Оставалось менее семи часов до того момента, когда мне придется надеть броню, притворяясь, что ожидающая нас миссия ничем не отличается от других. Мы больше ничего не говорили и, погрузившись в уютную тишину, заснули в объятиях друг друга. Во всяком случае, Кайден заснул. Его руки обнимали меня, будто в попытке защитить от моих кошмаров и дурных мыслей, но сон не шел. Физически я чувствовала себя великолепно – прикосновения Кайдена и виски способствовали этому, но в моей голове продолжали роиться мысли о завтрашнем дне, о том, что еще необходимо сделать. О том, что по словам Кайдена, я не смогла пока произнести вслух.
Что, если мне никогда не представится больше шанса сказать ему все, что я хотела?
Я открыла глаза, откинула угол одеяла и достала из ящика стоявшей рядом с кроватью тумбочки планшет. Я включила его и положила рядом с собой на подушку так, чтобы его свет не потревожил спящего Кайдена. А затем, не вполне осознавая, что делаю, я напечатала несколько сообщений, которые не собиралась отсылать. Я не следила за языком и ничего не утаивала, печатая то, что приходило мне в голову: вещи, которые я не смогу сказать в следующие несколько дней, мысли, которые я так и не облекла в слова. Кто-то, возможно, назвал бы это моим завещанием, последними пожеланиями, которые я смогла бы оставить после себя, оправдайся мои худшие страхи.
«Нет, - подумала я, - не худшие страхи».
Больше всего на свете я боялась потерять мужчину, спящего рядом со мной, а будучи мертвой, я не почувствую боль утраты.
И все же, почему бы не оставить что-то после себя? Можете назвать это неким подведением итогов.
Я обратилась к тому, кто возглавит борьбу после меня, и попросила отдать «Нормандию» Гаррусу – полагаю, Альянс мог бы уважить мою последнюю просьбу. Гаррус заслужил это, а если ему предложат что-то лучшее, он всегда может отказаться. Этот подарок станет скорее символическим, возможностью показать, как много для меня значила его поддержка в течение всех этих лет.
Я написала тем, кто действительно много для меня значил, тем, кому будут важны эти краткие послания.
Я написала Джеймсу, что он отличный парень, и мне бы хотелось узнать его получше, а Лиаре – что без нее я не смогла бы достичь ничего. Я призналась Тали, что горжусь тем, кем она стала. Я также составила сообщения Рексу и Грюнту, Миранде и Джек, Джокеру и Чаквас, а также всем тем, кто помогал мне в последние несколько лет, делая мою жизнь полноценной. Они все оставили след в моей душе, и пришло время дать им знать об этом.
Я написала Андерсону, что обязана ему всем хорошим, что произошло со мной. Именно он первым заставил меня гордиться тем, кем я являлась, заставил поверить, что моя жизнь может оказаться стоящей.
«Вы стали первым, кто поверил в меня, - написала я, - и я люблю вас за это».
Слишком откровенно? Слишком сентиментально? Это не имело значения – он прочтет это, только если я буду мертва. Он поймет.
Наконец я добралась до последнего имени в своем мысленном списке. Я думала, написать письмо ему будет проще всего, но, как оказалось, я до сих пор не знала, что сказать. Словно уловив мои мысли, Кайден чуть переместился во сне и притянул меня ближе.
«Кайден, - напечатала я медленно, - ты знаешь, что подобные вещи у меня получаются не очень хорошо, но если все, что я только могу написать в письме, уже не очевидно для тебя, значит, я где-то облажалась. Прости. Прости, что ты снова потерял меня. Я люблю тебя сильнее, чем можно выразить словами. Спасибо тебе за то, что верил в меня, за то, что оставался рядом. Спасибо тебе за все».
Этого было недостаточно, но все же это было хоть что-то. Я вернула планшет на место, уютно устроилась рядом с любимым и сказала себе, что совсем скоро снова окажусь в его объятиях, в безопасности живая и невредимая.
А если этому не суждено случиться…
Что ж, по крайней мере, я оставила после себя что-то помимо воспоминаний.
**********
Кайден
Нет ничего тяжелее ожидания. Я наконец-то в полной мере ощутил верность этого заявления. Бой, по крайней мере, был чем-то мне понятным и состоял из множества решений, принятых под влиянием момента и подчиненных определенной, точно известной цели. Сейчас же я был занят только тем, что пытался дышать спокойно по мере того, как дюжины вариантов развития событий проносились в голове, и ни один из них не был благоприятным. Все они заключались либо в том, что я подвожу Джену, либо в том, что враг превосходит нас, и она погибает, а я ничего не могу с этим сделать.
Вега ходил туда-сюда, резким голосом отдавая приказы тем, кого он превосходил разве что опытом, и я понимал, что таким образом он справляется с нервным напряжением. Я одновременно ненавидел и ценил каждую секунду этой краткой передышки. Мне так хотелось, чтобы все это осталось позади, но вместе с тем я не желал упускать ни мгновения.
В любой момент нас могли вызвать. «Молот», а вернее, то, что от него осталось лишь благодаря Шепард, перегруппировался. В любое другое время я бы сказал, что подобные операции проводятся общими силами, но на этот раз никто не собирался отрицать, что все зависело от нее, а нам с Джеймсом оставалось только следовать ее указаниям. Джена в одиночку справилась с работой целого взвода. Она была права: нам следовало бросить в атаку все имеющиеся ресурсы.
Нам пришлось пережить несколько моментов, вспоминая о которых даже сейчас, я ощущаю эхо испытанного тогда ужаса. Например, тот, когда баньши схватила Шепард своими длинными, похожими на ветки пальцами и закричала ей в лицо, одновременно генерирую энергию для атаки.
Однако я оказался быстрее. Я нанес ей биотический удар, отчего она потеряла равновесие, и этого секундного замешательства оказалось достаточно, чтобы Джена сумела вывернуться из ее рук, дотянуться до оружия и разнести монстра на куски. И все же мне не скоро удастся забыть свой страх за жизнь Шепард.
К счастью, Андерсон смог перебросить нам подкрепление, и сейчас мы находились в относительной безопасности, но эта передышка больше напоминала затишье перед бурей, заставляя меня волноваться все сильнее.
Учитывая, в каком состоянии пребывал я, сложно представить, что творилось на душе у Шепард. Я смотрел, как она пересекает обезображенный, заваленный обломками двор. На ее лице застыло усталое выражение, и я практически чувствовал напряжение в ее руках, будто ей не терпелось свернуть кому-нибудь шею. Она тоже ненавидела ожидание. Откуда-то донесся рев Жнеца, и Джена замерла. По пути сюда, каждый раз заслышав очередной взрыв, она стискивала зубы, словно это была ее вина в том, что оборвались еще несколько жизней, словно каждая минута спокойствия, которой мы наслаждались на «Нормандии», привела к тому, что мы добрались сюда слишком поздно.
Сейчас мы находились на Земле, в чей облик война внесла страшные изменения. Видя эти разрушения, я осознал, что даже наша безоговорочная победа не будет ощущаться таковой в полной мере, ведь нам придется стольких похоронить.
Джена повернулась и направилась в мою сторону, двигаясь в свойственной ей самоуверенной манере, но я знал, что это все лишь фасад. Когда дело дойдет до боя, она будет столь же бесстрашной, как и обычно, но я чувствовал, что в данный момент она почти так же беспокоится о том, что нас ожидает, как и я. Стараясь не привлекать лишнего внимания, я отделился от общей массы солдат и скрылся за стеной разрушенного здания. Джена последовала за мной и, остановившись, даже сумела приободряюще улыбнуться.
- Ты в порядке? – Я так часто задавал этот вопрос в прошлом, но, учитывая обстановку, вдруг подумал, что этот раз может стать последним.
Джена быстро и решительно кивнула.
- Да. Мне просто хочется, чтобы уже наступило завтра. Я так ненавижу ждать. Им гораздо проще, - она кивнула на все увеличивающиеся за счет прибывающих бойцов «Молота» отряды, - они рассчитывают на меня, думают, что раз уж я здесь, мы не можем проиграть. Я лишь хочу знать, чем все закончится. – Все это Джена протараторила в несвойственной ей манере, очевидно, чтобы просто заполнить паузу.
