В носу щипало, в глазах стояли слезы, но я не позволяла им пролиться. Не сейчас.

- Прекрати говорить о нем, будто он уже мертв, - сдавленно произнесла я, и Вега мгновенно растерял весь свой пыл, выглядя теперь неуверенным.

А в следующее мгновение он ступил ближе и обнял меня своими огромными руками. В его объятиях я ощущала себя хрупкой, словно фарфоровая кукла, но каким-то образом его близость дарила умиротворение.

- Все в порядке, Лола, - прошептал он непривычно серьезным голосом. – Все в порядке, все будет хорошо.

Я знала, что должна была принять его утешение, притвориться, что оно возымело на меня хоть какой-то эффект, отличный от растущей привязанности к моему лейтенанту, но я не могла. Внутри я чувствовала себя мертвой и опустошенной, и его слова ничего не затронули в моей душе.

- Нет, не будет.

- Да, - вздохнул он, правильно оценив мое настроение, - я знаю. Я знаю, что ты веришь, только когда эти слова произносит Майор.

- Я не… я понятия не имею, как начинать жизнь заново без него, - прошептала я, ненавидя себя за то, что говорю об этом вслух, но не в силах остановиться. – Последние несколько лет походили на настоящую мясорубку, и я просто не понимаю, что мне делать сейчас. Ничто не имеет смысла, все кажется нереальным.

- Тебе просто нужно время, - мудро заметил он, и, прижавшись ухом чуть ниже его ключицы, я ощутила, как завибрировали эти слова в его груди. – Станет легче. Тебе нужны лишь время и расстояние, - Джеймс задумчиво помолчал и добавил: - и психиатр, потому что я уверен, никто не смог бы пройти через то, что прошла ты, и не надорваться.

- Мне не нужен гребаный психиатр! – прошипела я, прекрасно зная, что это ложь. – Мне нужен он. Мне все равно, если это посттравматический стресс, или вина выжившего, или как еще это назовет чертов доктор… Я бы не задумываясь отдала свою жизнь в обмен на его!

- Уверен, он сказал бы то же самое, если бы мог, - заметил Джеймс, отступая назад и глядя мне в глаза. Я вдруг вспомнила свое состояние после смерти Эшли. Тогда Кайден сказал мне, что я не имею права с такой легкостью идти на самопожертвование и не допускать, что и другие, вполне вероятно, готовы на это – каждый член моей команды мог ставить жизни своих товарищей выше своей. Я всегда считала, что это должна быть я, но ведь каждый сам творит свою судьбу. У всех есть мечты, мысли и эмоции, которые, как мы все эгоистично думаем, не разделяет никто во всей галактике.

Я попыталась объяснить эту идею Джеймсу с помощью неуклюжих слов, щедро приправленных ругательствами, полагая, что если кто-то поймет это, мне станет легче, но я ошиблась. Мне всегда было трудно справляться с эмоциями, а единственный человек, который действительно мог мне помочь, лежал в коме.

************

Вега навестил меня еще раз два дня спустя – минуло всего двенадцать дней, как я очнулась и немногим более месяца, как Кайден оказался в коме. Джеймс сообщил, что направляется на базу неподалеку от его родного города, чтобы помочь с восстановительными работами. Пройдет еще некоторое время, прежде чем академия N7 начнет работать, но лейтенант ненавидел сидеть без дела. Когда-то это утверждение было справедливо и для меня, но вот она я – достаточно здоровая, чтобы выписаться, сижу на той же самой скамейке и смотрю на море в лучах заходящего солнца.

Однажды мне пришло в голову, что, возможно, было бы лучше, если бы Кайден просто погиб. Если уж мне суждено выжить, но при этом мы не могли быть вместе, то я предпочла бы пусть и болезненный, но быстрый конец наших отношений – что угодно было бы лучше, чем эта… эта неопределенность. Неуверенность. Я не могла оплакивать того, кто еще не умер, но в то же время Кайден не мог утешить меня, пребывая в коме. Неужели, очнувшись, я полагала, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой? Теперь мне казалось, что я живу в своем наихудшем кошмаре, включавшем в себя эмоции, с которыми я не в силах справиться, битву, которую мне не суждено выиграть, и врага, которого никогда не победить.

Когда челнок, на котором улетел Джеймс, скрылся из виду, и я устала смотреть на солнечное отражение в морских волнах, словно какая-то вдова морского капитана, я откинулась на спинку любимой скамейки на песчаном пляже и принялась обдумывать пришедшую мне в голову идею.

Мне нужно выбираться отсюда. Не только ради себя самой, ради сохранения собственного рассудка и самоуважения, но и ради всех тех, кто задавался вопросом о том, что случилось с коммандером Шепард? Я всегда с трудом определяла, что является наилучшим для меня, а даже если мне это и удавалось, редко следовала своему же совету. Зато я отлично умела отодвигать в сторону личную жизнь и не относящиеся к делу мысли, входя в роль легендарной бесстрашной коммандос. Все что угодно, только бы перестать слоняться по медцентру, вымаливая чудо, зная при этом, что никто не слушает мои мольбы.

Поднявшись на ноги, я потянулась, пытаясь определить, чувствую ли боль в какой-то части тела, и с удовлетворением обнаружила, что за несколькими исключениями практически вернулась в прежнюю форму. Разумеется, мне придется провести несколько дней в спортзале и на стрельбище, чтобы убедиться, что все рефлексы в норме, но, к счастью, подобное времяпрепровождение вполне соответствовало моим представлениям об отдыхе. Я не могла взять настоящий отпуск, который включал бы в себя пляжи, рестораны и долгий сон по утрам, потому что не помнила, как это делать без Кайдена. Так что… я просто не дам себе возможности думать об этом. Я покину это место, наполню свою жизнь другими делами, и что бы ни случилось… просто случится. И я справлюсь – я найду силы в самой себе.

Когда-то Тейн сказал мне, что когда у тебя не остается никаких страхов, никакой ответственности – это отличное время для того, чтобы умереть. Я больше ничего не боялась, потому что почти все мои страхи воплотились в реальность. Что же касается ответственности… что ж, теперь я могу выбирать себе занятия по душе – никто не станет больше ничего от меня требовать. Они не посмеют.

И все же отчасти мне хотелось продолжать жить своим горем – просто потому что это было проще, нежели встретиться лицом к лицу с суровой действительностью нового мира. Я провожала взглядом последние лучи скрывшегося за горизонтом солнца и думала о том, что не смогу уехать сегодня. Я останусь до утра.

Я все меньше времени проводила в палате Кайдена и не только потому, что его мать частенько бывала там, но и потому, что мне нужно было привыкать к мысли, что я не смогу больше находиться рядом с ним после стольких ночей в его объятиях. Впрочем, сегодня Лорен дежурила в ночную смену, а потому она вряд ли помешает мне. Я направилась к нужной мне палате, не привлекая ничьего внимания, и, зайдя внутрь, заперла за собой дверь, как делала всякий раз, когда хотела остаться с Кайденом наедине. В комнате царила тишина, нарушаемая только писком аппарата, следящего за сердечной деятельностью. Я уселась на кровать, так что мои бедра касались ног Кайдена, и посмотрела на его руку в моей – она была все такой же тяжелой, но раны на костяшках пальцев зажили. Я поцеловала его ладонь, благодарная, что только одну его руку покрывали всевозможные датчики и иглы капельниц, так что вторая доставалась мне.

- Джеймс улетел, - сказала я, уже давно не чувствуя себя идиоткой, разговаривая с пустым помещением. – А это значит, что из команды «Нормандии» здесь остались только ты и я. Наверное, и я скоро уеду. Не потому что не хочу остаться, просто… я не могу. Ты бы понял. Это слишком трудно, и я никому не помогаю, находясь тут – уж точно не себе. Я знаю, что это не совсем то, но мне кажется, сейчас я чувствую себя примерно так же, как ты после Алчеры. Только… тогда у тебя не возникало и мысли, что я вернусь – ты был уверен в моей гибели. У тебя была возможность скорбеть по мне и пытаться двигаться дальше, а я… я не могу делать ни того, ни другого. В моих силах лишь стараться продолжать жить. Ты бы ведь именно этого хотел, верно? Ты бы хотел, чтобы я не сдавалась, никогда. Ты бы не желал, чтобы я зацикливалась на нарушенном тобой обещании. Ты… тебе бы не понравилось, что я виню себя за то, что с тобой случилось.