- И вы говорите, что познакомились с мистером О’Нилом в Египте случайно? Вы почти не знали его? – повторил инспектор старые показания Алджернона.

Алджернон с отвращением пожал плечами.

- Я не знал, что этот человек бандит, - сказал он. – Иначе не имел бы с ним никакого дела. Уверяю вас, что я не вожу знакомств с криминальными элементами, - прибавил он с искренним негодованием, и это убедило полицейского больше, чем его слова. Стэд кивнул.

- Я верю вам, мистер Бернс. Прошу меня извинить.

- Вы можете быть свободны, - прибавил он.

Алджернон поднялся со стула, осознавая, какое на самом деле чувствует облегчение – он действительно боялся ареста. Хотя здесь против него… да и в Каире… не могли бы собрать никаких улик. Да ведь он и ни в чем не виноват, разве мог бы кто-нибудь на его месте поступить иначе?

Хотя если бы его задержали для допроса в Каире, он с гораздо большею вероятностью угодил бы в тюрьму, несмотря на точно такое же отсутствие улик.

- До свидания, инспектор, - сказала Фрэн, чье присутствие так и не пригодилось. И тут же поняла, что напрасно напомнила о себе.

- Миссис Бернс, а вам нечего сказать по поводу этой находки? – спросил полицейский.

Он отпускал их, но точно так же мог и задержать снова.

- Нечего, - ответила молодая женщина. Она хорошо умела лгать, значительно лучше Алджернона.

- Мой муж приобрел этот папирус без меня, - сказала она.

Стэд был удовлетворен – или, по крайней мере, таким казался.

- Хорошо, мадам, вы можете идти.

Супруги быстро покинули кабинет, надеясь, что не слишком торопятся. И только бы эта находка и в самом деле не аукнулась им.

- Элджи, мне это совсем… - начала Фрэн, но Алджернон сердито оборвал ее.

- Не надо об этом, Фрэн. Теперь она наша, и очень хорошо. Я не для того заплатил за этот папирус такие деньги.

Фрэн кивнула и улыбнулась.

- Мне вот что интересно, - сказала молодая женщина. – Жив ли еще О’Нил?

- Прекрати!..

Она засмеялась и замолчала. Но сказано было достаточно. Алджернон в эту минуту, пожалуй, сам выбросил бы папирус в Темзу, несмотря на огромную сумму, заплаченную за него – но уже не мог это сделать. Это была его вещь, только его, какой бы ценой ни была добыта.

========== Глава 35 ==========

“Мама, я все-таки вышла замуж – сообщаю тебе это, хотя едва ли ты захочешь слышать. Мы с мужем живем по прежнему адресу, иногда наведываемся в Лондон. Ты можешь найти нас, если хочешь.

Честное слово, мама, мне жаль, что я такая”.

Фрэн прервалась. Ей теперь ничуть не было жаль, что она такая – будь она другой, она никогда бы не встретила Алджернона, никогда… никогда бы не смогла оторваться от привычного, ложно-робкого образа мыслей. Из нее бы выросла вторая Джейн Маргарет Грегг, убежденная католичка, жена заурядного человека…

“А разве папа был заурядным?” - подумала Фрэн.

Да, он был заурядным. То, что Ральф Грегг был ее отцом и погиб на войне, не делает его выдающимся.

“Прости меня, - продолжала Фрэн, если и чувствуя какое-то сожаление, то совсем небольшое. – Я египтолог, как и Алджернон, наверное, в этом мое призвание. Я хотела бы знать, как себя чувствуют мои брат и сестра – может быть, ты напишешь мне об этом, если уж не позволяешь приехать?”

“Люблю тебя”, - хотела прибавить Фрэн, но рука не послушалась. Она не желала и не могла признаваться в любви этой женщине, во всяком случае, сейчас.

“Фрэнсис Бернс”, - подписалась она.

Фрэн действительно думала, что мать хотя бы ответит на это письмо – но она не ответила.

Должно быть, Фрэн недооценила степень материнского гнева и меру своего преступления в материнских глазах. Миссис Грегг никогда еще на памяти Фрэн не вела себя подобным образом ни с кем из родных – но никто из ее родных не поступал с ней подобным образом… и не был похож на Фрэн.

- Подождем немного, а потом съездим к ней, - сказала Фрэн мужу.

Она довольно быстро примирилась с молчанием матери. Она ведь знала, чего можно ожидать.

- Хорошо, - сказал Алджернон. – Подождем немного, а потом съездим. Это нужно сделать.

Но он явно был рад, что визит откладывается. Алджернон не испытывал никакого желания снова попадать под священный огонь гнева миссис Грегг.

А пока их ждала работа – ждала своего окончания книга Алджернона; а главное, ждала своего часа “Книга мертвых”, наконец попавшая к ним в руки. У Фрэн было такое чувство, что свиток сам того хотел. Хотя это, конечно, абсурд.

- Мне иногда кажется, будто я притягиваю к себе вещи, с которыми чувствую родство, - наполовину жалуясь, наполовину в шутку сказала она мужу. А тот отнесся к ее словам неожиданно серьезно.

- Вполне возможно, что так и есть, - сказал Алджернон. – Мы не знаем, какова сила мысли, Фрэн. Раз мы с тобой теперь имеем основания полагать, что мысль не является исключительно эманацией мозга, стало быть, до того мы могли иметь ложное понятие и о ее могуществе.

Она сжала пальцами виски и мрачно сказала:

- С меня довольно, Элджи.

- С заурядной женщины – довольно, но не с тебя, - заметил он. – Мы должны идти дальше. Оставим привычные убеждения таким людям, как Дональд и твоя мать…

Алджернон обнял ее, целуя в шею.

- Ты неднократно предлагала мне заняться этим папирусом – но не было подходящего случая, - прошептал он. – Теперь он наконец представился. Твоя помощь при анализе “Книги мертвых” была бы бесценна.

Фрэн усмехнулась.

- Мистер Бернс, не пытайтесь меня соблазнить.

Она обернулась, и они поцеловались, ласкаясь. Фрэн посмотрела мужу в глаза - он явно думал сейчас не о древних свитках.

- Ну пойдем, - сказала она.

Алджернон восхищенно улыбнулся, поднял ее на руки и понес в спальню. Было только пять часов вечера; но разве не все их часы теперь принадлежат им? Фрэн села на постели, расстегивая домашнее платье – она не спешила, муж должен был приготовиться. Эта “резинка” действительно поубавила романтики и несколько раз вызвала смех в самые неподходящие моменты; но без нее никак. Хорошо, что Алджернон давно не мальчик и обладает хорошим самоконтролем.

Когда наступило время, Фрэн расстегнула последние пуговки и протянула к мужу руки. Он любил сам раздевать ее до конца – как подарок, который ему позволяют развернуть самому…

Алджернон сел рядом и привлек ее в свои объятия – целуя лицо, плечи; потом расстегнул простой белый лиф и жадно припал к ее белой груди.

Фрэн не то засмеялась, не то застонала, запрокинув голову; она выдернула из прически две шпильки, и волосы рассыпались по спине. В кудрях застряли остальные шпильки.

- Возьми меня.

Она легла на спину и закрыла глаза.

- Милая… подожди…

Она застонала от нетерпеливого наслаждения при звуке его страстного голоса, от ощущения, что он так заботится о ней.

- Жду, - шепнула она.

Он не заставил ее томиться – лег на нее, приведя в восторг тяжестью своего тела, и нежно спустил с ее бедер трусики; а потом нежно овладел ею. Фрэн так ждала его, что затрепетала, едва ощутив. Она не знала до сих пор, сколько в ней страстности.

Нет, знала… знала!

Он подминал ее под себя, властно и в то же время бережно, а потом мягко перекатился на спину, позволив ей быть сверху. Фрэн это очень любила, а он делал то, что она любила – потому что она все равно принадлежала ему всецело, каждый миг. Она достигла экстаза раньше него – вскрикнув, выгнувшись – и легла ему на грудь, отдав себя в его распоряжение, для его наслаждения.

Когда он разжал объятия в счастливом изнеможении, Фрэн потянулась с недовольным стоном и шепнула, что ей немного осталось до второй вершины. Алджернон несколько мгновений отдыхал, лежа рядом с ней, а потом склонился над ней, лаская ее руками. Фрэн протестующе ахнула, но тут же сдалась – и совсем скоро во второй раз испытала восторг. Алджернон почти благоговейно смотрел, как содрогнулось ее прекрасное тело, снова и снова; как исказилось страстью лицо.