– Понимаете, в чём дело, – тихо заговорил король, вертя в руках чашку, – когда мы с Далией ехали в Шамброз, из Хэца, я имею в виду, на нас напали разбойники.

– А, это тот случай, когда Слай оторвал одному из них ногу? Я помню этот рассказ.

– Да, верно, тот самый, – кивнул Ниэль и вздохнул. – Так вот, когда Далию вырвали у меня из рук и утащили куда-то в неизвестность – я ведь тогда был слеп, – мне пришлось испытать такой ужас, что до сих пор не могу его забыть.

– И ты поэтому боишься за племянников?

– Именно. Меня бросает в дрожь, когда я представляю, как…

– Я понял, можешь не продолжать, – кивнул Канцлер и потянулся долить себе чаю. – Вполне естественная реакция.

– Да уж, естественная, – Ниэль уткнулся в чашку. – Мне стыдно за ту безобразную сцену, когда я накричал на бедного мальчика.

– Стыдно? – удивился Борцэус. – Тогда почему бы вам не помириться?

– Я не могу, – покачал головой Ниэль. – Как подумаю о… нет, пусть лучше он на меня обижается и сидит в Шамброзе, чем… чем с ним что-нибудь случится. Хоть он мне всего лишь племянник, но я люблю его, как родного сына, и схожу с ума от тревоги за него. Вы должны меня понять, Борцэус.

– Нет, я не могу тебя понять, – покачал головой Канцлер.

– Почему? Разве это не естественно – тревожиться за своих детей?

– Естественно, конечно, кто спорит? Но у меня не было детей, и тревожиться мне было не о ком, поэтому я тебя не смогу понять. Но, – Борцэус поднял вверх палец, – могу дать совет, не отягчённый, так сказать, эмоциональными переживаниями.

– Какой совет?

– Вот смотри, близнецам сейчас почти по девятнадцать, они полны желания познать новое, попробовать свои силы, определить свой уровень, из них энергия фонтаном бьёт, и заткни этот фонтан, что произойдёт, как думаешь?

– Э, взорвётся? – хлопнул глазами Ниэль. – Или протечёт в другом месте?

– Верно, – кивнул Канцлер, – Аридан взорвётся, а Ирна… хе-хе! Она ведь хитрая, ты не обратил внимание?

– Разве? – удивился Ниэль. – Никогда за ней такого не замечал.

– А я приметил, – усмехнулся Борцэус, – и взял себе на заметку. Вот Аридан, тот весь как на ладони, определённо в мать пошёл, а Ирна – та в отца, с двойным дном, так сказать, но вот что несказанно радует – оба «дна» у неё правильные.

– Вы меня успокоили, Борцэус, – перевёл дух Ниэль, – а то я уже подумал о плохом.

– Нет-нет, девочка она хорошая, порядочная, но вот с такой особенностью.

– Ладно, главное, что она правильная, а особенности мы сумеем применить к делу. Так какой вы мне совет хотели дать?

– Я его уже дал, – хмыкнул Канцлер, – просто ты его не заметил.

Ниэль задумался и воскликнул:

– Вы хотите сказать, что мы должны взять близнецов с собой?!

– Именно, иначе они «протекут» и «взорвутся», причём в ваше отсутствие, и я, если честно, не уверен, что сумею справиться с двумя потомками Врагосов одновременно. Уж извини, я тоже не всесилен.

Ниэль надолго замолчал, отставив чашку и перебирая ожерелье, как чётки. Канцлер его не торопил, взяв из вазочки горсть засахаренных орешков, принялся ими хрустеть, запивая чаем.

– Что ж, я всё понял, – заговорил Ниэль. – По всему выходит, что я перегнул палку и надо срочно исправлять ошибку, пока не произошло всё выше упомянутое.

– Браво, Ниэль, – улыбнулся Канцлер, – я был уверен, что ты всё поймёшь. Тогда я, пожалуй, пойду, проведаю отца.

– Кстати, о Зэфусе, – остановил поднимающегося из кресла Борцэуса король. – Я всё хотел спросить у вас…

– Спрашивай, – уселся обратно Канцлер, – отвечу на все твои вопросы.

– Я бы хотел узнать ваше мнение насчёт, э…

– Говори прямо, так мы сэкономим время.

– В общем, Зэфус меня сильно беспокоит.

– Чем?

– Э, своим ко мне отношением, скажем так. Я не могу его понять от слова совсем. То он ходит мрачный, как туча, то вдруг делается не в меру весёлым, и всё время смотрит… нет, буквально пялится на меня, как идиот какой-то, того и гляди, слюна потечёт. Меня это сильно нервирует, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не прогнать его.

– Так прогони, что тебе мешает? – Борцэус исподлобья наблюдал за порозовевшим Ниэлем.

– Я не могу, – покачал тот головой, – этот его календарь, который вы ему дали, и который он каждый вечер достаёт, листает, вычёркивает даты, вырывает из него листы, он меня будто верёвками связал. Я всё время думаю: сколько же осталось времени, когда Зэфус… я готов отнять у него эту безделушку, порвать, сжечь! Я не знаю, что происходит.

– Так отними, – осторожно предложил Канцлер, внимательно следя за выражением лица короля.

– Не могу! Понимаете, не могу, – Ниэль разволновался, его как прорвало. – Мне кажется, отними я у него этот календарь, и Зэфус сразу, вот немедленно, упадёт замертво. Это ваше колдовство его так держит, да? Скажите, а кроме этого можно было что-нибудь сделать, чтобы он остался жить без всяких там фокусов и обетов, вот просто жить? Ответьте!

Канцлер молча смотрел, как мелко дрожат руки Ниэля, а потом сказал, как убил:

– Нет, ничего другого в этот момент сделать было нельзя. Я сам весь извелся, глядя на страдания бедняги, перерыл гору книг с разными приворотами-отворотами, но всё было бесполезно, Зэфус любил Далию по-настоящему, а в таких случаях магия не работает. Он действительно должен был умереть, и я просто отсрочил этот момент.

Ниэль задыхался, слёзы хлынули из его глаз и потекли по щекам.

– Я не хочу, чтобы он умирал, Борцэус, я… я не смогу без него жить. Может быть, есть ещё какой-нибудь способ удержать его с нами?

– Понимаешь, Ниэль, – кивнул Канцлер, утирая невольную слезу, – я бы сам сделал всё, от меня зависящее, чтобы удержать отца среди нас, но я тут бессилен, можешь мне поверить. Я, великий канцлер, сильный маг, и ничего не могу сделать для человека, которого люблю. Но то, что не могу сделать я, под силу сделать другому человеку.

– Кому?! – Ниэль подался вперёд, с надеждой вглядываясь в лицо напротив и быстро утирая глаза. – Скажите, кто это, и я осыплю его золотом, я дарую ему земли и замки, я, в конце концов, отдам свою корону, лишь бы он спас Зэфуса.

Борцэус откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на дрожащего от волнения Ниэля. Появилось сильное искушение сказать всё как есть, но важнее всего было избавить зрячего теперь Ниэля от его духовной слепоты. Требовалось, чтобы тот сам до всего дошёл, разобрался в себе и своём отношении к любящим его людям. А для этого нужно было время и другие условия. Поэтому Канцлер покачал головой и вздохнул, прошептав:

– Я не знаю его имени, но верю, что ты отыщешь этого человека, где бы тот ни был, и спасёшь нашего Зэфуса.

– Я? – растерялся Ниэль. – Но как?! Где?!

– Думаю, что ваше путешествие на восток поможет тебе. Поезжай. Уверен, что когда вы вернётесь, ты получишь ответы на все свои вопросы.

– Ехать, и всё?

– Да, – твёрдо ответил Борцэус и поднялся из кресла. – Мне уже пора спать, дядя, отец рассердится, если не найдёт меня в моей комнате. Спокойной ночи.

– Спокойной… – прошептал Ниэль, бессильно уронив руки.

Он долго так сидел, обдумывая услышанное, и единственное, до чего додумался – что действительно хочет поехать, но не ради разгадки послания, а ради Зэфуса, чтобы отыскать того таинственного человека, способного сделать мага прежним. С этой мыслью он поднялся и побрёл в королевские апартаменты. Следом тенью шёл Великан, иногда только подставляя голову под руку хозяина, но, не получив ласки, понуро отставал.

Неожиданно встретился спешащий откуда-то Зэфус и сразу прилип как банный лист, но Ниэля это теперь беспокоило гораздо меньше, он стал думать о маге как о больном и даже взял его под руку, когда споткнулся на ровном месте. По той же причине пропустил мимо ушей все шпильки разозлившегося Слая, когда тот увидел их с Зэфусом, входящих под ручку. А когда они втроём уже спали, терпеливо сносил неудобство от двух пар рук и ног, оплетших его тело и так сжавших, что было трудно дышать.