Очутившись в своих покоях, Борцэус закрыл дверь и перевёл дух. Неспешно развязал шарф, скинул камзол и жилет, сел на диван и сковырнул с ног туфли. Раскинув руки в стороны, откинулся назад и прикрыл глаза: надо было обдумать план неспешного выздоровления, чтобы уже к ужину спокойно выйти к придворным.
Время шло, бедолага-камердинер парился за дверью, куда были принесены большие песочные часы с песком на тридцать минут, и как только весь песок пересыпался из верхней половины часов в нижнюю, камердинер тихонько приоткрывал дверь и заглядывал в покои. Борцэус либо притворялся спящим, либо кивал, что ему уже лучше, и слуга выходил обратно в коридор и объявлял обступившим его людям о состоянии принца. После чего часы переворачивались, и ожидание возобновлялось.
В результате этих манёвров Борцэус как следует отдохнул, перекусил, умылся, переоделся и, как запланировал, вышел к ужину. Самая поздняя трапеза во дворце была в девять и тянулась всегда примерно час-полтора, в зависимости от дневных событий, которые обычно обсуждались за ужином. Намеченная для дознания девица сидела за столом и посылала принцу томные взгляды. Борцэусу это показалось настолько приторным, что стало тошно даже от вида еды, но он стерпел и многозначительно подмигнул даме, попутно слегка испугавшись, что та от счастья может хлопнуться в обморок прямо за столом и тем самым поломать все планы на вечер. Дама в обморок не упала, а досидела до конца вместе со всеми и удалилась, как только принц покинул зал.
За одним из поворотов коридора Борцэус успешно оторвался от свиты, спрятавшись за одним из гобеленов, маскирующим нишу в стене. Было бы глупо думать, что придворные не поняли его манёвра, но они дружно поохали и поудивлялись «внезапному исчезновению» принца и неспешно разошлись, многозначительно друг другу улыбаясь или злобно шипя – это кого как задело. Скорее всего, все решили, что юный наследник престола захотел отвлечься от горестных мыслей о больной фаворитке и немного утешиться с влюблённой в него дамой.
Когда кругом всё стихло, Борцэус покинул убежище и боковыми переходами отправился к южному мосту. Попутно он заскочил в королевские покои возле тронного зала и взял оттуда графин с вином и пару бокалов.
Девица уже ждала его, прохаживаясь по мосту и нервно оглядываясь по сторонам.
– Вы пришли, милочка? – Борцэус неспешной походкой приблизился к замершей столбом девушке. – Я захватил вина и бокалы.
– Это так любезно с вашей стороны, ваше высочество, – от волнения дама стала заикаться. Её можно было понять, ведь ни одна женщина Шамброза до сего дня не могла похвастать романом с наследным принцем, если не считать ту выскочку с бала-маскарада, но той сейчас не до того – зализывает свои раны где-то в городе. – Как ваше самочувствие? Вы на самом деле болели или…
– Или, – сверкнул улыбкой принц. – Я притворялся.
– Притворялись? – в темноте не было видно, как вспыхнула дама. – А… почему?
– Не хотел, чтобы вечером мне докучали разговорами. Но давайте отбросим бесполезное и выпьем за эту чудную ночь, – проворковал принц и поставил бокалы прямо на широкие перила моста.
Булькнуло вино, стукнул о мрамор графин, перед дамой возник наполненный бокал, взяв его, она потянулась чокнуться, но Борцэус уже пил. Разочарованно вздохнув, девица сделала несколько глотков. Дальше всё прошло быстро. Дама упала, принц подхватил её на руки и уложил на перила, из-под моста бесшумно поднялась голова морока, и его длинный язык на мгновение коснулся груди спящей. Потом змей поднялся ещё выше, и Борцэус коснулся ладонью пластин на его морде. Постояв так с минуту, отпустил друга обратно домой.
Девушка спала и должна была проспать ещё около часа. Борцэус долго смотрел на её кукольное лицо и в ярости сжимал кулаки.
– Сука! – как выплюнул он ругательство и смахнул с перил бокалы и графин с вином, те разбились уже где-то глубоко внизу.
Постояв минуту, чтобы хоть немного успокоиться, сгрёб девицу в охапку и, не церемонясь, понёс в сторону дворца. Не доходя до лестницы, сгрузил её на одну из скамеек, которые в великом множестве были расставлены тут и там, и высмотрел в темноте часового, подозвал его и приказал:
– Отнеси бедняжку в её комнаты, а когда очнётся, скажи, что я сожалею о потерянном шансе.
– Так и сказать, «о шансе»? – переспросил часовой.
– Да, именно так, – кивнул принц и зашагал к лестнице во дворец.
Этой ночью он не ночевал у себя в спальне, а ушёл на самый верх башни в кабинет деда, сбросил там с дивана стопку книг и упал на него, заложив за голову руки. Именно туда посыльный принёс очередное письмо от Ликса. Не вставая, Борцэус распечатал конверт и углубился в чтение, потом положил листок на грудь, прижал ладонью и тихо пожаловался:
– Если бы ты знал, Ликс, как мне тебя сейчас не хватает.
========== Глава 7. ==========
Старая пыточная Грэйша сегодня была открыта, в ней, подвешенная к потолку за связанные руки, дёргалась вчерашняя девица. Она визжала, как поросёнок, один из палачей – в столичной тюрьме их было двое – сейчас щипцами зажал ей один из пальцев на ноге.
– Кто у вас главный? – спрашивал Борцэус, похлопывая по ладони перчатками.
– Я не знаю, о чём вы, ваше высочество! – вопила от ужаса девица.
– Ещё раз спрашиваю, а потом палач расплющит вам первый палец. Итак, кто главный в вашей дамской шайке?
– Это… это фаворитка Грэйша, – задыхаясь, затараторила дама, – она мечтает выдать за вас свою полоумную дочь-уродку. Она собрала всех нас, тринадцать дам свиты, чтобы мы не подпускали к вам никого постороннего, в смысле, дам, а когда вам придёт время жениться, никого, кроме её дочери, возле вас не будет.
– Но это же полный бред, – Борцэус забыл о перчатках. – Во-первых, я не собирался жениться в ближайшие пятьдесят лет как минимум, а во-вторых, почему она решила, что я вообще попадусь на такие дешёвые уловки? И потом, женитьба наследного принца – дело весьма серьёзное и с наскока не решается, здесь же затрагиваются государственные интересы, и без воли обоих королей брак был бы недействительным.
– Вы, ваше высочество, зря думаете, что она настолько глупа, – дама попыталась незаметно высвободить палец из тисков, пока палач на секунду отвлёкся. – Да, она не могла к вам подступиться из-за королей, но после того, как они уехали, она решила действовать.
– Ну и что, что они уехали, – начал подозревать истинное положение дел Борцэус, – моё правление лишь временное и в качестве наместника, по сути, я бесправен.
– Ничуть, и вы это знаете, – дёрнулась пленница, когда палач крепче ухватил её за ногу и зажал всё-таки палец щипцами. – У вас есть все полномочия, короли вам их оставили. Когда уезжали. Сейчас у вас в руках вся власть, вы легко можете устроить переворот и взойти на престол. Не то что жениться.
– Откуда ей это известно? – побледнел Борцэус.
– Будучи любовницей Грэйша больше двадцати лет тому назад, она прекрасно была осведомлена о тайных ходах этого огромного каменного муравейника, воспользоваться одним из них и прочесть секретные бумаги не составило ей труда.
Борцэус плотно сжал губы. Чёрт, это промашка Ниэля, не проверить изолированность королевского кабинета!
– Это она приказала столкнуть Миру со стены? – сменил он тему.
– Да, она, ваше высочество! Она! – взвыла дама от нестерпимой боли.
– Почему такая жестокость? Разве нельзя было обойтись чем-нибудь менее радикальным?
– Она испугалась.
– Чего именно?
– Того, как ваша дама ворвалась в наш двор, это было настолько неожиданно и с её стороны победоносно, что у всех наступила растерянность, никто не знал, как действовать дальше. А то, что вы, ваше высочество, оставили её в своих покоях, вообще было подобно грому среди ясного неба. Нет смысла притворяться, все знали, что у вас до неё никого ещё не было, – в этом месте Борцэус даже покраснел, но сумел выдержать характер и не стушеваться, а дама взмолилась: – Прошу вас, прикажите перестать меня мучить, я же всё вам рассказала.
