Близнецы, затаив дыхание слушавшие разговор, вновь запросились в путешествие. К ним подлетел отец и строго цыкнул, чтобы сидели тихо, иначе отправит их спать.

– Мне всё же кажется, что ехать не стоит, – покачал головой Ниэль.

– Почему?

– Вы можете считать меня истеричной дамой, но мне что-то тревожно. Слай, я хочу ещё обдумать этот вопрос, а потом дам окончательный ответ. Может так статься, что поедете только вы с Зэфусом, а я останусь здесь.

– Но как же…

– На сегодня это всё. Мне надо подумать.

Слай только вздохнул и кивнул, соглашаясь.

– Хорошо, думай. А пока всем спокойной ночи.

Поднявшись из-за стола, короли с магом и Борцэусом покинули комнату. Следом на выход поплелись близнецы, а замыкающими – Каллин с Олри.

– Это несправедливо, – бубнил на ходу Аридан. – Это была моя идея отправиться в путешествие, а дядя её присвоил. Ещё и не берёт меня с собой. Обидно.

– Мне тоже обидно, – взяла брата под руку Ирна. – Они же не на войну едут, могли бы и меня с собой взять. Я могу ехать в карете без остановки хоть целый день. И верхом умею. Вон, Олри же приехала, ничего с ней не случилось, почему же мне нельзя?

– Дядя сказал, что мы – наследники, – буркнул Аридан. – И что в этом хорошего, если даже из столицы не выпускают, живём, как какие-то узники.

– И не говори, – вздохнула Ирна, – сплошной каземат.

Идущая позади Олри, прыснула в ладошку и оглянулась на отца. Каллин тоже посмеивался над наивными детьми, но делал это незаметно.

Чуть позже в королевской спальне разгорелся спор. Слай нетерпеливо наседал на Ниэля, требуя согласия на поездку, но тот молча раздевался, не обращая внимания на разошедшегося супруга. Зэфус сидел в кресле и не сводил взгляда с обоих королей.

– Я подозреваю, что ты от меня что-то скрываешь, – уже злился Слай.

– Что я могу от тебя скрывать? – возразил наконец Ниэль.

– Я не знаю, но ведёшь ты себя так, как будто что-то скрываешь. Мне это не нравится.

– Тогда это твои проблемы, Слай, – спокойно возразил Ниэль, надевая длинную кружевную рубашку и собирая волосы в хвост. – Я за собой вины не чувствую, и скрывать мне нечего.

Забравшись на постель, Ниэль взбил подушки и улёгся посередине. Потом покрутился на месте и сел. Ему вдруг пришла блажь заплести косу. Безмятежно разобрав волосы на три пучка, стал их заплетать. Слай какое-то время обиженно сопел, потом тоже начал раздеваться. Зэфус опомнился и, подхватившись с кресла, принялся быстро избавляться от одежды. Правый сапог, как всегда, плохо снимался, и маг тихо ругался, сидя на краю постели.

Ниэль, закончив заплетать волосы, некоторое время понаблюдал за его мучениями, потом слез с кровати и предложил:

– Давай помогу.

Зэфус даже не успел утвердительно кивнуть, как Ниэль опустился на корточки и, упершись пятками в пол, с силой потащил сапог на себя. Ойкнув, упал на спину, а сапог, как и накануне, угодил в уже задремавшего Великана. Волк вздрогнул и заворчал, а Зэфус шагнул к Ниэлю и помог подняться.

– Не ударился?

– Нет – ковёр мягкий. Что у тебя с ногой? Я помню, ты давно мучаешься с обувью. К Стасису не обращался?

– Обращался.

– И? – Ниэль вновь залез на кровать.

– Он сказал, что это может быть от старой травмы. Я эту ногу когда-то ломал, и вот теперь она постоянно отекает.

– Понятно, – кивнул Ниэль и попросил: – Вот, положи на стол, они мне ночью не нужны, – и в ладонь Зэфуса опустилось каменное ожерелье.

– Последний гасит свет, – буркнул Слай и быстро забрался под одеяло.

Зэфус усмехнулся и пошёл к столу. Тихо стукнули камни, погасли свечи, спальня погрузилась в темноту. Вернувшись к кровати, маг нашарил край одеяла, забрался на постель и придвинулся вплотную к Ниэлю – тот уже ровно дышал, засыпая, – недолго повозившись, затих.

Спустя полчаса в темноте прошелестело:

– О чём вы с Зэфусом разговаривали на мосту?

– Ты не поверишь, но мы всё время говорили о Далии. Ты зря ревнуешь, я люблю тебя. Спи, – Ниэль просунул руку под голову Слая и притянул к себе.

– И я тебя, – шепнул тот в ответ, – просто как ненормальный.

Ниэль тихо рассмеялся. Они ещё немного пошептались и, наконец, уснули по настоящему. Они спали и не слышали, как Зэфус осторожно выбрался из постели, нашарил в темноте свой камзол, достал из кармана календарь и, подойдя к окну, в неверном лунном свете зачеркнул картинку с минувшим днём. Постояв ещё недолго, задёрнул штору, оставил календарь возле ожерелья на столе и вернулся в кровать. Забравшись под одеяло, осторожно прижался к Ниэлю, спящему сейчас так крепко, что не услышал, как Зэфус, на манер Слая, улёгся головой ему на плечо. Последнее, что почувствовал маг, засыпая – как Ниэль его обнял.

========== Глава 10. ==========

Время шло, дни сменяли друг друга, королевство жило в своём размеренном ритме. В деревнях пахали и сеяли, выгоняли скот на пастбища, в домах перебирали остатки зимних запасов, сортируя, что можно отнести на рынок, а что оставить себе, ожидая первого урожая с грядок.

В самой столице городской люд занимался ежегодной весенней уборкой, перетряхивая перины и подушки, моя и чистя дома, выгребая из дворов скопившийся за зиму мусор. Каждое утро из Шамброза тянулись телеги, гружёные хламом, который потом сжигался за чертой города. Королевский указ о майской уборке выполнялся неукоснительно, да и сами горожане стремились блеснуть друг перед другом ухоженностью жилья, цветами на окнах и чистой одеждой.

Во дворце тоже всё чистили и мыли, будто готовились к какому-то торжеству. Особое внимание уделялось цветам, для них было устроено просто немыслимое количество разнообразных каменных ваз, горшков и вазонов, даже были сооружены шпалеры вдоль стен, и вьющиеся растения оплели их, скрыв серую каменную кладку. В тёплое время года дворец напоминал огромный букет цветов и благоухал он, как те клумбы, что были разбиты в парке, даже слишком, но постоянные ветра на такой высоте уносили запахи далеко в город.

Главным цветоводом во дворце считался Ниэль. За тринадцать лет слепоты он так соскучился по сочным краскам, что, обретя зрение, всё никак не мог насытиться видом ярких цветов. Он не только выписывал семена растений из других королевств, но и сам научился выводить новые сорта. Все давно знали, что лучшим подношением королю Ниэлю будет какой-нибудь редкий цветок, либо же его семена. Слай посмеивался над этой блажью своего супруга, но так же, как и все, неизменно дарил ему букеты, которые потом стояли в многочисленных комнатах дворца, за исключением королевской спальни. Слай объяснил это своё пожелание тем, что не хочет, чтобы его что-то отвлекало от Ниэля, когда они с ним наедине. А может, его уже тошнило от цветов, но он не признавался.

Пока писалась копия портрета Морцэ, короли готовились к отъезду. Слай всё же уломал Ниэля, и тот согласился ехать, но с условием, что к сентябрю они все вернутся обратно, мол, не дело это – где-то шляться, оставив королевство на пусть и зрелого политика, но по существу – совсем ещё зелёного юнца. Издали указ о запрете забоя старой скотины и обязательном уведомлении королевского секретаря, где именно находится эта самая живность, чтобы можно было хоть как-то прикидывать на будущее количество корма для морока.

Близнецы, мечтающие быть включёнными в состав экспедиции, каждый день изобретали всё новые и новые доводы в свою пользу, упрашивая королей взять их с собой в путешествие. Слай уже давно сдался, но Ниэль стоял буквально насмерть: детей не брать ни под каким предлогом – мало ли что может случиться в пути. Когда Аридан совсем упал духом и в отчаянии заявил, что если его не возьмут, то он сбежит, Ниэль, всегда такой спокойный и выдержанный, впервые в жизни серьёзно разгневался и накричал на племянника. Они поссорились. Все вокруг, включая Зэфуса, мирили их, прося пойти на уступки друг другу, но напрасно, каждый из спорщиков стоял на своём.

Как-то вечером за чашкой чая, Борцэус поинтересовался у Ниэля, отчего тот так упорствует?