- Она….эээ… - «…самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо встречал, даже несмотря на шрамы и вечно хмурое лицо, но мне неважно, видит ли это кто-то другой. Прямо сейчас она смеется и ухмыляется, и это пламя в ее глазах притягивает к ней остальных. Почему-то она решила, что я достоин разделить с ней этот огонь, и осознание этого делает меня счастливым…» - … очень харизматична, - произнес я наконец. – То есть она весьма привлекательна по человеческим меркам, да, но именно ее харизма заставляет любить ее – в этом я не сомневаюсь.
- Угу, - с невозмутимым видом проговорил Гаррус, - стало быть, ты клюнул именно на это?
Его неожиданные слова застали меня врасплох, но даже будучи нетрезвым и невероятно усталым я нашел в себе силы изобразить недоумение на лице.
- Я? О чем…
- Я пьян, но не туп, - съязвил он, давая понять, что не поверил мне. – А ты далеко не так осторожен, как считаешь.
Я вздохнул, вспомнив о разговоре с Джеймсом в транспортном отсеке и взгляде Лиары в боевом командном пункте. Теперь еще и Гаррус. А я был так уверен, что хорошо скрываю свои чувства.
- Неужели о нас знают все? – раздраженно пробормотал я, злясь скорее на себя, а не на остальных. Мы пообещали друг другу, что не позволим этим отношениям влиять на нас во время миссий, а единственным способом достичь этого, было держать секрет за закрытыми дверями ее каюты. Мне не хотелось оказаться тем, кто все испортил.
- Так мы говорим о «нас»? – произнес Гаррус, и до этого момента я не думал, что турианцы способны победоносно ухмыляться. – Любопытно.
Осознав, что только что выдал нас с головой, я закрыл газа, костеря себя последними словами. Все же Гаррус не являлся служащим Альянса и также заботился о счастье Джены не меньше других. Он не станет создавать нам проблем.
Я тяжело вздохнул.
- Я не очень хорош в этом, да?
- Да, - снова усмехнулся он, глядя вперед, но продолжая следить за мной боковым зрением. – К счастью, тебя сделали Спектром не за твои способности к вранью.
Хмыкнув в ответ, я попытался решить, должен ли быть раздраженным собственной неспособностью скрывать свои чувства или же гордиться, потому что даже сейчас мне хотелось прошагать туда, где находилась Шепард, запустить пальцы ей в волосы и поцеловать на глазах у всех. Необходимость скрывать отношения словно превращала их в нечто постыдное и хрупкое. Но нет. То, что мы создали после поражения Властелина, не исчезло бесследно, на этот раз все было очень серьезно, и мы знали об этом. Я нашел ее снова, невзирая ни на что, и мне хотелось рассказать всему свету, чтобы начать верить в это самому. Я с трудом дожидался момента, когда все это закончится, и я смогу выйти из-под обломков, держа ее руку в своей, и сообщить всем и каждому, что я влюблен в женщину, спасшую галактику.
- Не расстраивайся, Аленко, - проговорил Гаррус, очевидно продолжая развлекаться за мой счет. – Шепард держится молодцом. Я узнал о том, что ваши чувства взаимны, только после Горизонта.
Погоди-ка, Горизонта? Никогда прежде мне и в голову не приходило, что она могла говорить об этом с кем-то, и что самым вероятным кандидатом на этот разговор являлся именно Гаррус – единственный спутник, которому она доверяла на церберовском корабле. Я знал, что мне не следует лезть в эту часть ее жизни – это касалось только ее, и она осознанно решила не рассказывать мне об этом. Мне не нужно было знать, как догадался Гаррус, или что она ему сказала, но мой затуманенный виски разум решил, что нет ничего плохого в простом вопросе.
- Как ты узнал? – спросил я, глядя на напиток в руке и удивляясь тому, что уже давненько не прикасался к нему. – Что произошло? Она что-то сказала?
Он пожал плечами.
- Ничего такого, но ты ее знаешь. Если бы ей было все равно, она не стала бы злиться, и, черт возьми, она была так зла на тебя.
В его голосе звучала теплота, с которой другу сообщают о глупостях, совершенных на нетрезвую голову.
Одним глотком осушив стакан, я вздохнул:
- Да, признаю, я повел себя, как полный идиот.
Мне не очень-то хотелось углубляться в эту тему. Мы все совершаем ошибки, и мои чуть не стоили мне потери любимой женщины, и теперь я каждый день благодарил судьбу за то, что мне позволили все исправить.
- Все мы крепки задним умом, - заметил Гаррус задумчиво, разглядывая бутылку в руке, - но в отличие от других ты получил второй шанс.
- Я не намерен тратить его впустую, это точно, - ответил я, глядя на Джену, которая снова сидела на подлокотнике дивана, держа в руке наполовину полный стакан, и разговаривала со специалистом Трейнор. Она рассмеялась над чем-то, сказанным собеседницей, но ее смех вскоре превратился в зевок, и я осознал, что она с трудом держит глаза открытыми.
Это были тяжелые два дня. Несколько часов назад она потеряла еще одного друга, хоть я и не понимал, как можно дружить с гетом. Многие другие погибли в ходе этой бессмысленной войны, которую Джена каким-то образом сумела остановить. Все это напоминало мне события на Тучанке, где Шепард смогла убедить кроганов оставить вражду и дала им будущее, за которое стоило сражаться. И так же, как и сейчас, за мир на Тучанке пришлось заплатить страшную цену. Если мы собирались победить Жнецов, нам всем необходимо было то, ради чего стоило бороться, ради чего стоило умереть. Наблюдая, как Джена устроила ноги на диване и тяжело облокотилась на руку, я подумал, что лично мне не придется долго искать.
- Иди, - произнес Гаррус некоторое время спустя, ставя пустую бутылку на стойку, - уложи ее в постель. Неважно, что она там себе воображает, но недостаток сна не поможет ей спасти Галактику.
Я согласился с ним, и как только Трейнор ушла, приблизился к Джене и опустился на корточки рядом. Она подняла на меня взгляд – усталый, но счастливый, и я с трудом сдержал улыбку.
- Привет, - пробормотала она сонно.
- И тебе привет, - ответил я, чувствуя, как уголки губ приподнимаются сами по себе. – Знаешь, у меня создалось впечатление, что ты вот-вот заснешь прямо здесь, а ведь твоя кровать куда удобнее.
Джена глубоко вдохнула и сладко потянулась, распрямляя руки и разминая уставшие мышцы и суставы. Выдохнув, она снова устроилась в кресле и одним глотком осушила свой стакан.
- Ладно, - сдалась она наконец, глядя на меня из-под полуопущенных век, - ладно.
Я поднялся на ноги, и Джена тоже встала, правда, прилагая гораздо больше усилий, чем следовало бы. Определенно, ей пора спать. Без лишних слов она помахала на прощание тем немногим членам экипажа, что еще оставались в помещении, и направилась к лифту. Глядя ей вслед, я подумал, что теперь она хотя бы спит, пусть ее сон не всегда оказывается освежающим. Первая ночь, что мы провели вместе, прошла спокойно, но в течение последующих двух я просыпался от того, что Джена металась во сне, сражаясь с чем-то или кем-то, ее глаза бегали под закрытыми веками. Оба раза я обнимал ее и шептал успокаивающие слова, пока она не затихала в моих руках, понимая, что речь идет вовсе не о заурядных кошмарах. Если Джена и помнила свои сны, она не упоминала их в разговорах. Рано или поздно, когда на утро нас не будет ожидать очередная миссия, я спрошу, и, учитывая все произошедшее, она, может быть, даже расскажет о том, что видит во сне.
Чуть позже я покинул наблюдательную палубу, намереваясь пойти в свою собственную каюту, чтобы создать видимость того, что не сплю с командиром. Я также хотел дать ей выспаться, чтобы мое плотное расписание ей не помешало, но Джена, очевидно, желала другого, и стоило мне обогнуть угол, как писк инструметрона известил меня о новом сообщении от нее.
«Как, по-твоему, я должна спать, если тебя нет рядом? – спрашивала она. – Бегом сюда, майор».
Стоя в одиночестве посреди коридора, я улыбался от уха до уха. Она всегда была хороша в отдаче кратких и не терпящих возражения приказов, а у меня всегда отлично получалось им следовать.
В ее каюте было темно, лишь сияние пустого аквариума освещало повседневный беспорядок. Свернувшись калачиком, Джена лежала на середине кровати, и на первый взгляд могло показаться, что она спит. Я молча разделся, не сводя глаз с ее умиротворенного лица в обрамлении прядей темных волос. Стоило мне приподнять одеяло и лечь, как она что-то нечленораздельно пробормотала, но я и так знал, чего она хочет. Ее теплые ладони скользнули по моей груди, и, прижавшись ко мне всем телом и положив голову мне на плечо, она расслабилась и заснула.
