Я пыталась объяснить ему, почему осознание таких простых вещей заняло у меня так много времени, почему я так старалась не подпускать его к себе, и Кайден просто ответил, что всегда знал, сколько всего мне приходилось держать в голове. В подобной ситуации, по его словам, никто не сумел бы долго оставаться в здравом уме, по крайней мере, без чьей-либо помощи. И теперь он мог помочь мне. Прежде я ощущала себя потерянной и просто наблюдала за приближающимся с неизбежностью взрывной волны концом, продолжая делать свое дело только потому, что была слишком упрямой, чтобы сдаться. Но сейчас казалось, что у меня открылось второе дыхание, я ощутила приток сил, что наверняка поможет мне продержаться до окончания войны, и не потому что это было моей обязанностью или потому что все ждали от меня именно этого – нет, причина заключалась в том, что теперь мне было за что сражаться. Теперь не только Жнецы ожидали меня в будущем – Кайден тоже в нем был, а война всего лишь стояла на пути.
Очевидно, и он чувствовал то же самое. Этим утром, обнимая меня, он рассказал, каково это было – узнать о моей смерти, как эта новость выбила почву у него из-под ног, лишила всех радостей в жизни, и как даже два года спустя, уже узнав о том, что я вернулась, он все равно не мог оправиться от пережитой трагедии. Страх, что все это может повториться снова, до сих пор жил в его душе. У него ушло так много времени на то, чтобы просто попытаться забыть меня, что он не находил удивительным свое недоверие, с которым встретил мое воскрешение. Впрочем, я понимала его чувства. Я тоже все еще боялась, но некоторые вещи стоят того.
Я старалась быть честной с Кайденом. Это давалось мне нелегко, учитывая то, что с самого детства я практически никому не доверяла, но мало-помалу ситуация начинала выправляться. Сейчас, когда мы снова были вместе, и я знала, что могу доверять ему абсолютно, казалось, что рухнули все преграды, и у нас появилась возможность сказать друг другу все, что мы не смогли сказать прежде.
Правда, этой возможностью пользовался преимущественно Кайден, я же до сих пор испытывала трудности, пытаясь облечь в слова свои мысли и эмоции, которые в такие моменты переполняли меня, будто речь шла о жизни и смерти. Обычно я просто сдавалась и целовала его. Я говорила «да, я понимаю», не вдаваясь в подробности, но, думаю, он не нуждался в подтверждении – он хорошо знал меня. Я всегда считала, что стены, которые возвела вокруг себя, достаточно крепки, однако Кайден без труда преодолел их. И мне это нравилось. Это словно свидетельствовало о правильности моего выбора. Ему было известно, что всю свою жизнь я отталкивала людей, которые начинали нравиться мне, или вообще не позволяла к себе приблизиться. Мне сложно было довериться кому-либо, и Кайден знал об этом, но… он также знал, что я старалась. Особенно в этот раз.
- Ты такая красивая, - прошептал он и с задумчивой улыбкой откинул с моего лица прядь волос – у меня сложилось впечатление, что его не особо волновало, услышала я его или нет. – Ты знаешь?
Скажи то же самое кто-то другой, и мне было бы все равно, однако сейчас я ощутила, как снова краснею, и закатила глаза, пытаясь скрыть улыбку.
- Да, - ответила я, и мой голос предательски выдал мои чувства, - я знаю.
************
Кайден
Джена поправила резинку на волосах, а затем привычно надела и загерметизировала шлем. Дважды проверив оружие, она направилась в сторону шлюза в сопровождении Тали и СУЗИ, и только тогда я вдруг ощутил беспокойство. Учитывая все, что произошло с прошлой миссии, у меня просто не было времени, чтобы обдумать, что же означает возрождение наших с Дженой отношений. Решение поговорить начистоту стало лучшим в моей жизни, а часы, прошедшие с той ночи, оказались самыми счастливыми за очень долгий промежуток времени. Однако теперь, стоя здесь, я осознавал необходимость смириться с тем фактом, что любимая мною женщина является коммандером Шепард, нашим лидером в этой непростой миссии, и иногда – как сейчас – мне придется оставаться позади, наблюдая, как она вступает в бой без меня.
Правда, в данном случае никакого боя пока не было – вместо него имелась едва сохраняющая форму труба, ведущая к дредноуту гетов, полному вооруженных противников да еще и расположенному посреди зоны боевых действий. Впрочем, другого выхода из этой ситуации не существовало, так что у нас не было выбора. Шепард взялась за выполнение задачи в своем стиле. Облаченная в броню с явственно различимой полоской N7 и символом Спектра на плече (у меня теперь имелся такой же) Шепард не боялась ничего, чего нельзя было сказать обо мне. Меня до сих пор снедал страх. Необходимость в этой миссии не должна была возникнуть, этой войны не должно было случиться.
Все, находившиеся на нашем корабле, знали это. То есть как минимум те, кто присутствовал на совещании в боевом командном пункте «Нормандии». Я решил, что мне почудились резкие слова Шепард («Вы что, издеваетесь надо мной?»), но затем все в помещении замолчали, и, обернувшись, я увидел, как она провела пятерней по волосам, осматривая каждого опасно прищуренными глазами. Выговор, который она устроила Совету Адмиралов насчет необходимости заботы о гражданских и безумства начинать вторую войну одновременно с текущей, забудут нескоро – в этом у меня не было сомнений. Ей уже приходилось связываться с высокими чинами кварианцев, и, насколько я слышал, результат был столь же неудовлетворительный. Судя по взглядам, которые адмиралы бросали друг на друга, подобный разговор оскорбил их, но с этого момента их пыл поутих, словно они понимали, что неправы. Как бы ни старались адмиралы создать впечатление согласованности своих действий, было очевидно, что далеко не все поддерживают энтузиазм Геррала по поводу конфликта. Он заявил Шепард, что она не в состоянии войти в их положение, на что та напомнила, что в этот самый момент человечество подвергалось истреблению на нашей родной планете, а препятствия, подобные этому, лишь усугубляли ситуацию. Она также указала на то, что мы не начинали войны со Жнецами и сражались за выживание.
В течение всей встречи я не произнес ни слова, хотя был полностью согласен с Шепард. Кварианцы вели себя глупо, безрассудно. Они поспешили воспользоваться открывшейся им возможностью, не подумав о последствиях, и в результате оказались на грани уничтожения. К счастью, коммандер Шепард подоспела вовремя. Уединившись с Тали, они разработали план, поставили перед собой цель, которой никто другой не сумел бы достичь, потому что это именно то, чем занимались N7 и Спектры.
Шепард постоянно кого-то спасала, и я также являлся ее должником. Я смогу расплатиться по ходу миссии, может быть, даже не единожды, но на этот раз мне оставалось только мерить шагами палубу «Нормаднии» в ожидании ее возвращения.
Ее жизненные показатели отображались на экране моего инструметрона, но мое внимание было приковано к трубе, соединяющей два корабля, видимой из окна наблюдательного отсека. Вокруг нас разворачивалась война между синтетиками и их создателями. Системы маскировки «Нормандии» работали на полную мощь, что вовсе не уберегало от случайного попадания, и если щиты корабля справятся с ударом безо всяких проблем, то труба, в которой сейчас находилась Шепард, не имела никакой защиты.
Пару раз мне показалось, что я увидел отблеск ее брони в брешах перехода, но сказать наверняка было сложно – черное матовое покрытие не очень-то выделяется на фоне обломков. В какой-то момент я был уверен, что заметил движение, символ N7 во вспышке взрыва у находящегося поблизости корабля. Я подошел к стеклу вплотную и, прищурившись, попытался что-то разглядеть наверняка. За этим занятием я не увидел, как по левую руку от меня кварианский корабль оказался разнесенным в щепки, и один из огромных обломков взрывом направило к трубе, которую он прорезал с такой легкостью, будто та была сделана из бумаги. Как раз в том месте, где, как мне показалось, я только что видел Шепард.
Сердце оборвалось в груди; отсутствие звука делало происходящее будто нереальным, но я хорошо знал, что это означает. Оторвав взгляд от окна, я посмотрел на экран инструметрона и с облегчением осознал, что Шепард жива. Ее пульс невероятно ускорился, все показания свидетельствовали о стрессе, но по крайней мере ее сердце билось. Я постарался убедить себя, что история не повторяется. Она не может снова очутиться в открытом космосе. Прижав ладони к стеклу, будто это могло помочь мне оказаться ближе к Шепард, я принялся выискивать в покореженной трубе хоть какие-то признаки жизни, одновременно затребовав у СУЗИ отчет. Как ни старался, я ничего не увидел. Означало ли это, что она все еще находилась внутри? Или что ее отбросило за пределы моей видимости? Я снова взглянул на ее жизненные показатели и с ужасом осознал, что они все далеко за границей нормы. Прежде у нее никогда не занимало много времени на то, чтобы вернуть себе самообладание. Что-то пошло не так, и я не знал, в моих ли силах исправить ситуацию.
