Я вновь достала устройство Касуми и повертела его в руках. Его обратная сторона представляла собой электрошокер, который, вероятно, не остановит солдата, но уж точно доставит ему крайне неприятные ощущения. Это было мое единственное оружие, однако оно служило и другим целям. Активировав его, я подожгла сигарету проскочившей между контактов искрой.
Глубоко затянувшись и не обращая внимания на возникшее головокружение, я расслабилась и, подняв голову, уставилась на все еще покрытое тучами небо.
Возможно, и вправду лучше сбежать. Тогда они поймут. Они осознают, что невозможно угнетать человека бесконечно, и что однажды он даст отпор.
Может быть, мне вообще не следовало сюда прилетать.
************
Кейден
С раздражением я осознал, что челнок задерживается. Четыре дня я провел на Земле, пытаясь заставить руководство Альянса выслушать меня, и теперь ожидал транспорта, который должен был доставить меня на Лунную базу, откуда я вылечу на Цитадель, чтобы отчитаться перед Андерсоном. А затем, как мне было известно, меня уже ожидало какое-то засекреченное задание, подробности которого я узнаю только на месте. Мне лишь сказали, что дело в моем L2-имплантате и в репутации одного из лучших биотиков на службе Альянса.
Я сделал все, что в моих силах, чтобы увидеться с Шепард, но, исключая незаконное проникновение в охраняемое крыло здания, где ее содержали, я был бессилен. Меня считали ее союзником, а потому опасались, что я передам ей какое-нибудь сообщение или наоборот – получу инструкции касательно… касательно чего? На этот вопрос у меня не было ответа. Люди, ответственные за ее нахождение здесь, казалось, сами не понимали, что делали, и относились к ней, как к психически неуравновешенной, склонной к жестокости преступнице, которую лучше всего пожизненно запереть в казематах. Мне не хотелось представлять, как она выносила подобное обращение. Ее огромный опыт и профессионализм приучили Шепард к тому, что к ее словам прислушиваются, и я точно знал, насколько она не любила людей, которые недооценивали ее или не обращали внимания на то, что она говорила. Даже мне с трудом удавалось держать себя в руках, видя их равнодушие к происходящему.
Порой я ощущал себя полным идиотом – они следовали той же логике, что и я, когда впервые узнал, что она жива. И теперь, слыша, как кто-то другой озвучивает мои мысли, я чувствовал себя глупо. Я так хорошо знал ее - мне не следовало сразу же верить в самый худший из всех возможных вариант. Я должен был дать ей шанс объясниться.
Челнок задерживался, но по крайней мере погода немного улучшилась. Сидя в крошечной комнатке, я смотрел в окно на последние этажи того крыла здания, в котором держали Шепард, и гадал, видит ли она то же самое небо, что и я.
Она всегда ненавидела дождь.
Отворачиваясь в сторону коридора, боковым зрением я вдруг заметил какое-то движение и снова взглянул в окно. Не веря своим глазам, я наблюдал, как с легкостью акробата кто-то забрался на крышу.
Подняв голову, человек посмотрел на небо, и мне показалось, что сердце оборвалось в груди.
Конечно же, это была она. Конечно же, ей не составляло труда выбраться из своей тюрьмы, даже не вспотев. Откинув назад свои растрепанные волосы, она потянулась, предоставляя мне шанс разглядеть ее облаченную в темно-серого цвета одежду фигуру. Кто еще мог вести себя на крыше штаб-квартиры Альянса, словно на прогулке в парке? Разумеется, это была Джена.
Неужели она пыталась сбежать?
Но уже в следующее мгновение я увидел, как она села и прислонилась к вентиляционной трубе. И в самом деле – если бы она хотела сбежать, то сделала бы это давным-давно, к тому же явно не посреди белого дня и не босиком.
Она находилась совсем рядом! По-настоящему, во плоти, а не на экране монитора или в моем воображении. Она сидела там, на крыше, одна, а я не видел ее с той ужасной встречи на Горизонте. Бросив взгляд на инструметрон, я убедился, что челнок до сих пор не прибыл, но теперь мне хотелось, чтобы он и вовсе не появлялся.
Я снова оценил расстояние, отделяющее меня от крыши, на которой, примостившись между труб, сидела Джена. Я смогу, у меня достаточно времени.
Через окно я выбрался на карниз, а затем, окружив себя биотическим барьером, практически бесшумно спрыгнул на крышу подо мной.
Ее рефлексы по-прежнему были молниеносными, и два месяца заточения не смогли изменить этого – она прекрасно чувствовала свое окружение. Стоило мне сделать шаг, как Шепард резко повернула голову в мою сторону. На ее лице отразилось удивление, будто я был последним и одновременно единственным человеком, которого она ожидала здесь увидеть, но затем, по мере моего приближения, Джена состроила гримасу, отгородившись стеной холодного равнодушия.
Внезапно налетевший порыв ветра растрепал ее волосы, и, поморщившись, Шепард убрала пряди с лица, а потом снова посмотрела на меня, и я отчетливо увидел ее темные глаза, россыпь веснушек и чуть приоткрытые губы. В тот момент она показалась мне настолько прекрасной, что я разом позабыл все, что собирался ей сказать.
Не отводя от меня взгляда, Джена нахмурилась, поднесла сигарету ко рту и глубоко затянулась. Она выглядела подавленной, безразличной ко всему – словно подросток, которого только что отругали.
Я остановился, как только оказался достаточно близко, чтобы почувствовать запах табачного дыма.
- Они могут убить тебя, - заметил я, не найдя ничего лучшего, чтобы сказать, и кивнул на сигарету.
Посмотрев на свои пальцы, она пожала плечами.
- Уверена, «Цербер» позаботился о том, чтобы мои легкие были девственно чистыми, - ответила Джена хрипловатым голосом. – Кроме того, я сильно сомневаюсь, что у меня есть шанс умереть от рака. К тому же, - она, прищурившись, глянула на меня, - что ты собираешься предпринять? Снова поместишь меня в стазисное поле? Должна предупредить: с тех пор я выучила несколько новых трюков.
Не знаю, сделала ли она это намеренно, но столь легкомысленное упоминания тех беззаботных и счастливых часов, проведенных в штаб-квартире Спектров на Цитадели, стало для меня ударом. Будто это ничего не значило для нее – всего лишь еще один день, ничем не отличавшийся от других, тогда как мне казалось, что он может стать началом чего-то невероятного.
Раздраженно я шевельнул пальцами и заметил:
- Я тоже.
Крошечная голубоватая сфера биотического барьера появилась вокруг кончика сигареты. Несколько мгновений Джена удивленно разглядывала ее, а затем я привычным движением схлопнул поле, потушив огонек.
Осознав, что я сделал, она с ненавистью глянула на окурок и щелчком отправила его по широкой дуге за край крыши.
- Не очень-то и хотелось, - пожала она плечами. – Просто меня уже тошнит от этой гребаной комнаты.
- Да, я слышал, что тебя держат под замком, но, очевидно, они переоценивают свои силы.
Джена отвела взгляд и, поджав губы, уставилась в пространство прямо перед собой.
- Никакие стены не удержат меня, - спокойно произнесла Шепард, и я знал, что она намеренно повторяет то же самое, что сказала мне после битвы за Цитадель. Тогда ее лицо озарилось радостью, стоило ей только узнать меня на экране монитора, и воспоминания о том времени причиняли боль.
- А что? – раздраженно хмыкнув, поинтересовалась она. – Ты явился сюда, чтобы отругать меня, как остальные?
То, каким едким голосом Джена сказала это, заставило меня сжать кулаки. Она злилась на меня – да что там, она злилась на всех – и я не мог винить ее после всего, что ей пришлось вынести, однако прекрасно знал, что стоит на кону. Мне было известно, что Альянс считает ее недостойной доверия, и она ничего не предпринимала, чтобы улучшить свое положение. Не могла же она и вправду ожидать, что они примут ее точку зрения, когда все, что она делала – это требовала, чтобы они поверили в то, что до недавнего времени считали мифом.
Я смотрел на нее и думал, как два года назад пошел бы на попятную и извинился. Но сейчас я видел перед собой не непогрешимую коммандера Шепард, моего командующего офицера, никогда не ошибающуюся легенду. Я видел женщину, которую когда-то любил, потерянную, одинокую и напуганную, пытающуюся бороться единственным известным ей способом. Я знал, что ей нужно услышать.
