- Шрам на твоей губе, - хрипловато заметил Кайден, заключив в ладонь мою щеку и проведя большим пальцем по глубокой отметине, оставленной ножом нападавшего, когда мне было семнадцать. Чуть позже, уже обрив голову, я смотрела в зеркало и знала, что никто и никогда не сочтет меня красивой. Что же, все изменяется.

- Мммм, - пробормотала я, сложив губы, как для поцелуя, отчего шрам стал еще более заметным.

- Он почти на том же месте, что и мой, - сказал Кайден, - но с другой стороны. Они, как… зеркальное отражение, ты знала?

Он хохотнул, будто эта мысль и тот факт, что он озвучил ее, были какой-то глупостью, но внутри у меня потеплело. Конечно же, я знала о том, что наши полученные в юности метки совпадали – я думала об этом, вспоминая наши поцелуи, но не собиралась говорить это вслух. Эта идея казалась идиотской, слишком слащавой, даже навязчивой, но Кайден сказал это так просто, невинно с застенчивой улыбкой на пересеченных шрамом губах. Он снова удивил меня.

Он неустанно изумлял меня тем, что думал обо мне так, как я думала о нем. Я была уверена, что женщина, подобная мне, не заслуживает того, чтобы кто-то тратил на нее силы и время. Поведение Кайдена было совершенно нормальным, естественным, но не для меня. Я как будто оглядывала свой собственный маленький мир, которым никогда не делилась ни с кем другим, и вдруг осознавала, что все это время в нем находился кто-то, помимо меня. И более того, я вовсе не возражала против его присутствия в нем.

- Да, - тихо произнесла я, чувствуя, как горят щеки – после физической активности, а теперь и из-за чего-то другого. – Я знала об этом.

Кайден рассмеялся, и я последовала его примеру, прижимаясь еще ближе и позволяя ему обнять меня крепче, а затем, потянувшись, поцеловала его неторопливо и нежно. Откинувшись на подушки, он принялся задумчиво гладить мою руку, глядя в звездное небо над головой. Я же внимательно смотрела на покрытую темно-красными шрамами кожу своего предплечья, поражаясь тому, как она отличалась от кожи его груди и пальцев, переплетенных с моими. Интересно, я когда-нибудь перестану изумляться тому, что кто-то, столь идеальный, как Кайден, мог так сильно заботиться о ком-то, столь ущербном и вывернутом наизнанку, как я? Интересно, я когда-нибудь перестану изумляться тому, как сильно и я забочусь о нем?

Неожиданно выражение его лица изменилось, он нахмурился, будто только что вспомнил, что оставил открытым кран. Затем он посмотрел на меня, улыбнулся и таинственно заявил:

- У меня есть кое-что для тебя.

Кайден перекатился на край кровати и принялся рыться в сумке, которую принес вчера, и сначала я расстроилась, потеряв контакт с его теплым телом, но затем любопытство взяло верх, и я стала гадать, что же он имел в виду. Постепенно Кайден переносил свои вещи из каюты, которую ему полагалось делить еще с несколькими офицерами, сюда, но, по его словам, они не заметили, а если и заметили, то ничего не сказали. В нашей ситуации Устав мало кого волновал. Я точно знала, что инженеры спят вместе, но пока они держали двигатели корабля в идеальном состоянии, мне не было до этого дела. Я сомневалась, что кто-нибудь будет против, если всплывет факт наших с Кайденом отношений, хотя мы и старались держать их в тайне.

Я очень надеялась, что запись с камеры, установленной в лифте, не просочится в экстранет.

Наконец Кайден повернулся ко мне, и, сев, я заметила на его протянутой ладони темно-синюю с серебром коробочку.

- Это мне? - спросила я ровным голосом – просто чтобы удостовериться, что это не розыгрыш. Кайден кивнул, и, не сводя с него глаз, в которых, без сомнения, читалось подозрение, я взяла коробочку и взвесила ее в руке, все еще чувствуя себя сбитой с толку.

- По какому поводу? – снова задала я вопрос, опасаясь тишины, но понимая, что говорю что-то не то.

- Ну, я мог бы сказать «просто так», но на самом деле это… - он глянул на меня застенчиво, - вроде как запоздалый подарок на день рождения.

- Кайден, мой день рождения в апреле, - заявила я, до сих пор подозревая неладное. – Он прошел… семь месяцев назад. Полагаю, теперь этот подарок можно назвать слишком ранним.

Кайден улыбнулся.

- Я купил его на Цитадели, еще пока ты сидела под арестом Альянса. Я ожидал, что не сегодня – завтра тебя освободят, и этот подарок станет чем-то вроде знака примирения, понимаешь? Но… это заняло гораздо больше времени, а потом появились Жнецы. Я вообще забыл о нем – он хранился на складе с остальными моими вещами. Я снова нашел его вчера.

Кайден не стал упоминать, что мое поведение в течение последних нескольких месяцев наверняка отбивало всякое желание дарить мне что-нибудь. Мы до сих пор предпочитали не говорить об этом. Я взглянула на маленькую красивую коробочку, и сердце сладко замерло в груди. Даже в то время он вспоминал меня. Он никогда не забывал обо мне, так же, как и я – о нем. Я же была слишком слепа, слишком переполнена подростковой злобой, чтобы разглядеть, что находилось передо мной.

Он купил мне подарок на день рождения. Прошло семь месяцев, но коробочка все еще была здесь, и я по-прежнему не знала, как мне реагировать.

- Когда… - я запнулась, не позволяя себе спросить, когда был его день рождения, потому что, очевидно, мне и так полагалось это знать.

Правильно истолковав мой невысказанный вопрос, Кайден ответил.

- О, я знала, - сказала я поспешно, - я просто… то есть… я собиралась…

- Открывай, - велел он, улыбаясь в ответ на мой лепет.

Осознав, что просто оттягиваю неизбежное, и не обращая внимания на следящий за моей реакцией взгляд Кайдена, я подняла крышку.

От удивления я приоткрыла рот. На бархатной подушечке лежал драгоценный камень, и мне показалось, что все туманности галактики объединились в нем. Чернильно-черный, насыщенный фиолетовый, ярчайшие и невероятно живые оттенки голубого и желтого… Я не видела ничего прекраснее. Я даже не знала, что что-то подобное вообще существует. Я подняла камень за серебряную цепочку, наблюдая, как приглушенный свет отражается от него, обнаруживая новые грани, и вдруг подумала, что эта вещица, должно быть, стоила целое состояние. Несомненно, зарплата майора была выше моей, даже учитывая мой статус бойца N7, и деньги никогда не являлись для нас проблемой, но все же… Неужели я действительно этого стоила?

Я попыталась вспомнить, когда в последний раз получала подарок на день рождения – не выпивку, не прогулку по злачным местам очередного города или станции, а настоящий подарок.

Единственное, что пришло на ум, это мой двенадцатый день рождения, когда Калверн вел себя подозрительно ласково и заботливо. Уже тогда я знала, что его настроение переменчиво, как ветер, и его улыбка могла означать что угодно - от искреннего удовлетворения до сигнала, что сейчас тебя будут мучить и убивать. Тогда он вручил мне коробку в яркой упаковке, перевязанную бантом. Я не могла вспомнить, какого цвета был бант, но знала, что на тот момент он являлся моим любимым. Дрожащими пальцами я приоткрыла крышку, не зная, чего ожидать – бомбу или фарфоровую куклу, и к своему изумлению обнаружила гладкий, с изогнутым стволом черно-серебряный пистолет с голубой гравировкой как раз подходящего размера для пальцев худенькой девочки. Калверн сказал, что его сделали специально для меня, что птичка рассказала ему, что мне нравятся пистолеты. В тот момент я подумала, что наконец-то меня принимают всерьез, наконец-то я смогу наслаждаться трепетом, завладевающим мною всякий раз, когда в руке оказывалось оружие. Это был мой лучший день рождения, но сейчас, оглядываясь назад, я осознавала, насколько ужасно Калверн поступил с ребенком, особенно с таким ребенком, как я. Именно в тот момент я перестала быть его питомцем и начала превращение в его оружие. Пистолет был не подарком, а взяткой, способом заставить поверить его лжи, его фальшивым обещаниям.

Еще несколько мгновений я вглядывалась в драгоценность – этот невероятно красивый камень в моей руке, а затем посмотрела на Кайдена. Он ничего не замышлял, за его подарком не стояли никакие скрытые цели, он просто наслаждался улыбкой, загорающейся на моем лице. Мне сложно было поверить, что подобная привязанность может не иметь двойного дна, что это может оказаться так просто.