- Думаю, ты ошибаешься и тот, кого считаешь мастером игры, сам занимает клетку на расчерченной доске, ну а я, Айрон Кальвин Сольвейг, не меньше, чем ферзь.
Сомкнув бокалы и, заговорщически улыбнувшись друг другу, они вместе насладились пряным, терпким вином, собравшим в свой изысканный букет горечь поражений и сладкий вкус надежды.
+++
Сулла словно опьянела от страстных поцелуев! Она слышала сквозь шум в ушах низкий, бархатный голос Тимо, с трудом понимала, что он говорит. Кажется, что-то о том, как сильно её любит, как он истосковался по ней… Но на самом деле его порывистые движения говорили об этом лучше слов – боялся выпустить её, сжимая в объятиях почти до боли и тут же испуганно отстраняясь, пытливо вглядывался в наполненные слезами глаза, виновато целовал, но, не выдержав скопившейся в душе нежности, вновь обнимал, уткнувшись лицом в распущенные медно-рыжие локоны, приятно пахнущие гвоздикой и кардамоном.
Её тонкие пальцы скользили по его плечам, зарывались в седые волосы, а когда случайно коснулись шеи и пересекающего её грубого шрама, Тимо невольно дёрнулся, затаив дыхание.
- Прости. – Сулла отстранилась, осторожно отведя ворот рубашки, обнажая подживающую рану, но он тут же перехватил её руку, умоляюще прошептал:
- Не смотри. Не надо.
Женщина спрятала искажённое ужасом лицо на его груди, вслушиваясь в торопливое биение сердца, а он продолжал гладить её волосы, тихонько приговаривая:
- Это такие пустяки, скоро не останется и следа…
Но Сулла знала – след обязательно останется. Если не на теле, то в душе. И ей было необыкновенно горько за него, потому что сам Тимо этого не понимал.
Осторожно опустив её на кровать, застеленную накрахмаленными белоснежными простынями, Император навис над нею, продолжая целовать любимое лицо, и она вскоре позабыла обо всём на свете кроме его нежных рук, ласковых губ и тихого, волшебного голоса.
- Моя Владычица, – задыхаясь, шептал он, жадно припадая к её губам, спускаясь ниже, терзал сводящими с ума поцелуями бархатную кожу шеи и плеч возлюбленной, а она могла лишь покорно принимать всю глубину его страсти, порой, забывая, как нужно дышать.
Она не пыталась ничего говорить – о том, как едва не потеряла себя, пытаясь нагнать призрак ушедшего счастья, меняя любовников одного за другим, как, совершенно отчаявшись, перестала верить в любовь, поддавшись тёмным мыслям, приведшим на край пропасти… Слова не были нужны ему, чтобы понять всё это всего лишь коснувшись тонкими, сильными пальцами её вздрагивающих, чуть припухших от неистовых поцелуев губ. Она видела отражение этой бездны в сапфировых глазах напротив, слышала в прерывистом вздохе и чувствовала в могучем токе его крови.
Он знал о ней всё, Сулле же оставалось по-прежнему довольствоваться лишь тем, что Тимо решит ей доверить. Но в эту ночь всё изменилось. Проводя ладонью по его груди, она не могла скрыться от лавины образов, затопивших внезапно сознание. В этом чудовищном водовороте из осколков чувств, она видела всё, через что ему пришлось пройти. Сулла, вскрикнув, закрыла глаза, надеясь спастись, но тут же услышала его родной голос. Он вздрагивал, словно от сухих рыданий, прерывался, искажаясь, но Тимо смог сказать самое главное:
- Я не жалею. Я буду всегда с тобой. Только не отталкивай.
- Как я могу?.. – Всхлипнула женщина, обвивая руками его шею, притягивая ближе. А потом они любили друг друга так неистово и алчно, словно в первый и последний раз.
Задыхаясь, лежали, обнявшись в полной темноте и горячие, твёрдые губы Тимо касались виска Суллы ласково и нежно.
- О, Сулла, – тихо, едва слышно прошептал он. – Скоро всё закончится и мы оба станем свободны. Скажи, ты действительно хочешь этого?
- Да, мой Император. – Откликнулась она, счастливо улыбаясь. – Ничто другое меня не манит больше, чем просто быть с тобой.
Тимо порывисто сжал жену в объятиях, облегчённо застонав. Они уедут далеко-далеко, туда, где никто их не найдёт и там, вдали от суеты и политических интриг выстроят своё простое человеческое счастье. Щедро делясь друг с другом своими мечтами и надеждами, они незаметно уснули, согретые теплом и сладким дыханием любви.
+++
Араши уже давно получал донесения о приближающемся флоте противника, но продолжал бездействовать, тем самым рождая смуту среди военачальников-хафесов. Военный совет напоминал растревоженный улей: множество голосов гудели под сводами зала, яркие отсветы настенных светильников резали глаза, и Араши болезненно щурился, пытаясь сосредоточиться. Сейчас он мог видеть лишь расплывчатые цветные пятна, перемещающиеся в хаотическом порядке, зато слух и обоняние, чудовищно обострившиеся, доставляли ему куда больше проблем. Заставив себя прислушаться к голосам, звучащим вокруг, Воплощение Великого Дракона с трудом сдержал тонкую усмешку. Кто-то из хсонгов настаивал на незамедлительном выдвижении войск с целью остановить хсауров на границе, кто-то, напротив, предлагал занять оборонительные позиции…
Араши восседал на троне с невозмутимостью, сделавшей бы честь ледяной статуе, едва ли не игнорируя начинающиеся распри и панику. Наконец, решив, что уже достаточно наслушался бесполезных речей, Дракон молча поднялся с кресла, заставив яростных спорщиков замолчать. Он не отличался высоким ростом, как большинство хафесов, но казалось, будто фигура его необъяснимым образом подавляла собравшихся в зале военачальников, будто нависая над ними, испуганно притихшими, самим себе напоминающими детёнышей, застигнутых взрослым за шумной игрой. Раздавшийся негромкий, но властный голос его заставил напряжённо прислушиваться к каждому сказанному слову:
- Я достаточно слушал, уважаемые хафесы. Некоторые из вас произносили долгие и убедительные речи, с истинностью которых сложно спорить, но… – Араши сделал паузу, обведя советников тяжёлым янтарным взглядом. Всё казалось неверным и расплывчатым, от чего отчаянно болела голова, но он лишь сурово нахмурился: – Что вам известно о нашем противнике? Триста боевых вымпелов – это само по себе неприятно, но не смертельно для той военной мощи, что обладает Империя Хсаш. Однако мне стало известно, что в составе вражеских войск идёт тот, с кем совершенно невозможно сражаться, не уповая на везение, чего мы с вами, господа, позволить себе не можем. Браних Грейд Барр Амадо обладает страшной силой, противопоставить которой нам, к сожалению, нечего.
Хафесы встревоженно переглядывались и, чтобы не допустить дальнейшей паники и волнений, Араши был вынужден продолжить:
- Не стоит впадать в отчаяние. Есть один способ остановить надвигающуюся угрозу, но ваши тактические планы, пусть и блестящие, в этом случае бесполезны. Мне понадобится всего один корабль с минимальным экипажем и клянусь вам… – Араши вздёрнул подбородок, всем своим видом являя образец решимости и непобедимости, – Я, Хаффи, Посланник Изначальных и Любимец Богов, отведу угрозу от наших границ. Чего бы это мне ни стоило.
Глухой ропот поднялся в зале – хсонги были растеряны, сбиты с толку, и лишь немногие из них начали понимать истинную цель Великого Дракона. Поднявшись со своих мест, адмирал объединённого флота Гнёзд и верховный маршал Сумитрал эль Фахсид, его коллега, командующий восьмым разведывательным флотом Амарик эль Ссахаи и командор Легиона «Свободных» Исхан эль Хазиф в едином порыве прижали сжатые кулаки к сердцу, замерев в полупоклоне, словно полностью признавая и смиряясь с волей Хаффи.
- Славься, Избранник Богов!
Их клич подхватили остальные и многоголосый хор взметнул громогласное эхо под самые своды зала.
+++
- Она готова? – Айрон спускался вниз по подвальной лестнице особняка, держа в отведённой руке керосиновую лампу, дававшую неверный жёлтый свет. Тимо, следовавший за вампиром, ответил:
- Всё в порядке, успокойся.
Айрон раздражённо развернулся, гулко хлопнул чёрный плащ, а злой изумрудный взгляд впился в лицо Лайтонена:
- Не будь таким беспечным, Император! Это заклинание… Я изучил его, но впервые буду работать с энергиями такого объёма, так что не думай, будто всё так легко!
