- Но пока с этим придется подождать, - сказал Алджернон. – Нас, к сожалению, держат здесь новые связи. Черт бы побрал этого Дарби.

Посмотрев в ее встревоженное лицо, Алджернон снова улыбнулся и поцеловал ее.

- Как же я тебя люблю.

“Я не говорил, что люблю вас, Фрэн”, прозвучало у нее в голове. Фрэн засмеялась и высвободилась.

- Хорошо, подождем, Элджи.

Через два дня Алджернон решил отвлечься от спокойной работы дома и отправился на прогулку по Каиру, в обход лавок древностей. Само собой, один. Фрэн ненавидела Египет за это – за смертную скуку, на которую он обрекает женщин.

Вернулся Алджернон домой в ужасном возбуждении.

- Фрэн! – крикнул археолог с порога. – Я нашел ее!

***

- “Книгу мертвых”? – воскликнула Фрэн, охваченная ликованием и ужасом сразу. – Где?

- В одной из сувенирных лавок, - сказал Алджернон. Прижал руку ко лбу, что-то очень взволнованно обдумывая. – Как неудачно… Мне отказались ее продать, потому что у меня не было с собой такой суммы, какую за нее заломил хозяин.

Фрэн сжала руки перед грудью.

- Так это О’Нил продал ее лавочнику! Я же ему рассказала, сколько она стоит!..

- Я не вполне уверен, что это именно тот папирус, - заметил Алджернон. – Ты ведь знаешь, в каком количестве расходились эти тексты в эпоху Нового царства, когда была особенно сильна вера в их чудодейственные свойства.

- Египтяне верили в чудодейственные свойства любой литературы, - иронично сказала Фрэн, скрывая собственное волнение.

Она села. Несколько мгновений раздумывала, потирая лоб и накручивая челку на палец.

- Пойдем в эту лавочку вместе, я узнаю нашу книгу, - наконец твердо сказала девушка. – Если это именно она, конечно… Ты не спрашивал, откуда она у хозяина?

Алджернон покачал головой.

- Здесь не любят такой прямоты, - сказал он.

- Но он хотя бы имеет представление, что тебе продает? – спросила Фрэн. – Или запросил такую цену наугад? Может быть, просто увидел твое лицо при виде документа, и…

Алджернон посмотрел на нее, как будто такая мысль ему только что пришла в голову.

- Не исключено, Фрэн. Да, возможно…

Подумал.

- Я был так поражен при виде этого папируса, что любой ловкий торговец древностями понял бы, как со мной себя вести.

Фрэн закинула руки за голову и стала распускать прическу – она была причесана так, как Алджернону особенно нравилось: часть вьющихся волос убрана с висков и скреплена заколкой на затылке. Алджернон изумился, увидев, как ее волосы упали на плечи.

- Что ты делаешь?

- Готовлюсь к выходу, - сказала девушка, послав ему напряженную улыбку. – Твой торговец говорит по-английски?

Алджернон кивнул.

- Он сразу заговорил со мной по-английски, увидев мое лицо и одежду. Хотя мы продолжили разговор по-арабски, я хорошо объясняюсь по-арабски… Ты хочешь пойти туда со мной? Зачем?

- Попытаюсь уговорить этого господина, - пробормотала Фрэн. Она уже скинула халат и вертела головой, ища свою блузку. Алджернон несколько мгновений смотрел на нее, потом отвернулся, чтобы не потерять над собой контроль.

- Не думаю, что это хорошая идея, - сказал археолог, пытаясь не слушать шуршание ее одежды, что никак не удавалось. – Если уж я ничего у него не узнал, что сделаешь ты?

Фрэн не отвечала.

- Можешь повернуться, - сказала она немного погодя. Алджернон с некоторым разочарованием увидел, что то, что ему так нравилось, уже спрятано от мужских взглядов. Фрэн оправила отложной воротничок белой блузки, потом одернула скучную серую юбку. Волосы девушка еще не успела убрать, и Алджернон еще некоторое время любовался тем, как она причесывается, хотя Фрэн это и смущало.

- Все, - объявила она, воткнув последнюю шпильку в свой обычный узел на затылке. – Мы можем выходить.

Алджернон посмотрел на нее долгим недоверчивым взглядом.

- Ты не допускаешь мысли, что я могу быть против?

Фрэн покачала головой.

Надела шляпу, подошла к своему покровителю и взяла его под руку.

- Идем, - сказала она.

Ее глаза как-то неприятно блестели.

Не сказав ни слова, Алджернон вывел ее за порог и запер дверь.

Они некоторое время шли молча. В выборе дороги Фрэн полностью положилась на своего спутника – ее как будто занимало не то, что происходит, а то, что предстоит. Молодая женщина улыбалась, подставив лицо и волосы солнцу и ветерку; ближе к вечеру египетская жара превратилась в приятное курортное тепло. Алджернон наконец прервал молчание и спросил:

- Что ты будешь делать?

Фрэн посмотрела на него и ничего не ответила.

Алджернон подумал, что египтяне не привыкли слушать женщин, неважно, своих или чужих; но промолчал, понимая, что Фрэн не может этого не знать.

Наконец они приблизились к дверям лавки – в старом доме с маленькими зарешеченными окнами, без вывески. Алджернон остановился.

- Фрэн, не делай глупостей.

Она спокойно отняла у него свою руку и, поправив шляпу, направилась вперед. Археолог едва успел обогнать ее и войти первым; прозвенел дверной колокольчик.

Фрэн, войдя следом, невольно пригнулась, прикрывшись шляпой – не могла преодолеть робости перед египетскими общественными местами, предназначенными прежде всего, если не исключительно, для мужчин. Потом распрямилась и быстро осмотрелась, воспользовавшись тем, что старик-торговец уже подошел к Алджернону. Язык, на котором они заговорили, заставил ее поморщиться. Как же ей хотелось домой…

Лавка была темной и жутковатой с виду – полки вдоль стен были уставлены предметами, которые могли иметь какое угодно происхождение. Может, их вырвали из окостеневших рук древнеегипетских мертвецов; а может, изготовили на фабрике подделок специально для туристов. Но с первого взгляда вся эта посуда, свитки, украшения казались древними и таинственными, как сам Египет.

- Ты хочешь купить эту книгу, господин? – спросил араб. – Ты вернулся за этим?

- Да, - ответил Алджернон на его родном языке. – Женщина, которую я привел с собой, тоже желает взглянуть на нее. Покажи.

Хозяин лавки воздел руки, замотал седой головой.

- Нельзя. Женщина пробудит злые силы, которые много столетий спали в песках. Женщина – вместилище порока, господин, не позволяй ей касаться этой книги…

Алджернон позволил себе усмешку, хотя от слов торговца у него пробежал холодок по спине. В словах старого суеверного араба, с его традиционным для этой страны отношением к женщинам, было намного больше правды, чем он сам подозревал.

- Я не верю в сказки, мой друг, - сказал он. – Откуда к тебе попал этот документ?

Старик опять замотал головой, воздел руки и забормотал молитву. Но тут к Алджернону подошла его спутница, и араб едва не шарахнулся от нее – в таком он был состоянии.

- Покажите мне эту книгу, - произнесла Фрэн по-английски.

- Нет! – воскликнул старик.

“Неужели он что-то почувствовал в ней?” - вдруг пришла в голову Алджернону абсурдная мысль. Но настолько ли она абсурдна?

- Покажи папирус моей спутнице, - велел он торговцу, тоже по-английски. – Иначе сделка не состоится. Мало кто согласится купить у тебя эту книгу по такой цене.

Этот довод подействовал на араба лучше других. Он пожаловался кому-то под нос, потом, вздыхая, качая головой и причитая, скрылся в помещении позади прилавка.

Появился он несколько минут спустя, и в руках у него был туго свернутый свиток, который был бы неотличим от сотен других таких же, если бы не…

- На нем кровь, - прошептал араб, протягивая археологу папирус. – Видишь?

- Причем свежая, - пробормотал Алджернон, глядя на бурый край папируса.

Кажется, он только сейчас обратил на это внимание.

- Смотри, - он показал папирус Фрэн, а араб только что не зажмурился, глядя на это. Но ученые уже не замечали его.

- Как тебе кажется, это он? – спросил Алджернон.

Это, без сомнения, был тот самый папирус. Фрэн узнала его тотчас же. Кажется, она знала правду еще до того, как они попали в лавку.