Сальная Сэй явилась с корзинкой каштанов с дерева, которое она обобрала неподалеку от границы Шлака, и смачно расцеловала Китнисс в обе щеки, заказав батон и три кекса. Она коротко нам рассказала что творится в нашем доме в Деревне Победителей, и Китнисс попросила ее пока что приглядывать за Хеймитчем, пока мы еще неделю пробудем в городе. Каким бы желчным ни был наш старый ментор, она, видать, переживала, что он толком ничего не ест в наше отсутствие, и Сэй пообещала снять с нее пока что это бремя.
Как будто почувствовав, что мы говорим о нем, Хеймитч — на удивление трезвый по утреннему времени — тоже вскоре вломился в булочную. С хозяйским видом протопал за прилавок и цапнул там черничный тарт, притормозив лишь, чтобы буркнуть что-то вроде «Доброе утро», а потом плюхнуться на стул и сожрать свою добычу. Китнисс тихонько подкралась и поставила перед ним тарелку с нарезанным козьим сыром и свежим хлебом, а затем молча вернулась на кухню. Если уж Китнисс вобьет себе что в голову, это потом оттуда шилом не выковыряешь. А она была убеждена, что Хеймитч без нас вконец оголодал, и не успокоилась, пока собственными глазами не убедилась в обратном.
Когда на смену Астеру пришла Айрис, последний настоял на том, чтобы все же еще ненадолго остаться и напечь побольше хлеба, и я невольно вздохнул с облегчением, ведь мы были близки к тому, чтобы распродать сегодня все без остатка. Эффи виртуозно управлялась с потоком покупателей, напоминая каждому, что нужно взять номерок и ждать своей очереди. В какой-то момент она повернулась ко мне и возопила:
— Они вообще тут понимают, что такое очередь? Боже!
Но самым неприятным моментом стало общение с прессой: множество журналистов входило, заказывало что-то и начинало атаковать нас вопросами. Я видел, что Китнисс уже слабеет под их напором, и каждый раз спешил вмешаться и поспешно их оборвать – мол, нас ждут покупатели и сейчас не самое удачное время для интервью. Хотя для журналистов было выделено специальное пространство, они все равно входили в пекарню вместе с прочими посетителями, и далеко не всех можно было сразу распознать по внешнему виду. Самой ужасной из них оказалась некая женщина из «Импайр Медиа» по имени Гайя, которая заговорила с нами как обычная покупательница, а потом сунула камеру прямо нам в лицо, ослепив Китнисс вспышкой. Я еле удержался от того, чтобы физически не вытолкать ее из помещения и не спустить с лестницы. Китнисс вся затряслась и побежала наверх, чтобы там успокоиться. А я тут же вспомнил, что вечером нам еще предстоит интервью, от мысли о котором я лишь поежился.
После обеда толпа наконец схлынула. Убравшись в магазине, Эффи извинилась и заспешила домой. Я поблагодарил ее и вручил один из ее любимых батонов, а она принялась бить в ладоши как маленькая девочка.
— Уверена, он всем понравится, — сказала она, слегка зардевшись, прежде чем попрощаться. И я задался вопросом: с кем она собирается разделить этот хлеб? — и усмехнулся при мысли о том, что жизнь порой приводят людей вовсе не туда, где они некогда собирались оказаться. Я бы в жизни не подумал, что Эффи может быть довольна жизнью в таком богом забытом, да еще и сожженном почти дотла месте, как наш Двенадцатый, а теперь порой казалось, что она была здесь всегда.
Оставив Айрис за старшую, я пошел наверх, чтобы узнать как там Китнисс. Я ожидал увидеть, что она лежит, уставившись в стену, так что был приятно удивлен, увидев, что она хлопочет на маленькой кухне. Конечно же, она слышала как я топал по лестнице, но она все еще колдовала над чем-то у печи. Запах печенных колбасок был таким аппетитным, что у меня сразу же слюнки потекли. Только тогда я понял, как проголодался.
— Эй, — окликнул я ее, подходя к раковине, чтобы вымыть руки.
— Эй, — ответила она, подняла на меня глаза и улыбнулась.
— Ты в порядке? — я все еще волновался о том, как на нее подействовала внезапная вспышка в лицо.
— Ну, я ждала чего-то в этом роде, — она продолжила накрывать на стол. — Давай выкроим минутку и поедим? А потом вместе спустимся вниз, — сказала она, не прерывая своего занятия.
Глядя на нее, я невольно заулыбался. Коса ее была ужасно растрепана, она раскраснелась.
— Ну и нагрузил же я тебя сегодня работенкой.
И я, усмехаясь, поймал ее за руку, чтобы она от меня не сбежала.
— Ну, да. Думаю, нам надо еще кого-нибудь нанять, если дела пойдут так и дальше, — она улыбнулась и дала мне усадить себя на мои колени.
— Все обещает быть не так уж плохо, — ответил я, не переставая жевать колбаски. — Это же только первый день. И люди поначалу всегда любопытствуют. Народ скоро поуспокоится. Но ты права: нам нужна еще пара рабочих рук, если мы не хотим навечно поселиться в пекарне.
Китнисс кивнула, отломила кусочек хлеба и скормила его мне.
— Мне нравится эта квартирка, но я скучаю по нашему дому, — сказала она тихо. И я прекрасно ее понимал. Я тоже скучал по своей мастерской, саду, густому лесному сумраку на опушке леса. В центре города я и так уже прожил большую часть своей жизни, но было что-то очень интимное в том, чтобы удаляться от всей этой суеты за ограду нашей Деревни, чтобы остаться там наедине с Китнисс, вдали от обезумевшей толпы. Я и не понимал как важен для меня стал наш с нею дом, пока не очутился здесь.
Доедали мы молча. Китнисс пыталась слинять с моих коленей, но я её не отпустил. Мне никогда не надоест держать её вот так, у своей груди, понял я, испытав внезапный всплеск счастья при мысли о том, как далеко мы продвинулись за такой короткий срок. Как мало у нас было надежды на такую жизнь. Ведь Финник некогда был прав — никто не становился Победителем случайно – ну, может, кроме меня, но тут уж он был не прав. В нас обоих было что-то, что непременно привело бы нас к процветанию.
Закончив есть, я повернул Китнисс к себе спиной и расплел ее косу.
— Она сейчас чисто крысиное гнездо, — стал я ее поддразнивать, заплетая косу заново. Я понимал, что меня нет в пекарне уже довольно долго. Справляется ли там Айрис в одиночку? — Я пойду, ты не возражаешь? — спросил я, чмокнув ее в щеку.
— Не волнуйся. Я приберусь и скоро приду, — тут же откликнулась она. Собрав тарелки со стола она понесла их в раковину. И я, хотя уже собирался спускаться, не устоял — и снова резко рванулся к ней.
— Китнисс?
— Хммм? — вопросительно хмыкнула она, подняв на меня глаза.
Я и поцеловал ее самым глубоким, самым долгим поцелуем, каким только был способен.
— Я люблю тебя.
Она задыхалась, вцепившись в ткань моей рубашки, чтобы удержаться на ногах, и я был собой невероятно доволен.
— Я тоже тебя люблю, — выдавила она хрипло. — Увидимся внизу.
— Буду ждать, — ответил я, поворачиваясь к лестнице, чтобы отправиться спасать Айрис от наплыва покупателей.
Комментарий к Глава 26: Торжественное открытие (POV Пит)
Комментарий автора: Спасибо огромное за ваше терпение! Яичный крем, который описывает Пит, на самом деле называется «Сабайон», один из самых известных десертов итальянской кухни https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B0%D0%B1%D0%B0%D0%B9%D0%BE%D0%BD Порой в него добавляется амаретто, если, конечно, он не предназначен для детей. В этом случае его заменяет молоко и тертый шоколад. В разных культурах есть различные варианты этого рецепта.
Примечания переводчика: А я стала уже уставать от толстого «бужуазного» налета всего, что описывает автор. Подозреваю, что она преобразует в мир ГИ свою более чем комфортную повседневность. Это же дистопия, какой к черту аппарат электронной очереди? Не стояли они в очередях. Не знают ни голода, ни дефицита. Единственная очередь, какую я видела своими глазами в солнечной Калифорнии, была к приехавшему «на побывку» вагончику с сувенирами Hello Kitti. Еще, говорят, за свежими Айфонами у них стоят. У нас раньше было не то - стой часа четыре к ряду и бей кошелкой по голове пытающихся нагло пролезть вперед. Еще можно писать номера на руке и ругаться, что, мол, не той ручкой написано. И брать детей постоять с собой, так как на них дадут еще по килограмму сахара… И скоро, глядишь, опять так будет. Вот хоть убейте, но хоть С.Коллинз и американская писательница, но мы тут, на одной шестой, к миру ГИ ближе всех вместе взятых ее соотечественниц. Ибо считали картошки голодными зимами, «чтобы дожить». А они – ни разу.
