В эфире царила полная тишина. Я представил себе, как мои невидимые собеседники наблюдают за тем же действом, что и я, также пораженно раскрыв рты.
- Дьявол меня разбери, - хрипло пробормотал Хаккет, - она сделала это.
Мне не нужно было переспрашивать, кого он имел в виду. Никому даже в голову не пришло, что кто-то другой мог выполнить этот сумасшедший план. Мы все знали, кто это сделал.
Это она, Шепард.
Прилив энергии от одной мысли о ней, о том, что она жива, заставил меня вновь воспрянуть духом и забыть о боли и измождении.
- Я найду ее, - сказал я твердо, стараясь убедить в этом и себя, и остальных. – Я беру челнок и вылетаю.
Адмиралы вновь принялись спорить о дальнейших действиях, но я не собирался более их слушать, меня ждала работа.
- Ты истекаешь кровью, - указала Чаквас, продолжая готовить Джеймса к операции. – Кайден, если ты сделаешь это, то, скорее всего, уже не вернешься назад.
Она говорила мне совершенно очевидную вещь, так что я отмахнулся от ее слов до лучших времен – до тех пор, пока Джена не окажется у меня в руках. Все остальное подождет.
- Ей не выбраться с Цитадели, - ответил я. – Если это Джена открыла лепестки станции, то она застряла там, и я, черт побери, не оставлю ее на верную гибель во второй раз. Я иду.
Не дожидаясь ответа, я развернулся, чтобы уйти, но когда доктор позвала меня по имени, что-то в ее тоне заставило меня оглянуться.
- Найди ее, - тихо сказала Чаквас, как будто она не хотела, чтобы кто-то подслушал ее. – Мне все равно, как ты это сделаешь, но привези ее обратно. Мы и так уже потеряли слишком многих.
Я кивнул в ответ, прекрасно зная, что либо вернусь вместе с Дженой, либо не вернусь вовсе. Как и прежде, четкое осознание новой цели принесло с собой успокоение и уверенность. Я всегда оставался спокойным под давлением. Боль в сломанных ребрах и изнуренных мышцах, а также болезненно пульсирующий имплантат и тот факт, что жизнь Джены висела на волоске, не меняли ничего. У меня была цель.
Находясь в лифте, я спросил СУЗИ, слышали ли они с Джокером все, что только что произошло, и она заверила меня, что они смогут выпустить челнок в заданной точке и проследовать к следующему пункту назначения, если мы приступим к этому немедленно. Разумеется, «заданная точка» была определена не слишком-то точно, однако с усовершенствованиями СУЗИ, внесенными в системы челнока, я должен справиться. Не задумываясь над тем, что собираюсь делать, я уселся в кресло пилота и, положив сумку с медигелем рядом с собой, запустил двигатель. Двери ангара открылись, и я оказался посреди зоны боевых действий. Меня высадили так близко к Цитадели, как это только возможно, но Жнецы были повсюду, и я заметил, как один из них моментально изменил траекторию движения и последовал за «Нормандией», заставляя Джокера показать все свое мастерство, чтобы сбежать. К счастью, мое появление осталось для врага незамеченным, хотя возможно, они просто не посчитали меня достойным внимания.
Я направлял крошечный челнок сквозь море обломков и смертоносные лучи, одновременно пытаясь вспомнить, чему меня учили на кратком курсе пилотирования много-много лет назад. Щиты челнока отразили страшный удар внезапно появившегося обломка, но я сказал себе, что это неважно. Я все еще летел, и пока у меня сохранялась возможность передвигаться, остальное не имело значения. Горн уже пристыковался. Если он сработает, как мы ожидали, если мы переживем его удар, то выбраться с Цитадели будет просто. А если нет… что ж, по крайней мере, я встречу свой конец рядом с ней. Во всяком случае, я смогу сказать, что попытался. Конечно, это не счастливый конец, но это конец, а после всего, через что мы прошли, приятно было осознавать, что как бы то ни было, все закончится сегодня.
Прибыв на станцию, я постарался держаться поближе к одному из лепестков, чтобы уберечь челнок от случайного попадания орудий, и направился к Президиуму. Я не знал, куда Джену забросил луч, зато я помнил, где мы находились, когда в прошлый раз открывали лепестки, так что именно туда я и держал курс.
Я чертыхнулся, когда сбитый Жнецом корабль столкнулся с Цитаделью неподалеку от меня, разрушая здания довольно богатого округа. Станция несла тяжелый урон, находясь в самом сердце битвы. Даже несмотря на то, что нам удалось увести основную массу Жнецов подальше, они наверняка тоже видели открывающиеся лепестки. Они должны были знать, что что-то назревает.
Я только-только вернулся на правильный путь и нашел взглядом башню, как с неожиданным уколом страха осознал, что вся станция полыхнула пламенем, осветившим каждое окно, наполнившим каждое помещение. Мне едва хватило времени на то, чтобы подумать, что это значит, прежде чем прогремел взрыв и из Президиума рванули лучи алого света, скользящие по лепесткам с такой скоростью, что у меня не было ни единого шанса…
Свет достиг лобового стекла, прошел сквозь меня и двинулся дальше. Приборная панель потухла, чтобы через мгновение вновь вернуться к жизни, но на этот раз пестря разнообразными предупреждающими сообщениями. Я был так рад остаться в живых, что не стал даже паниковать. Я попытался вновь взять челнок под контроль, но его движение было дерганым, большинство инструментов не работало, и, приближаясь к Президиуму, я начал сомневаться, что вообще смогу остановиться. Башня все росла в размерах, и наконец аппарат дернулся еще раз так, что меня отбросило на спинку кресла, сошел с курса, рухнул на поверхность и заскользил дальше.
Когда скрежет металла затих, я позволил себе выдохнуть. Если я выберусь отсюда живым, если найду Джену, то никогда больше не позволю себе смеяться над ее манерой вождения. Выведя на экран инструметрона отчет о повреждениях, я обнаружил, что большинство систем отключено, а те, что еще работали, сообщали о всевозможных неисправностях. Должно быть, дело в той красной вспышке. Я внезапно осознал, что из строя вышли именно те системы, которые усовершенствовала СУЗИ, но в данный момент я не знал, что это означает. Атмосферные датчики пока функционировали, и, отстегивая ремни безопасности, я увидел, что содержание кислорода в атмосфере станции падает. Очевидно, причина крылась в многочисленных прорехах в перекрытиях, а это говорило о том, что воздух утекал, несмотря на сдерживающие системы. Пока это не слишком-то волновало меня – мне лишь надо найти Джену.
Дверь челнока с шипением открылась, и первое, что я увидел, выбравшись наружу, это луч красного света, до сих пор бьющего из разрушенной стены Президиума. Жнец прямо над головой застыл в каком-то стазисном поле; по его телу пробегали вспышки красных молний. Он не двигался, и один из кораблей Альянса в данный момент разносил его на части. Очевидно, Горн нанес удар.
Бывают моменты, когда проблема, о которой вы стараетесь не думать долгое время, вдруг разрешается, гора падает с плеч, и сейчас я просто стоял и смотрел, пытаясь осознать, что все закончилось. Мы победили. Наш план сработал. Она сделала это.
Это означало, что она, возможно, еще жива, и наша победа имела для меня значение, только если она останется со мной. Я не мог пока праздновать, я разберусь с кипящими эмоциями позже, когда Джена окажется в моих объятиях.
Компьютер брони вывел еще одно предупреждение, помимо сообщений о травмах, которые не мог излечить медигель: воздуха в башне осталось менее чем на пятнадцать минут. Мне следовало торопиться, но бег причинял адскую боль, а недостаток кислорода вызывал головокружение. Однако все это сейчас было неважно – я подобрался так близко. Не обращая внимания на все усиливающуюся с каждым шагом боль, я поднимался на вершину башни, молясь, чтобы Джена все еще была жива.
Я знал, что это бесполезно, но все же пытался вызвать ее по системе связи на каждой частоте на случай, если она все же принимает передачи. В ответ я не слышал ничего, даже шума помех – только тишину. Я старался игнорировать груды человеческих тех, наваленных на пути, словно ожидающая потрошения рыба. У меня было задание, цель. Все остальное, все мои чувства могли подождать.
