Я прочистила горло, и в носу защипало.
- Но это тяжело, и ты единственный, с кем я могу поговорить об этом, пусть даже ты не дашь мне ответа.
Его грудь вздымалась и опадала, глаза оставались закрытыми. Он выглядел таким… таким теплым, таким живым. Раны на шее и лице практически исчезли, и он казался почти здоровым. Но его состояние оставалось неизменным. До сих пор имелась вероятность, что однажды он просто тихо умрет во сне. Я не была уверена, что хочу находиться рядом в этот момент. Я не знала, что хуже.
- Я так скучаю по тебе, - прошептала я. – По возможности засыпать рядом с тобой и по тому, как ты относился ко мне, будто я являлась самым важным в твоем мире. Я скучаю по тому, как, просыпаясь, обнаруживала, что ты плотнее укутал меня одеялом, чтобы я не замерзла. Скучаю по твоей смущенной улыбке. Больше всего я скучаю по подобным мелочам.
Я посмотрела на свободное место рядом с Кайденом и внезапно поняла, что не могу больше сопротивляться давно манящему меня искушению. Я знала, что это глупо и бессмысленно, что потом мне станет хуже, но в данный момент мне было все равно. Я решила, что скоро покину это место, а потом это уже не имело значения – это действие не превратится в привычку, но хоть немного утешит меня сейчас. Всего один раз. Отринув сомнения, я приподняла руку Кайдена и устроилась рядом с ним. Кровать не была рассчитана на двоих, но если я стеснила его, то пусть очнется и скажет мне об этом сам. Я вздохнула и расслабилась, наслаждаясь знакомыми ощущениями его тела, прижатого к моему, даже его отросшей бородой, щекочущей мой лоб. Я закрыла глаза, и на миг мне показалось, что ничего не изменилось – словно мы перенеслись на месяц назад и наслаждались последней ночью перед решающей битвой со Жнецами, все еще теснящими наши войска.
- Ты помнишь? – тихо спросила я, чувствуя биение сердца у него в груди и слыша соответствующий писк монитора полсекунды спустя. – Что мы тогда говорили друг другу? Мы будто находились в ином мире. А теперь мне кажется, что я все это выдумала, потому что никто не знает о нем, кроме меня и тебя, и ты не можешь подтвердить, что все это случилось на самом деле. Когда я болтала о квартире – огромной, и вульгарной, и абсолютно неудобной, надеюсь, ты понимал, что она была нужна мне, только если бы ты пообещал жить в ней тоже. И ты пообещал. Я спросила, будешь ли ты рядом? И ты ответил: «Всегда». Словно… словно ничто на свете не могло остановить тебя, даже… даже мое свинское отношение к тебе. Об этом я тоже сожалею. Я думала, что наверстаю все после окончания войны, а теперь не уверена, что мне представится такая возможность. Я просто… наверное, я просто хочу, чтоб ты знал: я понимала, что под конец вела себя не совсем нормально, что со мной и в лучшие времена не так-то просто, и ты заслуживаешь медали за то, что выносил все. И…
Я вдохнула его запах, и он был странным – несомненно его, но без знакомых ноток пороха и нулевого элемента. Неправильный.
-… и сейчас тебе следовало бы перебить меня и сказать что-то, благодаря чему все сразу встало бы на свои места, - с трудом прошептала я. – Ты должен сказать, что все будет хорошо, потому что, думаю, ты знаешь, что я не поверю, пока не услышу эти слова от тебя. Лично.
Я закрыла глаза, прижалась чуть сильнее и постаралась найти утешение в том, что его рука на моей талии все еще теплая, все еще живая, даже несмотря на то, что остается неподвижной. Позже, когда проснусь в резком дневном свете и обнаружу, что лежу в обнимку с находящимся в коме человеком, я возненавижу себя, но мне так хотелось поддаться еще одному маленькому обману. Притвориться, что все по-прежнему, хоть на чуть-чуть. Это все, что мы с ним когда-либо делали вместе – притворялись, что все в порядке, что мы сможем пережить что угодно, если только будем крепче держаться друг за друга.
- Пожалуйста, вернись ко мне, - произнесла я одними губами, потому что голос не слушался меня. – Пожалуйста, просто… вернись.
Завтра я уеду, постараюсь заново начать свою жизнь, и на этот раз буду принимать свои решения, выполнять свои желания. Я стану делать то, что все ожидают от меня и, возможно, со временем снова начну получать удовольствие.
Но сейчас, этой ночью, у меня был Кайден. Я прижимала его к себе, не обращая внимания на писк аппаратов, стерильную чистоту помещения, и мысленно возвращалась к тому времени, когда мы оба были живы, здоровы и вместе, а светлое будущее ждало всего в одной битве впереди.
************
Кайден
Очередной вдох вдруг наполнил меня холодным воздухом, обостряя чувства, но попытки сконцентрироваться на чем-то напоминали старания разогнать чернильную темноту факелом.
Я все еще сплю? Казалось, я видел сотни снов, но при том, что каждый из них был глубоким и достаточно реальным, они все оставались странно… пустыми, бессмысленными. Я не мог вспомнить ни одного из них. На самом деле, я не мог вспомнить ничего.
Я обратил все свое внимание на ощущение воздуха, проникающего в мои легкие. Я практически слышал этот процесс, а на фоне было еще что-то – какой-то более резкий и регулярный звук, словно тиканье часов.
Я вдруг осознал, что не сплю. Я не спал, и сны утекали из моего разума, как песок сквозь пальцы. Попытки отыскать в памяти ответы на вопросы о том, где я находился, что делал, не увенчались успехом. Черт, было бы неплохо хотя бы вспомнить свое имя.
Собравшись с силами, я разомкнул веки, тяжелые от долгого сна, и резкий серый свет раннего утра пронзил бесконечную мглу. Перед глазами все плыло, но я понял, что нахожусь в постели, и… может быть, дело в каких-то лекарствах, но я чувствовал себя в безопасности. Я снова глубоко вдохнул и вдруг уловил знакомый запах, который порой ощущал во сне – намек на что-то очень важное, что-то, что я никак не мог осознать. Легкая смесь ванили, и пряностей, и аниса, заставлявшая верить, что все в порядке.
Только сейчас я почувствовал что-то теплое и плотное, прижимавшееся ко мне.
Скосив глаза (это движение отозвалось резкой болью), я увидел короткие черные волосы, белый халат и бледную руку, обнимавшую меня. Что-то шевельнулось в груди, какое-то воспоминание, сокрытое густым туманом забытья. Я ничего не помнил об этой женщине, но почему-то вид ее вызывал во мне желание улыбнуться. Мне захотелось обнять ее, прижать как можно крепче к себе и никогда не отпускать, но я не мог: руки не слушались, и все тело отказывалось повиноваться. Почему-то меня это вполне устраивало. Я снова вдохнул запах ее волос, ее кожи, абсолютно не заботясь о том, что не в состоянии был двинуться, хоть что-то вспомнить, да хотя бы просто думать.
Глаза закрылись сами по себе, туман вновь наполнил голову, но, соскальзывая в небытие, я чувствовал теплое тело незнакомки рядом с собой, и губы наконец изогнулись в улыбке.
************
Меня вырвали из цепких объятий сна вскрик и давление на лицо, руки – я чувствовал руки! – плечи, ладони.
- Ты пошевелился, - донесся до меня хриплый голос – такой громкий и взволнованный, - я почувствовала, как ты пошевелился. Я знаю, что это правда, я не сошла с ума, ты… ты…
С трудом я скорчил лицо от боли, которую принесло с собой пробуждение, и шум прекратился, давление ослабло – я слышал только звук частого дыхания.
- О, Боже, - всхлипнула женщина, теперь ее голос звучал приглушенно, будто она говорила через стену. – О, Боже, ты… я… о, Боже мой…
Едва только открыв глаза, я тут же вновь зажмурил их – яркий солнечный свет наполнял комнату. Стон вырвался из моего горла.
- Черт, окно, - ее голос звучал практически истерично. – Я просто… э… Я…
Внезапно возникшая тень окутала словно прохладным одеялом, и, снова открыв глаза, я увидел, что жалюзи прикрывают окно, а рядом с ним стояла женщина из… из моего сна? Того, что я видел прошлой ночью. Все было так…
Незнакомка прижала ладони ко рту, в ее глазах стояли слезы.
- О, Боже, - опять всхлипнула она, и я… никогда в жизни я не чувствовал себя настолько сбитым с толку. Мой разум заволакивал густой туман, мешая думать, блокируя воспоминания, и я до сих пор отчасти находился во власти сна, но вид этой женщины, стоящей передо мной, заставил что-то щелкнуть в голове, и пусть я не мог ее вспомнить – даже видел и то с трудом – но знал, что она важна для меня. Более того, внутри зрела уверенность, что она – все для меня. Она наполняла мою душу и разум до краев. Форма ее лица, широко распахнутые глаза, пронзительный взгляд, голос, в котором звучала боль, которую я бы унял, если бы только мог вспомнить, как двигаться, думать и…
