Демельза посмотрела на море. Этим утром пришло еще одно письмо от Хью с очередным стихотворением. И снова ей удалось утаить стихи от Росса. Письмо содержало простое перечисление событий за четыре месяца. Служба на флоте была монотонной и тяжелой, а сражались они куда чаще с течениями и ветром, чем со вражескими кораблями. Бесконечные вахты, бесконечные патрули, а потом вдруг откуда ни возьмись возникал французский корабль. Демельза надеялась, по крайней мере, надеялась частичка ее души, что тон письма показывает угасание его интереса. К сожалению, стихи эту мысль не подтвердили. Они были длиннее прежних и менее откровенными, но не оставляли никаких сомнений в чувствах. А в последней строчке письма говорилось, что, возможно, Хью прибудет в Косанд в следующем месяце, чтобы навестить родителей, а вероятно, и дядю.

— ... так что, надо полагать, он сделал верный выбор, — закончил фразу Бассет.

Демельза в панике облизала губы.

— Простите?

— Я говорил, что это трудный возраст для мужчины во время войны. Думаю, главным образом он отказался именно поэтому. В двадцать семь лет он, разумеется, присоединился бы к своему полку. В сорок семь он куда охотнее бы принял место в парламенте.

— Да, подозреваю, что так, — сказала она с опаской.

— Блестящий подвиг во Франции два года назад доказывает его предпочтение принимать активное участие в войне, и я верил, что он будет полезен в Палате общин. Но мои ожидания не оправдались.

— Наш сосед занял его место, — сказала она.

— Да, это так. И он показывает себя очень... прилежным членом парламента.

Росс с гостьей стояли на краю каменистой вересковой пустоши, спускающейся к бухте Хендрона. Франсис Данстанвилль выглядела рядом с ним такой миниатюрной.

Бассет снова остановился.

— Между вашими семьями пробежала черная кошка. Что послужило причиной вражды, миссис Полдарк?

Демельза встала на камень и посмотрела на пляж.

— Вон там — Темные утесы, милорд, те, о которых вы спрашивали.

— Да, я вижу.

— Эта вражда слишком давняя, чтобы я могла объяснить. А даже если и могла бы, то это не мое дело. Вам следует спросить Росса.

— Мне не хотелось выносить это на публику. Не стоит показывать грязное белье всем подряд.

— Грязное белье никому не стоит показывать, милорд.

Он улыбнулся.

— Не стирать его на публике, да? В любом случае, вражда между кузенами и соседями неприемлема. Ее следует оставить в тех давних временах, когда началось это соперничество, тем более, когда идет война и предстоит сражаться с общим врагом. Передайте это капитану Полдарку, хорошо?

— Если вы передадите мистеру Уорлеггану.

Бассет бросил на нее косой взгляд.

— Мне сообщили, что вина лежит главным образом на Полдарке.

У Демельзы заколотилось сердце. Она встретилась взглядом с бароном и медленно выдохнула.

— Милорд, вы, верно, меня поддразниваете.

— И в мыслях не держал, мадам, мы не настолько близко знакомы. Что за шахта стоит на том утесе?

— Уил-Лежер. Уорлегган закрыл ее два года назад.

— На земле Полдарка?

— На земле Тренеглоса. Но Росс открыл ее десять лет назад.

— Старая вражда и соперничество умирают неохотно.

— Как и старые шахты.

— Как я вижу, в вашем лице капитан Полдарк нашел стойкую защитницу, мэм.

— А как же иначе?

— И правда. Я даже боюсь что-либо прибавить.

— Милорд, не думаю, что вы чего-либо боитесь. Но к слову о вражде...

— Что?

— Нет, ничего, просто дурацкая мысль.

— Прошу вас, продолжайте.

— Что ж... Говоря о вражде, разве вы сами не враждуете с лордом Фалмутом?

Он удивленно посмотрел на Демельзу и засмеялся.

— Туше. Но будет правильнее сказать, что это он враждует со мной. Я ничего такого не чувствую.

— Так значит, виноват Боскауэн?

— А теперь, мадам, надо полагать, это вы меня поддразниваете.

Демельзе показалось, что его улыбка стала холодной, как будто она слишком далеко зашла. Но через мгновение его лицо разгладилось, и он протянул руку, чтобы помочь ей перебраться через валун.

— Вы несомненно знаете, миссис Полдарк, что лорду Фалмуту не нравится способ, которым я вырвал из его рук место члена парламента от Труро, и наверняка во время всеобщих выборов он потеряет и второе место. В конце концов, мы годами соперничали на этом поприще. Но я со своей стороны не возражаю заключить соглашение. Теперь, когда я переместился в Палату лордов, положение изменится. Я контролирую Пенрин. Я контролирую или могу побороться за некоторые другие города. Но не вижу смысла продолжать баталию.

— Вообще-то, сэр, я не очень в этом разбираюсь. — Она задумалась. — А значит, мой ответ все-таки был неподобающим.

— Вовсе нет, вы ответили с подлинным женским остроумием.

Демельза могла только догадываться, куда Росс тащит леди Данстанвилль. Они исчезли из вида, и она предположила, что они спускаются по скалам к бухте Нампара. Дуайт и Кэролайн остались далеко позади, Кэролайн сняла туфлю.

— Милорд, — сказала Дмельза, покопавшись в кармане, — могу я попросить вас еще кое о чем? Росс сказал мне, что вы хорошо знаете латынь.

— Едва ли. В Кэмбридже я читал на латыни и греческом и с тех пор кое-что изучил...

Демельза вытащила лист бумаги.

— Вы бы сделали мне одолжение, если бы объяснили, что это значит. Это с кладбища в Соле, но по определенным причинам мне хотелось бы знать...

Он взял листок и нахмурился. Ветер шелестел травой под их ногами.

— Quidquid... О, это значит... «Что бы то ни было»... Нет, это значит «Что предопределено любовью, нельзя отринуть».

— Благодарю вас, милорд. Что предопределено... Я это запомню.

— А что на обратной стороне?

— Ничего, совсем ничего, — Демельза поспешно забрала листок.

— Думаю, эта латынь — цитата. Где вы это прочли?

— На могильном камне.

— Весьма необычное место. Но хорошее изречение.

— Да, хорошее, — согласилась Демельза.

Они спустились к бухте Нампары, а потом поднялись обратно в долину — за ручьем с бурой водой, по скрипучему мостику и к дому. День клонился к вечеру, Данстанвилли выпили чаю и с наступлением темноты уехали вместе с двумя грумами. Энисы остались подольше, а потом тоже уехали. Полдарки вернулись в гостиную, где ярко горел огонь, и зажгли свечи. Демельза пошла на кухню узнать, всё ли в порядке, а Джереми и Клоуэнс с шумом ворвались за ней в гостиную, как вода из прорванной плотины, и взяли на себя задачу развлекать родителей, не переставая болтать.

Когда дети наконец-то отправились спать, Демельза протянула ноги к огню и пригладила взъерошенные волосы.

— Ох, я устала так, как будто весь день пахала в поле. Ну и испытание ты мне устроил, Росс.

— Но это был большой успех. Никто не станет отрицать.

— А ты видел, как Бетси-Мария сунула палец в суп лорда Данстанвилля? А потом облизала палец!

— На его кухне каждый день случается и куда худшее, он просто этого не видит.

— Надеюсь, он и этого не увидел!

Росс вытащил трубку и стал ее набивать.

— А Эна уронила пирожок, и он укатился под стул Дуайта, — сказала Демельза. — А видел бы ты кухню за десять минут до их прихода! Прямо как поле битвы, все натыкались друг на друга! И я думала, что индейка будет полусырой! Миссис Заки забыла ее нафаршировать, пока не...

— Всё было великолепно. Слишком обильная еда выглядела бы претенциозно. Во всем графстве они не нашли бы более вкусной пищи, если уж на то пошло. А как ты справилась во время прогулки с Фрэнсисом Бассетом?

— Неплохо, я думаю. Он пытался меня спровоцировать, а потом я его спровоцировала, но всё прошло хорошо. Если бы я так его не боялась, он бы мне даже понравился.

— И что же это были за провокации?

— Ну, он сказал, что ты должен наладить отношения с Джорджем Уорлегганом.

Росс вытащил из камина уголек и прикурил трубку. К потолку поднялся синевато-бурый дым.