Драммонда в ту область, в которой он работал. Это непоправимая утрата для всей мировой науки. Неважно, что я уговаривал его работать в Америке, это все вопросы промышленной конкуренции. Сама личность мистера Драммонда и его мозг были бесценны для человечества.

— Но в случае отъезда мистера Спарроу в Америку, смерть Яна затормозила бы развитие этой области науки в Англии, и она бы расцвела в Соединенных Штатах, не правда ли?

— Я вас не понимаю, — сказал Гастингс. — То есть я не желаю вас понимать.

— Профессор! — Паркер встал. — Я нахожусь здесь, чтобы найти убийцу Яна Драммонда. Только сумасшедшие убивают без мотива. Его убил не сумасшедший. Поэтому я ищу мотив. Вы теоретически могли убить Драммонда, чтобы его работа осталась незаконченной.

Роберт Гастингс побагровел и вскочил. Глаза его метали молнии.

— Еще слово, и вы… — вскричал он.

— Я не хочу сказать, что это вы убили Драммонда, вы не могли это сделать практически, но почему убийцей не мог бы оказаться человек, находящийся в сговоре с вами?

Гастингс все еще прерывисто дышал, но спокойный тон Паркера подействовал на него.

— Вы отдаете себе отчет в том, что вы сейчас сказали?

— А почему вы считаете, что все остальные имеют меньше права на уважение, чем вы? Драммонда не убивал никто из посторонних. Значит, его убил кто-то из вас.

— Я понял, инспектор. — Гастингс снова сел. — Я скажу вам все, что знаю, но, боюсь, знаю я немного.

— Хорошо. — Паркер скрестил руки на груди. — Вы возмущаетесь тем, что я говорю, что вы могли бы убить мистера Драммонда. А я могу арестовать вас прямо сейчас и, видимо, так и сделаю, если вы… — Паркер сделал паузу, — если вы мне не объясните, откуда взялось это пятнышко крови на носке вашего левого ботинка. — Он наклонился и ткнул пальцем в ботинок Гастингса.

Смертельная бледность покрыла лицо профессора.

— Что? — прошептал он. — Пятно крови? — Он закрыл глаза. — Что, что вы собираетесь делать? — дрожащим голосом спросил он. — Я не знаю, откуда.

— Мы отдадим этот ботинок на химический анализ и без труда узнаем, что это кровь Яна Драммонда. И тогда вы, профессор, попадете в тюрьму. Если же вы мне расскажете, откуда взялось это пятно на ботинке, может быть, я вам поверю.

— Вы, наверное, не понимаете, какое положение я занимаю в мире науки… Вы отдаете себе в этом отчет?

— А вы, профессор, отдаете себе отчет в том, что вы были гостем в том доме, где совершено убийство хозяина, человека, которому вы только что пели дифирамбы? И что, скрывая правду, вы помогаете убийце?

— Но я повторяю, что я не убивал Яна Драммонда. Клянусь!

— Мистер Гастингс, вы ведете себя как ребенок. Вы были здесь в ночь убийства, испачкались в крови и не подняли тревогу. Всего-то пустяков!

Голова Гастингса упала на грудь, как у боксера после нокаута. Он глубоко вздохнул.

— Когда Филипп Дэвис пришел ко мне за тысячью фунтов, он выглядел таким странным. А за десять минут до этого у меня был профессор Спарроу, с которым мы час назад обсуждали условия его отъезда в Соединенные Штаты. Он вошел ко мне с бледным лицом и дрожащими руками и заявил, что он отменяет свое решение по причинам, о которых он не может мне сказать. А тут и Филипп Дэвис сообщает о своем внезапном согласии уехать, хватает чек и выскакивает с ним так поспешно, как будто за ним гонятся. Конечно, было о чем задуматься. Я чувствовал… Я понимал, что между ними всеми что-то происходит. Я сидел и думал: Спарроу согласился, потом вдруг отказался, Дэвис прежде отказывался, потом внезапно согласился. Что же случилось? Я решил спуститься к Драммонду и все выяснить. И я спустился. Дверь была закрыта. В его кабинет не стучатся. Я тихонько открыл дверь и вошел. И тогда я увидел… Я подошел к нему, чтобы посмотреть, жив ли он и нужна ли ему помощь. Когда я увидел, что ему уже ничто не поможет, я понял, что подозрение может пасть на меня. Драммонд в разговоре упоминал письмо, которое пришло в английскую полицию. Он смеялся над этим. Но мне теперь было не до смеха. Я бросился к дверям и в этот момент вспомнил, что оставил отпечатки на ручке. Я дочиста вытер рукавом обе ручки. А потом на цыпочках взбежал наверх и закрылся в своей комнате. Я разделся, лег, но, конечно, заснуть не смог и поэтому прекрасно слышал, как Филипп подсунул мне чек под дверь. Все, что я сейчас вам сказал, это абсолютная правда, и добавить мне больше нечего.

— Та-ак… — Паркер сел. — Как долго вы находились в кабинете?

— Минуты три.

— Хорошо. Возвращайтесь к себе, мистер Гастингс, и никуда не выходите, пожалуйста.

Гастингс встал. Он был очень бледен.

— Я надеюсь, вы меня всерьез не подозреваете в убийстве? — взволнованно спросил он.

— Нет, — Паркер отрицательно покачал головой. — Еще перед тем, как вы сюда вошли, я знал, что вы не могли убить Яна. Я знал, что вы были здесь после убийства.

— Так, значит, вы знали… — пробормотал Гастингс и вышел, вытирая капли пота со своей лысины.

— А теперь нам придется поговорить с Сарой, — с грустью сказал я. — Как бы я не хотел при этом присутствовать!