— Что бы подумала Прим? Что бы подумал любой из наших погибших? Они бы прокляли нас за то, что мы их забываем, за то, что притворяемся, что все в порядке после всех наших потерь. Они бы пристыдили нас за то, что мы можем вставать поутру, есть, жить нашими маленькими жизнями и закрывать глаза на ту пустоту, которую они по себе оставили. Захватите это с собой в Капитолий. Мы живем дальше, но наша история вовсе не слащавая сказочка, которую вы хотели бы растиражировать и распродать. Никто из нас здесь не живет в сказке! — она обозрела комнату в поисках Хеймитча, который сидел как ворон на жердочке и явно был доволен происходящим. — Мне больше нечего добавить.

Сказав это, она вскочила со своего места, чуть не опрокинув стул, и пулей вылетела из комнаты, помчалась вверх по лестнице. Я тоже подорвался и побежал со всех ног вслед за ней. Остановилась она только, оказавшись в нашей квартире, вдали от камер и чужих пристальных взглядов.

Когда я запер за нами дверь, она кинулась в мои объятья и вновь оплела меня как лоза. Мы долго так стояли, обнявшись, молча, пока она сама слегка не отстранилась и не произнесла:

— Прежде чем ты что-нибудь скажешь, ответь: есть что-то, за что я должна извиниться? — она печально усмехнулась, видно, вспомнив, как я сказал ей то же самое после другого интервью, где взорвал всё и вся новостью о ее мнимой беременности.

— Совершенно не за что, Китнисс. Тебе вообще не за что извиняться, если уж на то пошло. — прошептал я. Она неуверенно кивнула и в оцепенении побрела в спальню, оставив меня наедине с моими мыслями и приглушенными голосами за дверью. Как-то невероятно быстро внизу все стихло, и я мог расслышать уже только шаги Хеймитча, шагающего вверх по лестнице.

— Бьюсь об заклад, такого они не ожидали, — усмехнулся он себе под нос.

Я с ним не мог не согласиться.

— Это точно. И в ближайшее время они к нам точно не посмеют сунуться, — покачал я головой. — Эти вопросы были ведь не из согласованного списка, правда?

Хеймитч злобно уперся глазами в землю.

— Я удалил оттуда все, что могло кого-то из вас задеть. И прежде всего вопросы о Прим. Мрази. Эта Джулия Аюлис мелет что пожелает, вот и доверяй капитолийским репортерам! Черт их разбери! Малыш, мне ужасно жаль! — он провел по лицу рукой, как будто хотел таким образом стереть написанное на нем выражение мрачной ярости. — Как вы тут оба?

— Все наши текущие проблемы могут решить чашка горячего шоколада и пара кексов, — я взглянул на часы и хмыкнул оттого, как было уже поздно. — Можешь лечь на диване, чтобы не возвращаться в темноте домой.

Хеймитч обдумал мое предложение, но отказался.

— Прогуляюсь, — сказал он коротко.

— Нет, не стоит. За окном стужа. У меня найдется бутылка вина в кладовке. Я бы тебе дал одеяло и пижаму, и оставил наедине с этой бутылкой, чтобы вы могли узнать друг друга ближе.

Хеймитч потянулся и начал снимать пиджак.

— И впрямь будет похоже на свидание.

Я принес ему все обещанное и сложил на диван, а потом показал ему где у нас гостевая ванная.

— Эй, а у тебя не найдется в запасе пары тех кексов, о которых ты говорил, и для меня?

Я ухмыльнулся.

— У каждого уважающего себя пекаря всегда найдется пара лишних кексиков, — я положил их на тарелку и принес ему, прихватив также бутылку и бокал. — Бери на кухне что хочешь. Главное, не пролей на пол, а то Китнисс с тебя потом шкуру спустит.

Хеймитч только хрюкнул, когда я оставил его на диване с выпивкой и закуской.

Когда шоколад был готов, я отнес его в нашу спальню. Китнисс уже облачилась в теплую пижаму и закопалась под одеяло, и лежа тупо пялилась в стену.

— Эй. Я принес тут кое-что вкусненькое.

Она перевела взгляд со стены на кружку в моих руках, и я замер от волнения. Если она поест — все будет хорошо. Она не могла и кусочка проглотить в объятьях своей черной депрессии. Китнисс медленно села и взяла чашку с шоколадом, и только тогда я выдохнул, хоть сам и не замечал, что задержал дыхание.

— Это был Хеймитч? — спросила она между глотками.

Я кивнул и продолжил переодеваться.

— Я разрешил ему остаться. Слишком холодно, чтобы он один шлялся по улице. Еще замерзнет на обочине, — забравшись рядом с ней под одеяло, я потянулся и за своей кружкой. И предложил ей кекс, который она, после минутного колебания, приняла.

— Не замерзнет. Выпивка согревает ему потроха.

Я фыркнул, и мы вместе рассмеялись. Ели мы молча, только Китнисс тихонько урчала, поглощая кекс. Она так мало ела в своей прежней жизни сладкого, что теперь порой набрасывалась на него как в первый раз. Мне даже больше нравилось смотреть, как она ест, чем печь для нее разные вкусности. Она доела свой кекс и даже пальцем подчистила крошки с тарелки. А я скормил ей четвертушку кекса, которая у меня оставалась. Она слегка мне улыбнулась и прикончила и его тоже.

— Какая ты жадина, — хихикнул я, чувствуя облегчение оттого, что напряжение этого вечера отступило, и не смогло до конца выбить ее из колеи.

— Могу теперь себе позволить, — она вздохнула. — Мне полегчало от того, что я все это им сказала, — вернулась она к щекотливой теме.

Я нахмурил лоб, ломая голову, могу ли прямо сейчас высказать ей все, что на душе.

— Вот уж не думал, что ты все это им выдашь, если честно. Боялся, что от всего этого ты захандришь, — выразился я осторожно.

Китнисс вдруг смущенно потупилась, глядя в свою кружку.

— Я и сама не думала. Просто сидела там, крутила мысли в голове и чувствовала, что все больше злюсь, пока меня не прорвало. Я могла бы даже стукнуть эту бабенку!

— Ну, я думаю, она все равно вряд ли скоро позабудет это интервью.

— Вот и славно, чтобы выбросили из головы даже мысль к нам сюда соваться, — она поудобнее примостилась на подушке. — Мне просто невыносимо думать, что ничего не меняется. После всей этой трагедии, которую пережили люди, все, о чем они могут думать это наша любовная история. Это же так глупо! — она снова закипела от гнева, и я невольно захихикал, отметив, как дрожат от ярости ее испачканные шоколадом губы.

— Ты тут витийствуешь, а у тебя все лицо перемазано.

Она ожесточенно стала утираться, мало-помалу успокаиваясь.

— Ладно. Не хочу больше об этом говорить. Иди сюда, — и она привлекла меня к себе.

— Жадина и командирша, — улыбнулся я, сгребая ее в охапку.

— Я жадина, когда дело касается тебя, и тобой грех не покомандовать. Ты покладистый, и я тебе явно нравлюсь, - говоря это, она широко зевнула.

— Ты тоже покладистая, хотя и чуточку угрюмая, — я стал серьезен. — Ты такая, как надо. Мне ты подходишь идеально.

Она застонала и стиснула меня покрепче.

— Ты не замечаешь, какая я на самом деле. Иначе не любил бы меня так сильно.

Я с досадой от нее отпрянул.

— Ты ведь шутишь, правда? После всего, через что нам пришлось пройти, что совершить, ты все еще думаешь, что я не замечаю, какая ты на самом деле? Да я могу составить длиннющий список твоих недостатков — он и правда объемный — и на каждый пункт найдется причина, почему для меня это не важно. Я знаю тебя наизусть, маленькая ты колючка. Или мне еще десяток портретов написать, чтобы ты поверила?

Она замотала головой.

— Нет, хотя я не возражаю, если повсюду будут висеть твои картины. Я тебе верю. В любом случае, я же не виновата, что у тебя такой невзыскательный вкус.

Хоть я и был раздосадован, но слишком устал, чтобы продолжать наш спор.

— Не важно. Спи. Завтра на работу.

— Да, сэр, — ответила она с дурашливой серьезностью.

Я застонал ей в плечо.

— На дух не выношу, когда меня так называют.

Комментарий к Глава 27: Здесь живут призраки (POV Пит)

Комментарий переводчика: Сорри, но в свете грядущего в пн Дня рождения и всеми связанными с ним хлопотами продолжения пока не будет. :) Зато могу рекомендовать два обновления на страничке Aclathrate27, начиная с этого https://ficbook.net/readfic/3683223