Я уже хотел спросить, как мы собираемся работать вместе после всего случившегося, но Джокер не дал мне такого шанса. Стоило его голосу донестись из динамика, как Шепард натянула на себя личину профессионала.

Пока она разговаривала с Хаккетом, я наблюдал за ее руками, за тем, как ее пальцы с силой вцепились в края консоли. Закончив сеанс связи, Джена подняла голову и приказала Джокеру направляться к Марсу, а затем повернулась ко мне и вздохнула устало и обреченно, будто давая понять, что не представляет, что намерена делать, куда направляется, и что ей безразлично, известно ли об этом мне. Именно так она смотрела на меня в нашу прошлую встречу – словно знала, что нужно сделать, знала, что это предстоит именно ей, но никак не могла понять, почему.

Я вспомнил выражение, застывшее на лице Джены, когда мы покидали Землю, оставляя позади ее наставника – ту смесь боли, расстройства и невероятного раздражения. Казалось, ей просто хотелось закричать, остановить мир всего на мгновение и просто спокойно вздохнуть.

Мы могли подождать.

- Ты в порядке? – спросил я, надеясь на честный ответ, но получив лишь краткое пожатие плечами и хмурый взгляд. Мне так хотелось прикоснуться к ней, крепко сжать ее ладонь и помочь расслабиться, сказать, что все будет хорошо, пусть мы оба знали, что это ложь. Судя по всему, четыре месяца, проведенные вдали от Джены, не помогли мне избавиться от чувств к ней, и стоило мне только увидеть ее, как прежние эмоции всплыли на поверхность.

- Мне положено быть в порядке, верно? – заметила Шепард. – У меня не такой уж богатый выбор – либо взять себя в руки, либо наблюдать за гибелью галактики. – Она глянула на свою броню и снова взяла в руки боди. – По крайней мере… по крайней мере, теперь у нас есть план.

Мы. Крошечная мысль, практически шепот, но я держался за нее. Я находился рядом с Шепард, сражался бок о бок с ней – как и должен был все это время. Даже если нам не суждено вернуть то, что мы потеряли, я хотя бы имел возможность следить за ее безопасностью. Учитывая поглотивший наш мир хаос, этого должно быть достаточно.

************

Шепард

Я пришла к выводу, что решение использовать Джеймса в качестве пилота челнока оказалось удачным. Внешне он соблюдал спокойствие, хотя внутри по-прежнему кипел, но по крайней мере теперь ему было на чем сосредоточить внимание помимо мыслей о том, как я заставила его бежать с родной планеты, на которой в этот самый момент гибли невинные люди. Сейчас я могла направить его ярость на приспешников Жнецов, позволить ему наконец воспользоваться этой огромной пушкой. Я слышала, что он великолепный солдат и в сражении сметает все на своем пути, будто таран – что ж, это станет отличным дополнением к моему стилю ведения боя. В конце концов, Андерсон не мог выбрать Вегу только потому, что тому удавалось не выводить меня из себя.

Даже сейчас я не злилась на него, несмотря на то, что он управлял челноком с каменным выражением лица, ни на мгновение не отрываясь от мониторов и решительно меня игнорируя. Я понимала, почему он так себя вел, и меня это устраивало. Мы все напряжены до предела. Это пройдет.

Я вернулась в задний отсек летательного аппарата, где Кайден сидел, задумчиво облокотившись локтями о колени; яркий свет отбрасывал тени на его хмурое лицо. Не говоря ни слова, я уселась рядом и в четвертый раз принялась проверять свое оружие.

Мне до сих пор было сложно находиться рядом с Кайденом. Я не ожидала встретить его по пути на слушание этим утром. Еще большей неожиданностью стала новость о его повышении – он сделал еще один шаг в жизни, пока я сидела на месте. И дело вовсе не в зависти – я на самом деле была рада, что он нашел свое призвание и добился успеха – но… я ненавидела плестись в хвосте, ненавидела это ощущение, что мир движется вокруг меня.

Во всяком случае, на этот раз я находилась в сознании, и Кайден знал, где я, пусть ему и удалось добраться до Земли только в самый важный день. Когда я проходила мимо, он улыбнулся, давая понять, что рад видеть меня живой и невредимой.

А потом началось вторжение. Пока мы выбирались из здания, стараясь не замечать обуглившиеся тела служащих, я думала лишь о том, удалось ли спастись ему. Да, он мог о себе позаботиться, но множество не менее умелых людей уже погибли в первые секунды нападения. Когда же я услышала, как Андерсон передо мной произнес в рацию: «Майор Аленко, это вы?», то ощутила невероятное облегчение.

Он не только остался в живых, но и находился на борту «Нормандии» - там, где ему и полагалось быть, и сейчас они спешили к нам на помощь. Андерсон умудрился подсоединить мой инструметрон к нужной частоте, и одного голоса Кайдена оказалось достаточно, чтобы унять сводящий с ума шум в голове. Он сражался с тварями из самых жутких кошмаров, мир в буквальном смысле рушился вокруг него, а он разговаривал так спокойно, будто занимался этим каждый день. Кайден всегда был островком спокойствия посреди бури, голосом разума; он всегда мог убедить меня в том, что прекрасно понимает мое желание взвыть от бессилия, объяснив при этом, почему в данный момент это бесполезно.

Он обещал вернуться, говорил, что, если сумеет, то будет рядом, когда это произойдет.

Украдкой бросив на него взгляд, я увидела, что Кайден сидит, уставившись на свои переплетенные пальцы с отсутствующим, задумчивым выражением. Он вернулся, как и обещал, и теперь находился рядом со мной, как мне того и хотелось.

Но меня не покидало ощущение чужеродности. Я не знала, как вести себя: с одной стороны, он признал за мной право командования, с другой – оставался старшим по званию, и хотя я была уверена, что мы, как и прежде, будем идеально дополнять друг друга на поле боя, словно обучались этому всю жизнь, Кайден почти три года сражался без меня. Он изменился, и в этом я не сомневалась.

Однако при этом Кайден остался тем же самым человеком – спокойным, рассудительным, задумчивым. Он всегда знал, что сказать, пусть порой это и выводило меня из себя. Он был рядом со мной в самом начале и теперь присоединился ко мне под конец. Каким-то образом это казалось одновременно правильным и неподходящим. Его голос внушал мне чувство безопасности, но я все еще помнила, как он бросил меня на Горизонте, как я не нашла достаточно смелости, чтобы признаться ему в своих чувствах, и в сердце таилась горькая обида. Между нами до сих пор существовало какое-то напряжение, и я, черт возьми, не знала, что это и как с этим поступить. Меня бесило, что я понятия не имела, что он чувствовал.

Как бы то ни было, Кайден являлся неплохим отвлечением от воспоминаний о нападении Жнецов. Это было поистине кошмарно, и даже спустя несколько часов я все еще не могла подобрать других слов, чтобы описать вторжение – словно воплотившийся в реальность страшный сон, где что-то ужасное происходит у тебя на глазах, а ты не можешь ни пошевелиться, ни закричать, ни уж тем более помешать. Я вспомнила встреченного во время отступления ребенка и то, как сбили челнок, в котором он находился, в то время как меня увозили прочь, потому что, очевидно, моя жизнь ценилась выше его, ведь все верили, что я приду на выручку. Но мальчик оказался умнее их всех. «Ты не можешь помочь мне», - сказал он, и был прав. Интересно, скольких еще смертей я стану свидетелем после данной мною клятвы спасти всех?

При мысли об Андерсоне к горлу вдруг поднялась волна тошноты. Мне пришлось оставить его там, и я до сих пор не знала, увижу ли его снова. Я многие годы не сражалась с ним плечом к плечу, и мне больно было признавать, что он постарел. Да, будучи в своей худшей форме, он все равно превосходил остальных в их лучшей, но он окончил академию N7 почти четверть века назад. Возраст начинал давать о себе знать в том, как чуть ухудшилась точность его выстрелов, как время от времени ему приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. Однако именно я – все еще молодая, прекрасно обученная и в отличной форме – сбежала, чтобы играть в политический игры и собирать информацию, тогда как Андерсон остался на Земле, чтобы сражаться в моей битве.