— Прощай, моя любимая, прощай. Я присмотрю за нашими детьми, как ты и просила. Они у нас замечательные, особенно старший. Представляешь, он мне всё так хорошо объяснил, что теперь не так горестно с тобой расставаться. Увидишь там своего предка, передай ему, что мы его помним. А теперь, любовь моя, я тебя оставлю, но ты не сомневайся, скоро мы с тобой встретимся. Прощай.
Зэфус поправил складки платья, переложил кое-какие цветы и отступил назад, давая возможность вынести носилки с телом к ожидавшей возле дома траурной повозке — та должна была отвезти Далию на террасу дворца, где кремировали всех особ королевской крови. За повозкой потянулась процессия, к которой всё прибывали и прибывали люди, бросавшие свои дела и спешившие проводить в последний путь любимую принцессу.
Солнце клонилось к закату, когда носилки были установлены на специальном помосте. Родственники покойной и придворные столпились вокруг невысокого кургана из дров и цветов. Появился слуга с факелом, он нерешительно застыл на месте, не зная, кому этот факел передать. Зэфус покачал головой, дав понять, что уж он-то ни за что не воспользуется законным правом поджечь сухое дерево, отказался и Ниэль, и даже Слай молча посмотрел себе под ноги, стараясь не замечать устремлённых на него взглядов. Тогда Борцэус тихо проговорил, что нужно быть мужественным, чтобы творить добро, взял у слуги факел и положил под помост с телом. Вернувшись к Зэфусу, обнял того за плечи и слегка тряхнул, заставляя смотреть на ярко вспыхнувшее пламя.
Когда останки принцессы сгорели дотла и их подхватил ветер, развеивая над Шамброзом, все пошли во дворец, там были накрыты столы с поминальной трапезой. Долго в тот вечер звучали речи о покойной, о её добром нраве и отзывчивом сердце. Зэфусу подливали вина с примешанным снотворным, тот пил, слушая хвалебные слова, и кивал, размышляя о том, что никто, кроме него, не знал Далию лучше, и что все эти речи не отражали и десятой доли того, какой та была на самом деле. Где-то после третьего кубка маг обмяк и уронил голову на стол. Его тут же подхватили под руки и отвели отдыхать в королевские покои. Оставшиеся же люди продолжали вспоминать так рано ушедшую любимую принцессу.
========== Глава 2. ==========
Время шло, а Зэфус всё никак не мог обрести покой: он то безвылазно сидел в своём доме, перебирая платья и украшения Далии, то вдруг пропадал на несколько дней и потом возвращался весь потрёпанный и обожжённый, иногда избитый. В такие дни его дети перебирались жить во дворец под дядино крыло, там они получали заботу почти такую же, как от покойной матери.
Очнувшись от пьяного угара, Зэфус шёл их разыскивать. Он угрюмо сносил все выговоры от королей, пользовавшихся удобным случаем образумить потерявшего себя мага. Возвратившись домой, какое-то время вёл себя как примерный семьянин, но затем вновь срывался и надолго исчезал.
Наблюдая за мучениями деверя, Ниэль даже как-то предложил Слаю воспользоваться кровным заклятием и не возвращать Зэфусу память о чувствах к покойной жене. Но тот отказался, пояснив, что бедняге столько раз стирали память, что будь на его месте обычный человек, он давно бы сошёл с ума, к тому же маг забыл бы о своих детях. Ниэль лишь вздыхал и согласно кивал, мол, да, положение непростое. Ещё он заметил, что Зэфус стал как-то странно на него посматривать. Слай только пожимал плечами: ну что взять с убитого горем человека.
А время шло и шло, но улучшения не наступало. Мало того, что Зэфус в приступах уныния шатался по кабакам, он стал таскать в дом уличных девок. Не в силах вынести творившегося с отцом, близнецы начали замыкаться в себе, и короли, опасаясь совсем потерять племянников, решили с ними поговорить, а может быть, и рассказать им всю правду. Борцэус же и так всё знал, только молчал, часто погружённый в свои воспоминания.
Разговор пришёлся как раз на “Пик зимы”, когда Ниэлю исполнился сорок один год и в Шамброзе только что отшумел праздник по этому поводу. Все сидели в королевских покоях возле камина и устало смотрели на трепещущие и выбрасывающие вверх искры языки пламени.
Первым нарушил молчание Слай:
- Аридан, отец так и не возвращался?
- Нет, дядя, - дети Зэфуса в неформальной обстановке обращались к королям по-родственному. - Он уже десять дней как ушёл. Мы волнуемся, так надолго он ещё не пропадал.
- Мы тоже волнуемся, мы тоже, - вздохнул Слай.
Король посмотрел долгим взглядом на Борцэуса: тот сидел в кресле, словно тень – проснувшаяся в нём в день похорон матери личность Канцлера поглощала теперь всё его внимание. Вспоминая и вновь переживая события вековой давности и совсем ещё свежие, юноша уходил в себя, совсем отгораживаясь от внешнего мира. Вот и сейчас можно было подумать, что в кресле сидит не человек, а кукла.
- Что будем делать, Борцэус? - окликнул его Слай. - Ты наш с Ниэлем советник, вот тебе наш первый вопрос.
Юноша очнулся от размышлений и, покосившись на удивлённо переглядывающихся близнецов, проговорил:
- Думаю, нам пора всё рассказать.
- Что рассказать, брат? - воскликнул Аридан.
- Всё, абсолютно всё.
Разговор тогда затянулся надолго, но никто не собирался идти спать, пока не будут получены ответы на все вопросы. Пятеро сидели возле уже потухшего камина и говорили, говорили, не упуская ни одной подробности из давних событий. Никто из них не замечал, что за неплотно прикрытой дверью ещё кто-то был, а когда тонкий слух Слая и Борцэуса уловил подозрительный шорох, оба вампира сорвались со своих мест и мгновенно оказались возле выхода - в коридоре тихо всхлипывали. Рывком распахнули дверь: это оказался Зэфус, весь в земле, мокрый от растаявшего снега, он сидел, привалившись спиной к одной из створок двери, и горько плакал.
Борцэус бросился к нему и обнял за плечи. Слай позвал всех остальных, и вскоре мага подняли с пола и завели в покои. Ловкие руки освободили его от перепачканной одежды, наскоро обтёрли от грязи, накинули на плечи что-то тёплое и мягкое, заботливо убрали с лица слипшиеся волосы, а потом обняли и долго-долго не отпускали.
Зэфус всё плакал и плакал, зарывшись лицом в мех, а потом затих. Все молча ждали, не решаясь нарушить тишину. Наконец маг глухо проговорил:
- Я был у Далии, ведь сегодня её день рождения.
Все вокруг шумно вздохнули. Под дверью кто-то заскрёбся, а потом послышался скрип и тяжёлое дыхание. Прямо перед Зэфусом возник огромный волк, он тоже был весь в земле. К нему от камина подбежал ещё один волк, мирно до этого дремавший, и дружелюбно заскулил, обнюхивая товарища.
- А, это ты, Снег, - вздохнул мужчина, притягивая к себе огромного зверя. - Всё-таки отыскал меня. А я вот тут, со своими сижу.
Снег лизнул хозяина в щёку и тихо заскулил. Волк был таким же огромным, как и его предок с таким же именем. Прежний Снег давно умер, на полгода пережив Ушки. Вдвоём они прожили десять лет, оставив после себя детей, внуков и правнуков. Те первые и единственные двое волчат, что с таким трудом произвела на свет собака, позже объединились в пару, дав жизнь новому потомству. Когда совсем старые волк и собака умерли, их хозяева взяли себе щенков из последнего помёта их детей. У Ниэля появился Великан, у Зэфуса - Снег-второй, Герой и Кошка пошли жить в Хэц к Каллину, Рыжий поселился у Стасиса, а единственную в помёте собаку забрала Розалин, назвав Ушками.
- Плохо тебе без нашей хозяйки? - шептал на ухо волку Зэфус. - Вот и мне плохо. Но ты не грусти, Далии сейчас хорошо, она мне сама об этом сказала.
В этом месте все присутствующие одновременно вздрогнули и переглянулись между собой. Ниэль обеспокоено спросил:
- Ты сейчас о чём, Зэфус?
- О чём? - маг поднял тяжёлый взгляд на короля и пристально посмотрел. - О том, о чём сказал. Далии хорошо. И… она меня… отпустила.
- Как это отпустила?! - ахнули все. - Разве такое возможно, чтобы разговаривать с умершими?
- Возможно, не сомневайтесь. Мы же разговаривали с Борцэусом, когда тот был привидением, почему бы и мне было не поговорить с Далией?
