Разумеется, новоиспечённым матерям обычно помогали нянечки и сведущие женщины, однако Гюссхе не могла позволить себе подобной роскоши. Кто знает – не подошлют ли к малюткам убийцу с доброй улыбкой, ведь детёныши самого Великого Дракона являлись драгоценностью едва ли не ценнейшей во всей Империи Хсаш! Поэтому она настойчиво отвергала любые попытки Великих Гнёзд прислать ей подмогу. Возможно, её будущий супруг и обладал талантом выявления злоумышленников, она этим похвастать не могла. Единственная, кому Гюссхе смела доверить потомство Хаффи по-прежнему оставалась Хельга из Гэлли. Хсаури, – так её называли за глаза. «Человечка». Однако женщина-кошка продолжала исполнять свои обязанности по связям между корпусом одарённых и руководством исследовательского института в стенах которого велись работы по выведению нового поколения хсаши, несмотря на злобные шепотки за спиной. Её происхождение, а пуще того – тяжкое положение – считались среди благовоспитанных эсс чем-то до крайности возмутительным и то, что подобная падшая допускалась в покои самой Гюссхе и водила с нею дружбу не прибавляло ей авторитета и благорасположения.

Будущая супруга Хаффи не могла исправить сложившееся положение, ей просто не хватало власти для этого, поэтому всё, чем она могла помочь Хельге – устроить её с комфортом во Дворце и клятвенно заверить в том, что ей и ещё не рождённому детёнышу не придётся искать кров и пропитание. Гюссхе не могла понять, почему Хельга терпит пересуды о своей личной жизни, переносит стойко все насмешки и ядовитые подколы нарядно и богато одетых эсс. Позор – родить ребёнка без мужа. Позор – заниматься мужской работой. Позор – родиться человечкой!

И никто из фрейлин, так активно поливающих несчастную женщину грязью, даже не вспомнил, что сам Хаффи был хсауром, рождённым под другими звёздами, воспитанным по другим правилам. Для них Араши Йонен был хсаши столь же полно, как их собственные мужья и отцы.

Гюссхе с грустной улыбкой опустила взгляд на ровные строчки. Иероглифы никак не складывались в осмысленные слова, она слишком устала за день, несмотря на помощь и заботу Хельги, которая, закончив свои дела, стремилась облегчить задачу подруги, вовремя разнимая сцепившихся мальчишек и смазывая лечебной мазью царапины на коленках девочек.

Их было семеро – пять мальчиков и две девочки. Благословенное число, – так сказали жрецы. Семь Изначальных, давших жизнь первым из хсаши, принесших им учение и знания о мире. Эти детёныши станут великими. У них не будет ни в чём недостатка. И это были дети Феридэ.

Льехе заворочался, сухо закашлявшись и Гюссхе встала, чтобы проверить – нет у него жара. Сегодня этот непоседа, пользуясь тем, что мать отвернулась всего на секунду, опрокинул на себя вазу с цветами, тут же вымокнув до нитки. К счастью, только тем и ограничилось. Весь день Гюссхе и Хельга заставляли мальчишку дышать на специальное стёклышко, и, к их великому облегчению, температура не спешила подниматься.

Детёныши хсаши рождались очень слабыми, привыкшие к защите скорлупы, они нуждались в особом уходе и поддержании искусственного климата в первые месяцы жизни, когда все силы юных организмов были направлены на рост. Любое, даже случайное переохлаждение, могло закончиться трагедией.

Решив заодно проверить остальных, Гюссхе поправила одеяльце Хессета, убрала под защиту тепла ручки Тессы, вгляделась в спящих близнецов Хсана и Шейна… Может, они и были похожи на Феридэ, отцовство Араши прослеживалось в детёнышах особенно ярко. Маленькая Юсла во сне плаксиво надула губки – спящий рядом Ходжи доставал сестру весь день, так что Гюссхе приходилось разнимать драчунов раза три или четыре.

Сначала Гюссхе была недовольна свалившимися на неё обязанностями, не забывая по сто раз на дню посылать горячие проклятья причине всех своих несчастий, но в какой-то из бесконечной череды заполненных заботами и тревогами дней женщина вдруг поняла, что уже любит этих крох, словно на самом деле являлась им матерью. Может, Хъярра сжалилась над ней и странным образом смягчила сердце дочери Гнезда Гъёлл, может, дело было в могучих инстинктах, заложенных в каждой женщине, к какой бы расе она не принадлежала… но Гюссхе смирилась со своим новым статусом и только смутная тоска по Хаффи отравляла её дни. Ей хотелось вновь увидеть его улыбку, услышать, как он назовёт её хэйной, а она снова высокомерно оттолкнёт протянутую руку. Воспоминания об их поцелуе в чужом мире, когда она неосмотрительно поддалась его чарам, позволив лишнее, раскалённым железом жгли душу, и стыд боролся с вожделением, отнимая последние крохи здравомыслия.

Когда же он вернётся? Её мучитель, её палач, её возлюбленный…

Каждое утро Гюссхе и Хельга выходили в город, чтобы в главном храме Ал-Хиссы помолиться Изначальным о благе для своих мужчин. Леди из Дома Кошки молилась истово, самозабвенно, наизусть затвердив сложные ритуальные тексты, она приносила богатые дары Ххссийну, моля Отца Битв пощадить Хаашима, всякий раз с надеждой вглядываясь в суровый облик Драконида. Гюссхе же ставила на алтарь Хъярры столько свечей, сколько дней провела в разлуке со Змееглазым, каждый день добавляя ещё одну. Она надеялась, что милостивая богиня поможет ей обуздать собственную гордыню и встретить будущего мужа так, как пристало доброй эссе. Просила, чтобы любовь Араши оказалась истинной, чтобы он вернулся домой победителем и навсегда остался с Гюссхе…

После молебна женщины возвращались во Дворец неприметными путями, чтобы не привлекать внимания выходящих на улицы просыпающегося города простых хсаши. Хельга шла, тяжело переваливаясь, им приходилось часто останавливаться, чтобы леди Гэлли могла перевести дух.

- Я похожа на гусыню, – с грустным смешком сказала однажды Хельга. – Толстую, неуклюжую гусыню с безобразно раздутым животом!

- Скоро дитя покинет тебя, – Гюссхе приложила ладонь к животу подруги, ощущая сквозь тонкую ткань, как лягается малыш в своей кожаной скорлупе. – Осталось совсем немного.

Из рассказов Хельги Гюссхе поняла, что детёныши хсаши растут гораздо быстрее, чем детёныши хсауров. Едва вылупившись из яйца, они уже умели ползать, а ходить учились в течении следующих дней. Уже через месяц после рождения Льехе сказал своё первое слово, и было оно таким же, как у всех младенцев во всех мирах – «мама». Гюссхе тогда испытала страшное смятение чувств, что, впрочем, не помешало ей едва не затискать малыша, прижав к груди. Ей было немного обидно, что Араши не видит этого триумфа, и ещё – хотелось плакать от счастья и восторга, от надежды, что это маленькое существо в её руках уже любит её сильно-сильно! Совсем как сама Гюссхе любит своих малышей.

И вот, в один из дней весеннего месяца Шейнор пришло долгожданное известие – Хаффи возвращается с победой. Всеобщее ликование охватило Ал-Хиссу, столица Империи готовилась к приезду своего Повелителя так тщательно, словно невеста, прихорашивающаяся для любимого жениха! Улицы украсились пёстрыми флагами и лентами, Храм Изначальных сверкал в тусклых лучах старого солнца подобно огранённому алмазу, Дворец сиял праздничными огнями, а когда Хаффи ступил на землю столицы, воздух гудел и вибрировал от звона колоколов!

Праздничное шествие, сопровождавшее Владыку ко дворцу, было пышным, красочным, фееричным и пёстрым, словно перья птицы зейх, отливающие радужными бликами. Хсаши возносили хвалу святым Драконидам за их мудрость и справедливость, гремели салюты, под радостные возгласы рассыпаясь в нежно-салатовом небе лиловыми, рубиновыми и сапфировыми искрами…

Араши благосклонно улыбался подданным, хотя плечи ломило от тяжести парадного доспеха и закреплённого на них бронзовыми фибулами роскошного плаща с безумно дорогой опушкой – подарок столицы Победителю, который ему вручили прямо на посадочной площадке. Стоящий рядом на гравитационной платформе С’хленн тяжело вздохнул, явно сожалея, что их транспорт так медленно движется по главной улице столицы, до отказа заполненной торжествующими хсаши. Он успел утомиться от огромного стечения народа, приветственных, восхваляющих криков и пафосных речей священнослужителей. Хьон ободряюще взъерошил тёмные кудри сына, тепло улыбнулся, шепнув: