После событий на Тессии нам была нужна победа, так что при возникновении первой же зацепки «Нормандия» в считанные минуты взяла курс на Горизонт, а Шепард, Трейнор и СУЗИ приступили к разработке плана. Мы просто не могли позволить себе задержку, а по взгляду Джены я понял, что ей не терпится лично прикончить Кай Лена за то, что он сделал. Да, у него было преимущество во времени, но шанс, что мы все же найдем его, еще оставался.

Приземлившись, мы оставили Джеймса у челнока, а сами двинулись вперед. То, что мы нашли, показалось… неправдоподобным. Вокруг нас происходило столько всего, о чем мы даже не имели понятия, но наконец-то действия «Цербера» стали обретать некую извращенную логику. До этого дня нам попадались крупицы информации, которые следовало бы складывать вместе, чтобы разгадать план Призрака, но мы и представить не могли, как далеко он зайдет. Мы должны были догадаться раньше, должны были предотвратить это, но все происходило у нас за спиной. По крайней мере сейчас в наших силах было положить этому конец. Жнецы позаботятся об остатках этого комплекса. Как сказал Гаррус, пришло время им начать убивать друг друга и облегчить нам задачу.

Разумеется, Кай Лена уже и след простыл, однако мы успели спасти Миранду, и я отлично знал, насколько ценным союзником она являлась, особенно в борьбе с «Цербером». Ей были известны все их слабости, их стратегии и методы – все. С помощью ее знаний и СУЗИ у нас появился шанс прикончить «Цербер» раз и навсегда. Факт, что и в самой организации все было не так уж радужно, только играл нам на руку.

Непривычно было видеть ситуацию изнутри. По обрывкам видеозаписей с Призраком и Генри Лоусоном мы поняли, что проект, над которым они работали, вышел из-под их контроля. «Цербер» всегда добивался результата силой, буквально подминая под себя неприятеля, но, как заметила Джена, на этот раз они чересчур близко подобрались к врагу.

Они шли по пути Сарена, который до конца верил, что все знает и понимает лучше других, что может спасти мир в одиночку, когда на деле был слишком упрямым, чтобы трезво оценить ситуацию. Его целеустремленность превратилась в отчаянность, направив по темному, опасному пути. Неважно, чем руководствовался Призрак изначально, сейчас он представлял собой психически неуравновешенную личность, а «Цербер» слепо следовал за ним. На брифинге после операции на Горизонте, твердо глядя прямо перед собой, Шепард заявила, что усмирить бешеную собаку можно лишь одним способом.

И теперь мы занимались разработкой плана, обещающего стать кульминацией всего, через что нам только пришлось пройти с того дня, когда Шепард активировала маяк на Иден Прайме. Потраченные силы, боль и потери окажутся наконец оправданными, если только нам удастся задуманное. Штурм главной базы «Цербера». На этот раз мы собирались сделать первый шаг, уничтожить их и занять место во главе флота, с помощью которого освободим Землю и всю остальную галактику. Нужды в этом отклонении от главного курса вообще не должно было возникнуть, люди, управляющие «Цербером», должны были лучше понимать, к чему могут привести их эксперименты. К счастью, Джена была хороша в том, что касается полного уничтожения, а именно это от нас и требовалось.

До прибытия к пункту назначения оставалось совсем немного, и, казалось, каждый на борту корабля понимал, как дороги эти часы. Мы знали, что ожидает нас впереди.

Я хотел провести это время с Дженой, наслаждаясь тем, что мы имели, что смогли вернуть, и продолжая лгать друг другу, что все будет хорошо и мы все останемся в живых, несмотря на окружавшие нас со всех сторон смерть и разрушение.

Порой я видел, как на нее влияет бремя командования, тяжесть понимания, что именно стоит на кону. Об этом говорили плотно сжатые губы и затаившаяся в глазах печаль, не исчезавшая, даже когда Джена улыбалась мне и соглашалась с тем, что «Цербер» и даже Жнецы не ровня нам, и что мы обязательно победим.

Все это было просто нечестно. Я и прежде влюблялся, но никогда так. И теперь, когда я наконец-то нашел ее – ту самую, единственную – то, что она оказалась коммандером Шепард, женщиной, чья жизнь полна горя и боли, представлялось мне совершенно несправедливым. Конечно же, я мог попытаться защитить ее, возможно, даже взять на себя часть ее ноши, но… я понимал, что рано или поздно придет время, когда мне придется отпустить ее, позволить самой исполнить свое предназначение, решить проблему, которую не в состоянии решить никто другой.

После всего, через что она прошла, галактика снова просила от нее невозможного. Джена уже так многим пожертвовала, но всегда найдется кто-то, кто попросит от нее еще большего. Однако мое мнение о том, насколько несправедливой была ее жизнь, не отменяло необходимости всего того, что Шепард делала, а мне оставалось лишь стараться хоть как-то облегчить ее участь.

И я был намерен сделать это, проследить, чтобы она насладилась каждой каплей счастья, подаренной нам скупой судьбой, на случай, если мы не увидим рассвета завтрашнего дня. По расчетам мы должны были прибыть к базе «Цербера» примерно через десять часов.

Ночной цикл на корабле уже начался, и час назад Джена, тревожно хмурясь, поднялась к себе. Я знал, что это выражение до сих пор не покинуло ее лица – я с легкостью мог представить ее, склонившуюся над планами и снова и снова проверяющую каждую деталь, потому что она не хотела, чтобы мы провалили эту миссию только из-за того, что не подготовились как следует.

Она сказала, что я ее отвлекаю, но сейчас она нуждалась в отвлечении. Если завтра все пойдет кувырком, если мы никогда больше не проведем ночь вместе, то я намеревался потратить последние несколько часов так, чтобы ни о чем более не жалеть.

Стараясь удержать стаканы в руке так, чтобы они не звенели, я коснулся инструметроном замка на ее двери, и как только та открылась, вошел. Джена сидела на диване, обложившись со всех сторон планшетами, и даже не подняла взгляда, когда я неторопливо спустился по ступеням и подошел к ней – ее глаза сосредоточенно изучали экран планшета, который она держала в руках. Спустя несколько мгновений она пробормотала слово приветствия, продолжая, однако, всем своим видом демонстрировать занятость. Ее брови все еще были нахмурены, при этом правая располагалась чуть выше левой, потому что никакие, даже самые лучшие искусственные мышцы не могли соперничать с настоящими, когда речь шла о столь яркой гримасе.

Чтобы привлечь ее внимание, я покачал перед ней бутылкой виски – очень старого, очень редкого и очень дорогого, но стоящего каждого потраченного на него кредита. Всплеск жидкости заставил Джену поднять голову, и она одарила меня строгим взглядом – так школьная директриса смотрит на провинившегося ученика поверх очков - а потом переключила внимание на бутылку и озадаченно поджала губы.

- Что ты задумал? – спросила она, выгнув пересеченную шрамами бровь.

Вдруг поддавшись порыву, я пожал плечами и шутливо ответил:

- Исполняю роль отвлекающего фактора.

На усталом лице Джены появилась тень усмешки, но затем она снова опустила взгляд на планшет и вздохнула.

- У меня нет на это времени, Кайден, - твердо сказала она и закинула ногу на ногу, решительно откинувшись на спинку дивана, готовясь, очевидно, просидеть тут всю ночь, если потребуется.

- На что у тебя нет времени? – спросил я, делая шаг ближе. – На стакан виски перед завтрашним днем?

Я поставил стаканы и бутылку на столик, проигнорировав ее недовольную гримасу, и опустился на колени, отчего она автоматически развела ноги чуть в стороны, позволяя мне придвинуться ближе. Только спустя мгновение Джена поняла, что сделала, и раздраженно отбросила планшет на диван, после чего провела пальцами по волосам, убирая пряди с лица.

- Ты отлично понял, что я имела в виду, - сказала она, указывая на стопки отчетов вокруг. – Ты знаешь, что ожидает нас завтра, и у меня просто нет времени на… на всякие глупости и притворства.

- Разумеется, я знаю, что ожидает нас завтра, - произнес я, накрыв ладонью ее колено. – Но я также знаю, что подготовиться лучше, чем мы уже сделали, невозможно. Мы все прекрасно понимаем, что зависит от завтрашней миссии, и мы готовы, ты знаешь это. А доводить себя до изнеможения – не самое полезное времяпрепровождение.