- Может быть, он еще объявится, - сказала Фрэн.

Но Дарби не объявился ни в этот день, ни в следующий за тем, ни в следующий за тем.

* Разумеется, подразумевается не существование египетского государства – а существование его самобытной культуры и духовности. Древний Египет пережил несколько завоеваний, ставших для него фатальными: персидское (VI в. до н.э.), греческое (IV в. до н.э.), римское (I в. до н.э.). Ко времени персидского завоевания страна уже находилась в упадке.

========== Глава 27 ==========

Вторую мумию выставили через три дня – безымянной. Фрэн пребывала в угнетенном настроении; “в такие дни” это для нее было нормально. Хотя, конечно, она обрадовалась тому, что Алджернон оказался прав насчет последствий их любви.

Но ей было тревожно.

У нее почему-то прошли кошмары, и это совпало с исчезновением Дарби. Ни она сама, ни Алджернон не знали его адреса, этот человек был слишком осторожен… может быть, на свою беду. Теперь даже не было возможности начать его поиски. Конечно, Алджернон мог бы обратиться в каирскую полицию – но и он, и Фрэн понимали, почему он этого не сделает.

Вторая мумия почему-то имела меньший успех, чем мумия Нечерхета; привлекательность первой, по правде говоря, оставалась для Фрэн загадкой. Может быть, секрет этой привлекательности заключался в ее отличии от своих респектабельных соседей, покоившихся в саркофагах. После выставки Фрэн с удивлением увидела, что ее первая находка, на которую она когда-то возлагала такие надежды, ничем не выделяется среди других. Разве мало в Египте было знатных людей, похороненных согласно своему положению и оставшихся неопознанными после открытия?..

Свою идею о подмене тела в саркофаге Фрэн не высказывала никому, кроме Алджернона: ученые не могли рисковать своей репутацией, бросаясь такими беспочвенными предположениями.

- Когда мы поедем на раскопки в следующий раз? – спросила она археолога, когда все формальности с вторым экспонатом были улажены.

- У меня скоро заканчивается сезон, и я уеду в Англию, - ответил он. – Не знаю… я хотел бы подождать здесь новостей. Мне кажется, наша история еще не закончена, Фрэн…

- Каких новостей? – изумленно спросила молодая женщина.

- О Дарби и других американцах, - ответил Алджернон.

- Ты считаешь, что все еще отвечаешь за него? – спросила Фрэн.

- Ну ты же считаешь так, - сказал археолог. – Кроме того, он поставил нас в неприятное положение. Ты дала ему две книги из библиотеки.

- Ах, это пустяки, - сказала Фрэн.

Две библиотечные книги действительно казались пустяками в сравнении с фантазиями, роившимися в ее голове. Конечно, все могло быть намного прозаичнее, чем ей представлялось – Дарби мог просто сбежать, решив, что пора прекратить такое сотрудничество; в конце концов, они же знали, с кем имеют дело, когда связывались с ним.

Странно, но на словах Фрэн противоречила своим внутренним рассуждениям; может быть, боялась окончательно сойти с дороги здравомыслия. Происходившие с ней вещи не объяснялись никакими естественными причинами - во всяком случае, теми причинами, которые она и ее окружение привыкли называть естественными. Может быть, в дальнейшем понятие “естественный” будет значительно расширено…

- Я не знаю, откуда ты ждешь этих новостей, - сказала девушка. – Если с Дарби и прочими что-нибудь случится, кому придет в голову нам об этом сообщить?

Алджернон пристально посмотрел на нее.

- А я все-таки подожду.

Новостей они дождались – но не таких, каких ждали.

Через несколько дней Алджернон прочитал в газете статью… даже не статью, а заметку. В пустыне, близ Луксора, севернее погребального комплекса на территории древних Фив были обнаружены два иссушенных солнцем тела. Оба принадлежали европейцам лет тридцати пяти, но были примечательны тем, что эти двое незадолго до смерти были тяжело ранены…

“Вероятно, это охотники за сокровищами, - писал арабский журналист. – Алчные европейцы покарали сами себя, насмерть рассорившись при дележе. Драгоценностей при них не нашли - должно быть, добычу унес третий их сообщник”.

- О господи, - сказала Фрэн, когда Алджернон прочитал ей эту статью. Он вначале хотел спрятать ее от своей подруги, но она заметила выражение его лица и потребовала, чтобы он рассказал, в чем дело.

- Это может быть кто угодно, - сказал археолог. Он сам не знал, кого пытается убедить, Фрэн или себя.

- Элджи, ты же сам этому не веришь, - сказала Фрэн. Он кивнул – да, он был уверен в том, о каких людях шла речь в статье. Фрэн прижала руку ко рту.

- Но ведь мы… перевязывали их, - сказала молодая женщина. – В газете об этом ни слова!

- Ты же знаешь, сколько газеты врут, - ответил он. – Исковеркали факты так, чтобы получилась сенсация… Но, думаю, суть этого сообщения верна. Это наши друзья-бандиты.

Фрэн прикусила палец и заплакала. Алджернон тут же отложил газету и подошел к ней; обнял ее за плечи.

- Мы сделали лучшее, что могли сделать, дорогая, - сказал он. – Они действительно покарали сами себя.

Фрэн покачала головой. Он ее не понимал.

- Осталось двое, - сказала девушка. – Дарби и О’Нил. Ну и еще мы с тобой… прежде всего я…

- Перестань!

Он крепко прижал ее к себе, гладя по спине, по плечам, целуя в макушку.

- Это все нервы, - проговорил Алджернон. – Я знаю, женщинам свойственно фантазировать… думать сердцем… Но ты же у меня такая умная.

Фрэн отстранилась и пристально посмотрела на него, прищурив полные слез глаза.

- Ты совершенно прав, Элджи. Главное – женщинам свойственно фантазировать необоснованно.

Алджернон приоткрыл рот, но ничего не сказал. Что он мог на это сказать?

- У этих смертей могут быть совершенно естественные причины, - наконец произнес он. – И даже вероятнее всего, что это так. Говорю тебе, основываясь на своем опыте… в наших условиях шансов на выживание у бандитов было немного.

Фрэн кивнула.

- Согласна с тобой, - сказала она. – Немного.

Она снова думала в этот миг о том, как узко понятие “естественный”.

- Ну а как быть с Дарби? – спросила молодая женщина.

- Я подожду, - непреклонно сказал Алджернон. – Теперь-то я подожду, пока все не выяснится.

На раскопки они больше не выезжали – почему-то Алджернон, сделав Фрэн своей любовницей, решил преувеличенно оберегать ее. Неужели действительно думал, что любовь у женщин отнимает столько сил? Смотря с кем они этим занимаются, конечно…

Фрэн понятия не имела, кто вложил ей в голову такие мысли – вернее, удивлялась ходу собственных мыслей. Но она привыкла удивлять сама себя.

Впрочем, через несколько дней после того, как прошли “эти дни”, Алджернон сам прекратил их отношения. Сказал, что сейчас особенно высок риск… нежелательных последствий. Тогда Фрэн воспользовалась моментом и спросила его, когда он на ней женится.

Алджернон удивленно посмотрел на нее.

- А ты этого хочешь?

Фрэн взбесилась, услышав такой вопрос. Хочет ли она!.. Много ли респектабельных джентльменов согласится иметь с ней дело – с ней, сумасшедшей, увлеченной страннейшим для женщины занятием, да еще и лишившейся девственности? Она ненавидела мужчин в такие минуты.

Ничего из этого не отразилось на ее лице. Фрэн улыбнулась.

- Очень хочу.

- Тогда давай поженимся в Англии, - сказал Алджернон, улыбнувшись в ответ и обняв ее за талию. – Я пробуду там довольно длительное время. Много работы – я планирую в скором времени выпустить книгу, возобновить старые связи…

- С Британским музеем? – спросила Фрэн.

Он кивнул. Притянул ее к себе еще ближе и поцеловал.

- Ты так хорошо понимаешь меня.

Теперь они улыбались оба – Фрэн на мгновение позволила себе возмечтать об их общем триумфе. Они еще покажут Андерсону и остальным!