- И что, если так? – бросила в ответ Чаквас, вонзая иглу шприца в руку Джеймса, пока я старался снять его сапоги, не причиняя лишней боли. – Мы ничего не можем сделать. Даже если она и преуспела там, где все остальные потерпели поражение, даже если она и на Цитадели, нам не добраться до нее – согласно последним донесениям, нам не добраться даже до Лондона. Если бы и могли, вы не в том состоянии, чтобы лететь, а больше некому. Это если предположить, что она на самом деле сумела преодолеть зону обстрела.
Джеймс чуть расслабился под воздействием лекарств, и, судя по показаниям мониторов, его пульс пришел в норму. Доктор Чаквас хмуро посмотрела на меня, давая понять, что Вега - не единственная потеря команды «Нормандии», но я не стал задавать вопросы. Я спрошу потом.
- Мне тоже это не нравится, - сказала она медленно, - но сейчас ради всех тех, кто еще остался в живых, мы должны действовать, исходя из предположения, что командир потерян.
Ее слова ранили, как пули.
Глубоко вздохнув, я начал:
- Гораздо более вероятным является…
- Кайден!
- Что более вероятно? Что она потерпела поражение именно сейчас, когда цена поражения невообразима, или что в очередной раз сделала невозможное, утерев всем нос? – Для меня ответ был совершенно очевиден, но, возможно, лишь потому, что я не желал мириться с альтернативой. Может быть, я просто смертельно устал и с истеричной упертостью отказываюсь принять истину, так как это единственный способ выжить.
- Она умирала прежде…
- Да, но смерть всего лишь чуть замедлила ее.
- На этот раз все по-другому, - возразила Чаквас. – Мы в совершенно иной ситуации, и если вы, майор, взглянете на вещи трезво, вы поймете это.
- Майор Аленко, - неожиданно перебила нас СУЗИ, - на связи адмирал Хаккет.
Я велел ей соединить нас, одновременно стараясь унять колотящееся в груди сердце и делая укол местного обезболивающего в поломанную ногу Джеймса – он все еще сжимал края кушетки побелевшими пальцами. Я не мог представить себе, каково это – оказаться прикованным к кровати в подобный момент, зато знал, что значит наблюдать за масштабной битвой за галактику со стороны. Мне нужно было вернуться назад.
- Кто-нибудь знает, где она? – голос Хаккета вдруг вырвал меня из раздумий – он будто умолял дать хоть какой-то ответ, отличный от молчания. Сердце оборвалось у меня в груди – я надеялся, что на этот раз адмирал принесет хорошие известия.
- Нет, сэр, - с трудом ответил я. – Мы думали, Шепард вместе с нами покинет зону боевых действий на челноке, но она твердо решила предпринять еще одну попытку добраться до луча.
- Должно быть, она оказалась на пути Жнеца, - услышал я другой голос – еще один адмирал Альянса. – Как и большая часть Молота. Кто-нибудь выходил на связь с Андерсоном?
- Тоже нет, сэр, - ответил третий человек - женщина, - но согласно последним полученным от них отчетам, они отступали – возможно, какая-то часть Молота еще жива.
- Мы не вправе на это рассчитывать. Ни на них, ни на Шепард. Нам нужен новый план, чтобы открыть лепестки Цитадели, - сказал второй адмирал.
- Шепард может находиться на Цитадели прямо сейчас, - настойчиво произнес я, ненавидя их за то, как легко они приняли возможное поражение женщины, совсем недавно являвшейся их надеждой. – Она могла пробиться – если уж кто-то смог, то только…
- Я согласен, - громко поддержал меня Хаккет, - но если это так, то мы не в состоянии связаться с ней сквозь помехи и не можем рассчитывать на то, что она все исправит, на случай, если она погибла с остальными бойцами Молота. Нам необходимо доставить кого-нибудь на Цитадель, чтобы открыть лепестки и позволить нам пристыковать Горн, но путь через Лондон теперь для нас закрыт, а других вариантов попросту нет.
- Пространство вокруг Цитадели буквально кишит Жнецами, - быстро добавила третий адмирал. Ее голос сопровождал рев сирен – очевидно, она тоже находилась на каком-то корабле. – Они защищают станцию, и никто из нас не сумеет пробраться туда, даже если бы мы и нашли путь внутрь.
- С этой работой может справиться челнок, - сказал я неожиданно. План, сформировавшийся у меня в голове, можно было смело назвать самоубийственным, но если сохранялся шанс… - «Нормандия» достаточно близко, и на челноке я без проблем доберусь до Цитадели. Возможно, окажись я непосредственно в луче, он поможет мне попасть внутрь.
- Это невозможно, - рявкнул второй адмирал; Чаквас выразительно посмотрела на мои пульсирующие болью ребра. – Мы не станем рисковать потерей «Нормандии» - окажись она в радиусе действия их орудий, ее уничтожат, а ведь мы даже не знаем, увенчается ли этот план успехом.
- Возможно, луч способен переносить такие небольшие объекты, как челнок, - задумчиво произнес Хаккет, - но адмирал Доусон прав – мы не можем рисковать «Нормандией».
- Еще как можем! – встрял Джокер, который, очевидно, слушал весь этот разговор с самого начала. – Если Шепард там, то мы направляемся прямиком к ней.
- Это не спасательная операция, - возразил Доусон, - коммандер, скорее всего, погибла с остальными бойцами Молота, а нам еще предстоит каким-то образом выиграть войну, так что если мы могли бы…
- Где бы Шепард ни была, - заметил Хаккет, - Горн остается нашим единственным шансом на победу. Чтобы его использовать, нам необходимо попасть на Цитадель, так что…
Третий адмирал перебила его и напомнила, что мы не знаем, в чем вообще заключается роль Горна, пусть даже и сможем пристыковать его. Джокер со злостью заявил, что не станет мучиться угрызениями совести за очередной угон «Нормандии», если именно это потребуется для достижения цели, и я поддержал его. Хаккет попытался призвать всех к порядку, но Доусон уже предлагал организовать контрнаступление силами оставшихся в живых бойцов Молота, чтобы отбить Лондон. На мое замечание, что никто не вернется из этого боя, он ответил, что это не более сумасшедший план, нежели рассчитывать на некое протеанское оружие. Обстановка накалялась, все пребывали в отчаянии, отчетливо ощущая простую человеческую потребность продолжать сражаться, пусть даже до последнего вздоха. Мы все знали, что либо выиграем, либо погибнем, но пока нас вела Шепард, исход казался нам более или менее предопределенным. Без нее никто и понятия не имел, что делать дальше.
Мир вокруг нас рушился, и вместе с этим приходил конец уверенности наших лидеров. По их голосам я понял, что без Шепард и без их плана они беспомощны. Мы походили на крошечных насекомых, пытающихся сопротивляться урагану.
Она должна была остаться в живых. Мне нужно в это верить, хотя бы для того, чтобы продолжать бороться. Я потребовал разрешения на вылет на челноке к основанию Цитадели, где луч с некой долей вероятности перенесет меня внутрь. «Нормандия» может подобраться ближе, но нам потребуется огневая поддержка, чтобы челнок успел вылететь. Доусон пытался настаивать на том, что если мы и попробуем привести в действие этот безумный план, то лететь должен кто-то более беспристрастный, нежели я, и я рявкнул в ответ, что никого другого на корабле уже не осталось – все имеющиеся в наличие члены экипажа и без того разрывались на части, пытаясь оказать помощь всем тем, кто ее у нас запрашивал. Я остался единственным оперативником, до сих пор держащимся на ногах. Даже пилот челнока была занята по горло ремонтными работами.
Вега что-то пробормотал со своей койки, но я не расслышал, будучи слишком занятым попытками заставить адмиралов увидеть смысл в моем, пусть и безумном, предложении. А затем, несмотря на сломанные ребра и поврежденные легкие, Джеймс все же сумел привлечь к себе внимание.
- Эй! – его голос прозвучал хрипло, но он добился своего: мы все замолчали. В наступившей тишине он поднял покрытую синяками руку и указал куда-то. – Лепестки.
С этим его голова вновь упала на подушку, и он погрузился в беспамятство.
Я посмотрел в ближайший иллюминатор и от удивления приоткрыл рот. «Нормандия» продолжала кружить по краю зоны боевых действий, и с нашего нынешнего положения мы прекрасно видели дрейфующую сквозь обломки Цитадель. Ее лепестки открывались – медленно, но верно! Станция походила на распускающийся цветок, спешащий поприветствовать самый прекрасный рассвет.
