- Эй, - произнес я, делая шаг вперед. Она испуганно взглянула на меня, словно я поймал ее на чем-то недостойном. Теперь я стоял достаточно близко, чтобы наш разговор принял личный характер, но в то же время достаточно далеко, чтобы не возбуждать подозрений, если кто-то завернет за угол. – Поговори со мной.

- Я ненавижу все это, - сказала она наконец, - так ненавижу. Неизвестность, жертвы, наш гребаный план – он… что-то в нем не так. Порой я ощущала неуверенность, но потом все вставало на свои места, а на этот раз… на этот раз этого не произошло, и мне это не нравится. Мне кажется, что впервые в жизни я не уверена, что смогу сделать это, совсем не уверена.

- Джена, помимо тебя над решением этой задачи будут работать сотни других бойцов. Не так уж важно, кто в конце концов сделает это.

Она хмуро посмотрела на меня, однако ее взгляд потеплел, будто она считала, что я пытаюсь обмануть ее, и она не знала, злиться ей или быть благодарной.

- Ну да, - хмыкнула она, - и мы снова возвращаемся к старой проблеме: если этого не могу сделать я, то каковы шансы, что сможет кто-то другой?

Слишком умна. Слишком умна, чтобы поверить в мою ложь, принять мою точку зрения в нашем извечном споре по поводу того, что в своем деле она непревзойденна, и что некоторые вещи, что я говорил, были не комплиментами, но фактами. Джена никогда не снимала с себя ответственности, которую налагали на нее эти факты – возможно, потому что она была права – и уж тем более не собиралась этого делать сейчас.

- Все, на что любой из нас нынче способен – это предпринять попытку, - сказал я, предлагая ей очередную холодную истину вместо утешения. – Все знают об этом, Джена. Все, что мы можем сделать – это попытаться.

Если завтрашний день не наступит, если мы все погибнем сегодня, то по крайней мере нам не придется узнать, что будет означать наше поражение для тех, кто на нас рассчитывал. Порой смерть являлась предпочтительным выбором.

- Да, да, я знаю. Наверное. Видишь? – Джена указала на свои стянутые в тугой узел волосы, хотя на самом деле она наверняка имела в виду свой изнуренный мозг. – Именно поэтому я ненавижу ждать.

Я чуть было не сказал «Возможно, это последние мгновения покоя, которые у нас когда-либо будут», но успел вовремя прикусить язык. А затем, «Я не могу потерять тебя снова» и «Что бы ни случилось, пожалуйста, пожалуйста, вернись ко мне. Не оставляй меня позади, не спасай мир в одиночку. Я больше не могу смотреть, как ты сама по себе бросаешься в самую гущу битвы. Я люблю тебя, Джена, люблю так сильно, что это причиняет боль, и мысль о том, что я могу проснуться завтра в одиночестве, заставляет чувствовать себя так, словно я уже умер.

Пожалуйста, не оставляй меня. Не уходи туда, куда я не смогу за тобой последовать».

Я промолчал. Между желанием не оставлять в этой жизни незаконченных дел и стремлением скинуть тяжесть с души за чужой счет существует огромная разница, а все эти слова только станут основанием для чувства вины.

По крайней мере, я сумел сказать, что люблю ее. Оказалось, что верные слова – самые очевидные.

- Знаешь, - начала Джена, почесав затылок и глядя куда-то в сторону, будто поняла, что это – один из тех разговоров, в которых она не сильна. Мне было все равно – я просто хотел услышать, как она говорит, а не кричит, отдавая приказы. – У нас осталось не так уж много времени, и… я бы хотела кое-что тебе сказать, но… - она замолчала, словно ожидала, что я обо всем догадаюсь и упрощу ей задачу.

- Не говори ничего, - произнес я неожиданно даже для самого себя. Больше не заботясь о случайных свидетелях, я взял ее руку и переплел наши облаченные в перчатки пальцы. – Сейчас не говори. Скажешь после, когда мы будем лежать на каком-нибудь пляже, забывая обо всем этом кошмаре. Скажешь мне тогда.

Джена снова попыталась показать мне взглядом, что считает мои слова глупыми, но вместо этого просто закрыла глаза, и ее лицо стало печальным.

- Кайден…

- Нет, - настойчиво перебил я, не собираясь позволять ей смириться с мыслью о неизбежной кончине. Я знал, в каком русле текли ее мысли, и не намеревался потакать ей. – Мы переживем это, Джена. Мы всегда оставляли смерть ни с чем. Вот увидишь, когда окажемся на той стороне.

Ее глаза распахнулись, и она с грустью посмотрела на меня, а я обругал себя за бездумное использование подобной фразы. Но все же я не стал исправляться – если нам не повезет, и мы окажемся… где-то еще, меня радовала мысль о том (и пусть это звучит глупо), что я смогу найти ее там, ждущую меня, наконец-то умиротворенную, и она нетерпеливо спросит, что меня так задержало? И она будет рада мне, потому что на ее губах будет играть эта знакомая мне усмешка, улыбка, как обычно, против ее воли появится на ее лице, и…

Глаза защипало.

- Ладно, - сказала Джена резко и стиснула зубы. – Я скажу тебе потом. А сейчас я намерена отправить Жнецов обратно в ад, как мы и планировали. А после, когда все закончится, я буду ждать тебя где-нибудь, и если ты не появишься, майор, то клянусь Богом… - она вдруг замолчала и посмотрела на алеющий пожарами горизонт.

- Это приказ, коммандер? – спросил я, улыбнувшись, чтобы разрядить обстановку, но впустую. Джена лишь покачала головой.

- Нет, - с трудом произнесла она и, закусив губу, посмотрела под ноги, отчего мое сердце сжалось в груди. Пусть в последние годы я и стал гораздо сильнее, чем когда-либо прежде, но порой ощущал себя совершенно беспомощным. – Нет, это просто я пытаюсь тебе сказать, что… что…

- Я знаю, - просто произнес я, так и не дождавшись продолжения. На самом деле, я не был в этом уверен – отчасти она до сих пор являлась для меня тайной, но я все же изучил ее достаточно хорошо. Я представлял себе, как трудны были препятствия на ее пути, чего ей стоило открыться мне, и я любил ее за это. – Я буду там, Джена, - добавил я уверенно, сам удивившись тому, как твердо прозвучали мои слова. – Я обещаю.

- Будь осторожен, - сказала она наконец, и уж это точно прозвучало, как приказ.

Она уже развернулась и направилась было прочь с гордо поднятой головой, но в последний миг остановилась, касаясь плечом моего плеча, и взяла меня за руку. Поднявшись на цыпочки, она слегка прижалась губами к моим губам, а когда собиралась отстраниться, во мне вдруг поднялась волна паники. Я повернулся, обхватил ладонью ее затылок и поцеловал ее снова, позабыв про время, про все на свете, мечтая, чтобы разделяющая нас броня исчезла, позволяя нам быть ближе, потому что воспоминаний о прошлой ночи мне не хватало – мне никогда не будет хватать только воспоминаний. Когда я наконец отстранился, хватая ртом воздух, на ее лице читалась грусть и опустошенность, и я бы отдал что угодно, чтобы только занять ее место в предстоящей битве. Что угодно, только чтобы она осталась в безопасности.

- Я люблю тебя, - прошептал я снова так тихо, что только она могла услышать меня, и на какой-то миг на ее щеках проступил румянец, отчего боль у меня в груди только усилилась. Бросив на меня последний полный тоски взгляд, она вздохнула и выпрямилась в полный рост, превращаясь в коммандера Шепард, которую все знали и любили. Я же любил ее сильнее, настолько сильнее, чем кто-то из них мог себе представить. Джена отвернулась и направилась прочь, оставив меня смотреть себе вслед. И пусть я тысячу раз твердил себе, что мы справимся, выживем, сейчас мне казалось, что она снова навсегда уходит от меня.

Это уже происходило над Алчерой, и второго раза я не переживу.

Однако на подобные мысли больше не осталось времени. Ревели сирены, последние челноки приземлялись неподалеку, а впереди ожидала миссия. Андерсон уже наверняка ждет ее, и мне не следует сильно задерживаться. Никто из нас не знал, что готовит нам ближайшее будущее, однако все понимали, что именно к этому моменту готовились всю жизнь, именно ради него преодолевали невзгоды. Если бы мы только смогли победить.

Глаза снова защипало. Я посмотрел в небо – на столбы пламени и дыма, на смертоносные лучи, пронзающие атмосферу, и вдруг подумал, что в Лондоне действительно удивительная линия горизонта, пусть даже многие здания теперь лежали в руинах.