Начавшее зарождаться в душе сострадание к нему вдруг обернулось раздражением. Это у него ушло много времени? Это ему было трудно? Да он хотя бы понимал, что я провела эти два гребаных года мертвой в церберовской лаборатории? Как бы трудно ему ни было двинуться дальше, я была чертовски уверена, что куда тяжелее было очнуться в будущем и обнаружить, что жизнь все это время шла своим чередом. С трудом сглотнув, я глубоко вздохнула и стала читать дальше.

«Когда до меня стали доходить слухи о том, что ты жива, я решил, что это дурацкая шутка – что-то наподобие тех ВИ. «Цербер» далеко не первый, кто использовал твое лицо и голос в своих целях, и я думал, что другого объяснения нет и быть не может, ведь люди не возвращаются из мертвых. Но стоило мне увидеть тебя на Горизонте, как я понял, что это и вправду ты. Я наблюдал за тобой с помощью видеокамер - никто не может сражаться так, как ты. Хотя бы это они оставили нетронутым. Но я никак не мог поверить, что ты работаешь с «Цербером», не мог поверить, что только ради этого ты вернулась с того света. Я не в силах был принять факт твоего сотрудничества с врагом, и даже сейчас от этой мысли все внутри меня начинает закипать».

Ладони сжались в кулаки. Я почти понимала Кейдена, но не желала его жалеть; напротив, я хотела злиться на него за то, что он бросил меня. Он считал, что тяжело жить, не будучи уверенным в том, что «Цербер» меня не контролирует? Что ж, ему следовало бы попробовать пожить под их постоянным наблюдением, сомневаясь в каждом их слове, не зная, что из сказанного ими - правда, а что – тщательно продуманная ложь, призванная получить над ним полный контроль. Ему следовало бы пожить в постоянном страхе, что в его мозг встроен чип, принимающий за него решения без его ведома.

Он думал, что я иду по пути Сарена? Я должна была сказать ему, что понимаю, почему Сарен в конце концов сломался. Передо мной лежал ярко-освещенный путь к «Церберу» и его идеологии, предлагающий мне жизнь без бюрократии и правил, место символа человечества, примера лучшего из лучших – все то, о чем я всегда мечтала. Признание, восхваление, уверенность в том, что я делаю нечто выдающееся с помощью своих умений. Все это было очень соблазнительно. Но я не возьму этого, я снова сумею завоевать себе место в этом мире, как делала уже не раз. Может, это окажется чем-то, что никто не ожидал от меня – во всяком случае, точно не тем, что ожидает Призрак – но Кейден должен был знать. Должен был знать меня лучше.

«Многое изменилось за эти два года. Мне известно, кто я – солдат Альянса, всегда им буду. Но я не знаю, кто ты. Мне хочется верить, что это и вправду ты, женщина, которую я когда-то знал на борту «Нормандии»; правда, хочется. Если это действительно ты, то я уверен, что ты найдешь способ остановить атаки коллекционеров – так же, как сделала это на Горизонте, и при этом не позволишь «Церберу» запудрить себе мозги. Тебе известно, что я думаю о них, а также то, что пока ты с ними, а я с Альянсом, не в моих силах помочь тебе. Но ты лучше них, сильнее. Ты справишься – как всегда. Просто будь осторожна, я прошу тебя».

Я почувствовала, как мой рот приоткрылся, а выражение лица смягчилось. Мне казалось, я слышу, как он произносит эти слова с ноткой надежды; гнев исчез из его взгляда, и теперь его глаза молча умоляют меня вернуться, вернуться такой, какой я когда-то была, и развеять его тревоги. Если бы я только могла.

«Я хочу снова увидеть тебя, Джена. Лично. Не знаю, когда или как – может быть, когда все немного утрясется, и ты не будешь больше работать с ними. А до тех пор знай – ты все еще небезразлична мне, и это никогда не изменится.

Будь осторожна.

Кейден».

Резко отключив консоль, я подтянула колени к груди, будто бы это письмо являлось угрозой, будто кто-то насмехался надо мной за мою идиотскую реакцию. В носу защипало, и, стиснув зубы, я подавила нахлынувшую волну эмоций, вызванных этим гребаным сообщением. После нашей встречи на Горизонте я так старалась запрятать мысли о нем как можно глубже, но он снова с легкостью нашел дорогу в мой разум. Осознание того, как много места он занимал в моем сердце, было унизительным. То, как сильно я скучала по нему, было унизительно. Закрыв глаза, я почувствовала непрошеную влагу на ресницах и со злостью вытерла слезы рукавом.

Мне тоже хотелось увидеть его, больше всего на свете. Я так хотела, чтобы он оказался рядом и заверил, что понимает, почему я делаю то, что делаю; чтобы он сказал, что сожалеет о том дерьме, через которое мне пришлось пройти, и что я могу рассчитывать на него – как прежде. Я мечтала, чтобы он обнял меня – очевидно, я настолько жалка – и позволил рассказать ему обо всем, что случилось со мной с того момента, как я очнулась, о моей растущей паранойе, неуверенности, опасениях – обо всем, а затем всего несколькими простыми словами убедил меня, что весь мир снова на моей стороне. Так, как он делал это прежде.

Но сейчас мы играли за разные команды. Он даже говорить со мной не мог до тех пор, пока я не закончу эту миссию. В конце концов, он не был моим чертовым щенком и не обязан мчаться ко мне со всех ног по первому зову. Он старше меня по званию, все изменилось, и теперь я понятия не имела, куда все это нас приведет.

Я попыталась оценить ситуацию рационально – так, словно мысли о нем, о его теплых карих глазах и хрипловатом смехе ничего не затрагивали в моей душе. Несмотря на всю мою напускную храбрость, я знала, что могу не пережить эту миссию. Это, в свою очередь, означало, что, скорее всего, я никогда больше не увижу его.

Я в одиночку сдерживала армию батарианцев, когда мне не было еще и двадцати пяти; я направила «Мако» сквозь ретранслятор и одолела Жнеца; я заглянула в сам ад и сумела выбраться обратно, потому что даже смерть не смогла остановить меня. Я не собиралась трястись от страха из-за простого сообщения.

Снова включив терминал, я медленно ввела его имя – первое слово в ответном письме.

«Я получила твое сообщение, - напечатала я неуверенно. – Спасибо за выказанное доверие, даже если…»

Руки замерли над клавиатурой – я не знала, что сказать ему, и в любом случае предпочла бы сделать это лично, а не с помощью электронной почты. Слова на экране выглядели такими холодными и отстраненными – если я возьмусь печатать это письмо, то стану придирчиво выбирать каждое выражение, стремясь удостовериться, что не выдаю лишнего и не затрагиваю слишком личные темы. С этими мыслями я перевела взгляд на вмонтированную в консоль камеру, в данный момент понуро глядящую объективом в пол - последствие моей былой уверенности в том, что за каждым моим движением следит «Цербер». Направив камеру на себя, я вытерла лицо, пригладила топ и включила устройство.

На экране появилось мое изображение. После недавней миссии я выглядела усталой и все еще немного взъерошенной; лицо покрывали ссадины. Шрамы, «украшавшие» мое тело с момента пробуждения в лаборатории, до сих пор выглядели свежими и отчетливо выделялись на фоне кожи. Ему хотелось удостовериться, что это и вправду я? Что ж, я дам ему возможность увидеть самому.

- Записать сообщение, - скомандовала я и, заметив появившуюся в углу экрана красную точку, почувствовала, как сердце в груди неожиданно пустилось вскачь.

- Привет, Кейден, - начала я, глядя в камеру, чтобы не видеть своих собственных пустых глаз на мониторе. – Спасибо за письмо. До этого у нас не было возможности по-настоящему поговорить.

Потерев заживающий порез на лбу, я неосознанно пригладила волосы. Все еще не зная, что сказать, я начала говорить первое, что приходило в голову.

- Мне показалось, что ты хочешь, чтобы я объяснила тебе свои действия… или по крайней мере пояснила, как умудрилась вляпаться во все это и не сообщить тебе, - произнесла я и, опустив взгляд, уставилась на нервно теребящие друг друга пальцы. – Но дело не в тебе и не в том, что произошло между нами. – Подумав обо всем, что со мной случилось, я вновь посмотрела в камеру и ощутила волну праведного гнева. – Я на самом деле была мертва, так что можешь оставить свои подозрения в том, что я хладнокровная стерва и только поэтому молчала на протяжении двух лет – большую часть этого времени я провела на операционном столе «Цербера», пока они собирали меня воедино. Они назвали это «Проект Лазарь». Я и сама до сих пор не понимаю, как им это удалось, но это правда. Я очнулась в будущем и обнаружила, что мир продолжил жить своей жизнью, и все ведут себя так, будто я просто обязана смириться и принять это как должное, словно я только этого и хочу и лишь на это гожусь.