Что касается остающейся сестры, Гарланда не знала, о чем она думает, да и вряд ли узнает. Если тихую и молчаливую Морвенну можно было прочитать, как открытую книгу, проникнуть во все мысли, чувства и страхи, и ее задумчивость происходила лишь от застенчивости, то малышка Ровелла с тонким носом, прищуренными глазами и дрожащей нижней губой была непроницаема со дня ее рождения. Ровелла, уже переросшая Гарланду на три дюйма, почти не принимала участия в разговоре, который теперь сбивчиво возобновился. Ее глаза блуждали по комнате — уже не первый раз с тех пор, как она сюда вошла — оценивая и составляя впечатление, и Ровелла несомненно пришла к собственным выводам относительно зятя.

Пока две другие сестры болтали, Ровелла встала и подошла к окну. Уже смеркалось, но на реке еще мерцал свет, вода блестела среди голых деревьев, как очищенная виноградина.

Вошел лакей со свечами и изгнал последние остатки солнечного света.

Глядя на молчаливую Ровеллу, Морвенна тоже подошла к окну и обняла сестру за плечи.

— Так что ты думаешь, дорогая, тебе здесь понравится?

— Благодарю, сестра, я ведь буду рядом с тобой.

— Но далеко от матушки и от дома. Мы нужны друг другу.

Гарланда наблюдала за сестрами, но молчала.

— Викарий одевается и причесывается весьма занятно, — сказала Ровелла. — Кто этим занимается?

— О, ему помогает наш лакей Альфред.

— Он не похож на папу, да?

— Да... Да, не похож.

— И на нового декана не похож.

— Новый декан приехал из Солтэша, — вставила Гарланда. — Такой птенчик.

Все замолчали.

— Не думаю, что мы так уж близки к революции, как полагает викарий, — сказала Ровелла. — Но на прошлой неделе во Флашинге были серьезные волнения. Мы далеко от Труро?

— Около мили. Чуть больше, если ехать по дороге для экипажей.

— Там есть какие-нибудь лавки?

— О да, на Кенвин-стрит.

После паузы Ровелла спросила:

— У тебя такой милый сад. Он спускается до самой реки?

— Да. Мы с Сарой и Энн так веселимся, — ответила Морвенна, сделав над собой усилие. — Когда вода стоит низко, там есть островок, мы стоим там и представляем, будто нас высадили на необитаемом острове и теперь мы ждем лодку. Но если не уйти в нужное время, то ноги завязнут в иле и можно промокнуть. А еще мы кормим лебедей. Их четыре, они совсем ручные. У одного сломано крыло. Мы зовем его Леда. Крадем крошки с кухни. Энн ужасная трусиха, но мы с Сарой кормим их с рук...

За окном стало совсем темно, и девушки видели лишь собственные отражения в стекле.

— Я привезла тебе подушечку для булавок, — сказала Ровелла. — Она из белого шелка с забавными аппликациями, верх и низ с разным рисунком. Надеюсь, тебе понравится.

— Наверняка понравится. Покажешь, когда распакуешь вещи.

Ровелла потянулась.

— Пожалуй, прямо сейчас этим и займусь, Венна. Туфли мне жмут, давно хочу переобуться. Они принадлежали Карензе, она из них выросла, вот мне и отдали. Но мне они тоже маловаты.

Росс Полдарк знал Бассетов почти всю жизнь, но это было скорее обычное знакомство, которое поддерживают все землевладельцы Корнуолла, чем дружба. Сэр Фрэнсис Бассет был слишком значительным человеком, чтобы снисходить до теплых отношений с мелкими сельскими сквайрами. Он владел поместьем Техиди в одиннадцати милях к западу от Нампары, а обширные интересы в горной промышленности приносили ему больший доход, чем любому другому в графстве. Он писал статьи по политической теории, практическому сельскому хозяйству и безопасности на шахтах. Покровительствовал искусству и науке и полгода проводил в Лондоне.

Поэтому Полдарки сильно удивились, получив в марте письмо от него с приглашением на обед в Техиди, хотя удивились и не так сильно, как если бы это произошло год назад. Росс с раздражением обнаружил, что после кемперской авантюры все в окрестностях считают его героем. Даже те, кто никогда прежде о нем не слышал, знали его имя, и Полдарки получили уже несколько подобных неожиданных приглашений. От некоторых ему успешно удалось отказаться, то есть удалось уговорить на это Демельзу, никогда не отказывающуюся от приглашений. Зимой у Клоуэнс возникли проблемы с зубками, и это дало Россу повод настоять, поскольку смерть Джулии была еще жива в памяти Демельзы, и когда родилась девочка, она особенно за нее переживала. Но теперь Клоуэнс стало лучше, так что предлога не нашлось.

— Он, в общем, мне нравится, — сказал загнанный в угол Росс. — Он из другого теста, чем большая часть наших соседей, разумный человек, хотя и безжалостный в делах. Я не особо рад этому приглашению только потому, что оно явно сделано из-за моей пресловутой популярности.

— Пресловутой — плохое слово, — откликнулась Демельза. — Разве не так? Разве это не означает дурную славу?

— Скорее относится к незаслуженной славе вроде моей.

— Возможно, другие думают о тебе лучше, чем ты сам, Росс. Нет ничего постыдного в том, чтобы получить известность как смелый и предприимчивый человек.

— Предприимчивый и твердолобый. Который потерял больше людей, чем спас.

— А ты представь, сколько человек могло бы погибнуть, если бы попытались сбежать самостоятельно.

— Что ж, — упрямо заявил Росс, — но все же причина остается. Мне не нравится, когда меня превозносят по ложному поводу. Но сдаюсь, мы поедем и бросим вызов сэру Фрэнсису в его берлоге. Его жену тоже зовут Франсис, ты знаешь? Как и дочь. Это может сбить тебя с толку, если выпьешь слишком много портвейна.

— По тебе видно, когда ты собираешься сказать гадость, — ответила Демельза. — У тебя уши дергаются, как у Гаррика, когда он увидит зайца.

— Не исключено, что нами движет одно и то же.

Тем не менее, Демельза предпочла бы, чтобы их пригласили на вечерний прием, тогда она и впрямь могла бы укрепить дух парой бокалов сразу по приезду. Росс не осознавал, что она родилась в миле от Техиди и ее отец всю жизнь проработал на шахте сэра Фрэнсиса Бассета. Четверо ее братьев тоже периодически работали на шахтах, в которых он имел основные доли. Имя сэра Фрэнсиса Бассета в Иллагане и Камборне значило не меньше, чем имя короля Георга, и Демельза тряслась, даже когда ее представили ему на свадьбе. Знает ли сэр Фрэнсис, что миссис Полдарк — дочь шахтера, выросшая в хибаре с шестью братьями и пьяным отцом, стегающим ее ремнем при каждом удобном случае? А если не знает, не мог ли догадаться об этом по ее произношению, хоть оно и значительно улучшилось? Для натренированного уха разница между выговором того или иного округа была весьма ощутимой.

Но она не призналась в этом Россу, потому что тем самым дала бы ему еще один предлог отказаться, а Демельза не считала, что ему стоит отказываться, но без нее он бы не пошел.

Их пригласили во вторник к часу дня, так что они отправились в путь после одиннадцати. Накрапывал дождик.

Техиди-парк представлял собой самое крупное и богатое поместье на северном побережье Корнуолла, от Крекингтона до Пензанса. Хотя неподалеку находились вересковые пустоши, покрытые шрамами горной добычи, в поместье имелся прекрасный парк с оленями и озеро перед домом. Семьсот акров отделяли его от промышленной зоны, приносившей владельцу доход свыше двенадцати тысяч фунтов в год. По углам огромного квадратного особняка в палладианском стиле как часовые стояли флигели, в одном располагалась часовня, в другом — оранжерея, а в двух других жили слуги.

У входа Полдарков поприветствовали хозяева. Если они и знали что-то о происхождении Демельзы, то и бровью не повели. Но всё же Демельза с облегчением обнаружила среди гостей Дуайта и Кэролайн Энис.

Присутствовал и мистер Роджерс, пухлый человек среднего возраста с южного побережья, шурин сэра Фрэнсиса, две сестры сэра Фрэнсиса, его четырнадцатилетняя дочь и конечно же леди Бассет — привлекательная, элегантная и миниатюрная женщина, составляющая с мужем отличную пару. Дополняли общество цветущий джентльмен, генерал Уильям Макармик, и молодой человек по фамилии Армитадж, в форме офицера флота с эполетами лейтенанта на плечах.