Стоило мне это произнести, и вся кровь отлила от лица Эффи. Ее голос стал совершенно нетипично для нее напряженным.

— Я не утверждала, что наши нынешние трудности могут сравниться с тем, что переживают в Дистриктах. И мне не нравятся намеки, что я, мол, не сочувствую тем жертвам режима, которые и сейчас продолжают страдать. Но есть вещи, в которых обе стороны должны идти друг другу навстречу, и не все из них такие уж безболезненные, — никто из нас не знал, куда девать глаза после такого заявления. Китнисс потянула Пита за рукав, когда вставала, чтобы собрать грязные тарелки. И он был явно благодарен за возможность к отступлению, когда последовал за ней на кухню, чтобы принести десерт.

А я просто смотрел на нее, меряя глазами. Было что-то в ее речи, что давало мне понять — высказывается она отнюдь не только теоретически. Она встала, чтобы отнести свою тарелку на кухню, но я ее остановил, коснувшись ее руки.

— Что происходит, Эффи? Ты ведь здесь не только ради пекарни?

Она заметно вздрогнула и снова уселась за стол. И снова запела явно с чужого голоса:

— Мне нужно собственными глазами убедиться, что с ними все в порядке. Или, ты думаешь, я тут ради Плутарха? — она как будто иронизировала. — Возможно, я готовлю один из тех супер-роликов, в которых ты так преуспел во время Революции. Ты это хочешь от меня услышать, Хеймитч? Так тебе будет проще потешаться над глупой Эффи за моей спиной?

Её гнев застал меня врасплох.

— По любому, за что ты так дуешься? Вообще-то тебе надо было бы сказать спасибо, что ты не сгнила в капитолийской тюрьме. Или еще чего похуже.

Она шумно вдохнула.

— Я очень сильно на тебя дуюсь, но сейчас я не собираюсь это обсуждать. Я хочу провести приятный вечер в обществе Пита и Китнисс, потому что я некогда полагала, что больше уже их не увижу. И если кто и должен кое-что объяснить, то это вы, мистер! А теперь, дай-ка мне отнести все это, пока я окончательно не расстроилась, — она гордо задрала нос, собрала тарелки и потащила их на кухню.

Я слышал, как они втроем там весело болтают, как бежит из крана вода, как время от времени раздаются взрывы смеха, но даже не пытался уловить, о чем они болтали. Ясно было, что нынешняя Эффи совсем не та, что прежняя, и, видно, у нее были со мной счеты.

Следующий месяц обещал быть долгим.

Комментарий к Глава 19: Паршивей некуда (POV Хеймитч)

Комментарий автора: Вы когда-нибудь задавались вопросом: что произошло с Эффи в Капитолии? У меня есть некоторые мысли на этот счет, и, я надеюсь, она вам понравятся.

Комментарий переводчика: Не назвала бы этого «Хеймитча» и эту «Эффи» канонными. По мне, так они оба довольно плоские. К тому же тут есть то самое «не верю»: не мог старый ментор ТАК вникать в детали чужого гардероба – по-бабьи это как-то и не в характере. Хотя, наверняка, я несколько предвзято к ним отношусь: я все еще в плену очарования моего «первого» Хеймитча, из «Дедушки-ментора» https://ficbook.net/readfic/3209801 . Старая любовь не ржавеет. Тот Хеймитч, реальный, пронзительный и крепкий как хорошее пойло, на мой взгляд, недооценен русскоязычным фэндомом, тогда как в англоязычном вся трилогия The Ashes of District Twelve – уже вечная фанфик-классика.

========== Глава 20: Паршивей некуда (POV Хеймитч) Часть 2 ==========

По окончании застолья было решено, что именно я должен проводить Эффи до дома. Мне это явно не улыбалось, особенно после того, как Эффи ясно мне дала понять, что у нее на меня зуб. Однако нам с ней все же было по пути, а деткам явно уже не терпелось заняться тем, чем они там обычно занимались в уединении, чтобы ни их ментор, ни бывшая сопровождающая не маячили поблизости. Эффи расточала чрезмерные благодарности и щедрые прощальные поцелуи, и обещала оделить всех капитолийскими гостинцами как только распакует вещи. Вечер был довольно свежий, и Эффи в ее тоненьких туфельках на шпильках явно пробирал холодок, она уже дрожала. Я предложил ей свой пиджак, но она только носик сморщила и быстро замотала головой. Надо же, не думал, что так все плохо — я ж только-только его постирал… Ну, ладно, вру, я его в жизни не стирал, но думал, что он все же нормально пахнет, чтобы сходить в нем на ужин.

Мы молча шли с ней бок о бок, и единственным звуком, нарушавшим тишину, было совиное уханье в лесу за оградой. Через несколько минут Эффи все же заговорила:

— Как хорошо их снова видеть в добром здравии, такими сильными. И они так по-домашнему смотрятся! — она могла бы снова начать бить в ладоши, но, видно, удержалась от этого. — Думаешь, они поженятся?

Я крякнул.

— Я ничего об этом пока не слышал, но, мне кажется, Китнисс будет непросто принять для себя такую перспективу. И они оба еще не до конца восстановились, знаешь ли.

— По мне так они выглядят отлично, — запротестовала Эффи. — И хорошая свадьба — прекрасный повод отпраздновать этот прогресс. Каких-нибудь пару сотен гостей: только ближайшие друзья и разные сановники… ничего слишком грандиозного. Я даже могла бы заказать для них гигантский хрустальный…

— Какого дьявола ты городишь! — взорвался я. — Слушай, Эффи, не вздумай это с ними обсуждать, ладно? Им пока за глаза хватает дел с пекарней и своей терапии, не нужно ещё и тебе накалять обстановку, — я не собирался рассказывать ей ни о приступах Пита, ни о паршивой привычке Китнисс чуть что сбегать и прятаться в лесу или в каком-нибудь чулане. — Сейчас у них все идет как по маслу. Но ты и представит себе не можешь, что они из себя представляли сразу по возвращении из Капитолия.

Эффи кивнула и посерьезнела.

— А где сейчас мать Китнисс? Я была уверена, что она живет здесь.

Я покачал головой.

— Думаю, после смерти Прим она была просто не в состоянии сюда вернуться.

— Так Китнисс была здесь совсем одна? — спросила Эффи.

— Ага, ну, не считая Сальной Сэй и меня. А я захаживал нечасто. Она вообще ничего и никого вокруг не замечала месяца два кряду.

Эффи заметно вздрогнула.

— Это ужасно. Бедная Китнисс! Разве матери так поступают? — негодующе выплюнула она.

В некотором смысле я думал так же. Но как человек, который и сам по жизни здорово облажался, я не мог заставить себя осуждать за это миссис Эвердин. Если я что и знаю, так это то, что невозможно угадать — как человек среагирует на трагические повороты судьбы. И даже Китнисс с некотором смысле была в чем-то похожа на свою мать.

— Люди, знаешь ли, по-разному справляются со свалившимся на них дерьмом.

Эффи воззрилась на меня.

— Поэтому ты бухаешь как сволочь и смердишь как выгребная яма? — лицо ее при этом было таким бесстрастным, что ушам своим не мог поверить — она и такое ляпнуть!

— Ух ты, и где же ваши манеры, мисс Бряк? — ухмыльнулся я.

— Я сейчас не на рабочем месте, так что не обязана быть милой. В любом случае, — она вздохнула. — На одних только манерах далеко не уедешь. Взять хотя бы тебя. С твоим-то мерзейшим характером, беспробудным пьянством и зловонием, а стал революционным лидером. Ну, а куда мои манеры привели меня? В ледяную камеру с бесконечными побоями, — я похолодел, подавленный тем, с каким отстраненным, невозмутимым видом она это произнесла, как будто просто говорила о расстоянии от Дистрикта Двенадцать до Капитолия.

Я встал как вкопанный у самой ее двери и повернулся к ней.

— О чем ты говоришь? Что там с тобой случилось?

Эффи, склонив голову набок, смерила меня жестким взглядом, сложив руки на груди — так она защищалась от холода, а, может быть, и от меня.

— А ты не думал, что не только вам здесь пришлось зализывать раны? — она горько усмехнулась. — Или, по-твоему, я недостаточно чувствительная личность, чтобы переживать о том, что меня бросили в застенок и там допрашивали с пристрастием. А все оттого, что думали — я что-то знаю. Хоть я об этих ваших делах понятия не имела. Возможно, я слишком тупая, чтобы доверить мне дело Революции, или я для тебя просто винтик капитолийской машины?