- Уго, а нельзя мне что-то другое поесть? А то мне как-то не по себе от вашего меню. С непривычки тяжело, наверное. Может фруктов каких или еще чего…
- Не знаю, посмотри в том шкафу. Мы последний раз на Соросе закупались, там любят зелень. Но странные у них какие-то овощи, нашим не очень понравились. В левом отделении то, что можно есть сырым.
“Тот шкаф” оказался холодильником размером два с половиной метра в высоту на три метра в длину. И чего там только не было! Всех форм и расцветок, просто непознанный рай для гурмана. Я с головой закопался в холодильник, чуть не мурлыча от восторга. Перенюхав все, что было слева, отобрал себе нечто, пахнущее клубникой, правда размером с яблоко, сгреб пару фиолетовых «ананасов» со знакомым кисленьким ароматом, и счастливый выпал наружу.
А там картина маслом: полкоманды стоят и странно так на меня смотрят. А я виноват, что у меня рук не хватило и похожую на виноград ветку пришлось в зубы брать? Это же не повод так таращиться! В общем, под этим артобстрелом, я поблагодарил Уго и, не поднимая глаз, свалил по тихой к себе в каюту.
Но до каюты не дошел. В смысле дошел, но не сразу. Сразу я заблудился. Где-то не там свернул и вот, пожалуйста, иду не зная куда, весь перемазанный в соке, кстати, «клубничка» просто прелесть, надо было больше брать. “Виноградик” тоже вкусный оказался, и почему-то пах ванилью, хотя по вкусу напоминал грушу, а я их очень люблю. Так вот бреду я по коридору, навстречу по закону подлости никого, чтобы дорогу спросить, и тут… Как против шерсти погладили, аж передернуло. И мурашки толпой по позвоночнику, и стон чей-то, еле слышный. И главное нет же никого, и дверей нет!
Снова, полный муки стон, уже чуть громче. Да что за нафиг! Где? Где?! Я как юла кружил по коридору, практически принюхиваясь. Вот! Снова стон, левее… Еще поворот, я почти бежал. Пеленг уверенно вел меня вперёд. И вот за очередным поворотом я уткнулся носом в дверь. Обычная дверь, незапертая, защелка не в счет. Я открыл ее, помедлил и решительно шагнул в полумрак. Вот мне кажется, или правда стон я слышу у себя в голове? Сейчас к нему примешивалось нетерпение и сумасшедшая радость, и безумная надежда… И этим одуряющим коктейлем меня почти сбивало с ног. И вдруг всё пропало!
Идя по коридору и рукой придерживаясь за стену, я пытался понять, какого черта меня сюда затащило? Так бежал, чуть «ананасы» не растерял, а сейчас, когда стон стих, я будто очнулся. Остановившись в раздумьях посреди непонятно где, я методично дощипывал «виноград». И тут снова накатило… Опять ознобом по спине, аж волоски на руках дыбом встали. Но теперь главной нотой была тоска, и такая беспросветная, что я с трудом удержался, чтоб ни взвыть за компанию. Мне тоже было что оплакать, жаль не было, кому поплакаться. Я осел прямо на пол, нежно баюкая «ананасы», и, закрыв глаза, изливал свою тоску, вторя чужому горю.
Прощай, мой мир, вряд ли я увижу еще, как Солнце садится в багровые волны…
Прощай, тетя Агата, не любя, ты выполнила свой долг перед братом, выполнила, как сумела. И пусть ты едва не сломала меня своей заботой, все равно спасибо тебе…
Прощай, моя жизнь, которая кончилась, так и не начавшись…
Прощайте, мои мечты, хотя вас и не было, была лишь одна – вырваться. И вот я вырвалась…
Прощай, Алиса…
Одинокая слеза мягко прочертила свой путь по щеке.
Я не знаю, сколько просидел у этой стены, но все это время чье-то тепло утешало меня. Когда я совсем очнулся, внутри меня зрела, крепла уверенность, что все будет хорошо. Что сейчас я стою на пороге, и стоит лишь сделать шаг и прекрасный, ласковый, необъятный мир примет меня с любовью.
Ушло чувство чужого присутствия, но остались нежность и понимание: разделившие горе, никогда не будут врагами.
Странно, но я легко нашел дорогу к себе из этого тупика. В голове будто поселился умный ежик, указывающий путь, и мне просто оставалось следовать за ним.
Придя в каюту, я доел свои многострадальные «ананасы» и со свежими силами уткнулся в архив. Увлекшись, я умудрился уработаться до точек в глазах. Поздно, все спят, кроме вахтенных, на корабле – условная ночь. А я смотрю на коробку, что принесли вечером. Хорошая такая коробка, большая. И в ней, согласно списку, моя мечта: черные шелковые шальвары с боковыми разрезами, зеленый газовый пояс, браслеты на руки…
В комнате сумрачно, мягкими волнами плывет музыка, тело вслед за ней, то гнется в истоме, то резкими движениями заставляет перебором звенеть монисто, то замирает, скованное сладкой судорогой… И вновь, руки, пальцы, бедра – все подчинено ритму. Волосы огненным вихрем вспарывают воздух, прозрачной вуалью окутывают лицо, потоком лавы струятся по полу, послушно следуя воле танцора. И вновь, струны ситара в темноте поют о любви…
====== Глава 8. Проишествие ======
- А я ему говорю, да пошел ты, Зару, лесом, ты мне не муж, чтобы я такое терпел. Да и мужу я бы подобное не простил… Алис, привет, заходи. Мы тут с Ниро парней обсуждаем. – Уго, стоя у плиты, что-то помешивал в большой кастрюле. – Помнишь Ниро? Он еще сидит за столом рядом со мной на ужине. Ниро у нас самый лучший боец. Снайпер! Круче только капитан.
Уго с улыбкой нахваливал Ниро, высокого, мускулистого парня со светлым ежиком волос на голове. Тот в ответ лукаво жмурил карие глаза, да в уголках губ таилась усмешка.
- Привет, Алис. Слушай его больше. Уго у нас на корабле первый стрелок, даром, что механик. Капитан его всегда отличает, а он врать не станет. В отличие от этого болтуна. – Ниро, чуть потянувшись, взлохматил волосы друга. На что, тот, отскочив, зашипел диким котом.
- Ниро, ё-моё, не порть прическу, я час на нее потратил, а теперь на куст похож! Ё-моё, щас все брошу, и будешь сам доваривать.
- Ага, Уго послал Зару и вновь вышел на охоту! – Ниро хлопнул пару раз в ладоши. – Так его! А может, простишь?
Чуть склонив голову на бок, Ниро вопросительно выгнул бровь. Уго фыркнул.
- Ага, аж упал, торопившись! Этот кобель будет блудить направо и налево, а я его прощай? Нахер. Я себя не на помойке нашел, чтоб такое позволять. Хочет гулять – пусть гуляет, но без меня. Алис, скажи, я прав?
Прикольно я за «ананасами» сходил. В очередной раз, выпав из рабочего транса, я понял – если не передохну, то «пере» придется заменить на «с». Решил сбегать до камбуза, так как обед благополучно пропустил, потонув в своем архиве. И вот, зарулив в сию обитель, нарвался на разбор полетов. К слову, весьма увлекательный.
- Алис?!
- А?
- Прав я или нет?!
- Конечно, прав. – И я действительно так считал. – Я, конечно, не так опытен, чтобы давать советы, но думаю, если он не ценит тебя, то на фига тебе такое счастье?
- Во-от!!! – Уго торжествующе замахал руками. – Алис понимает, что я прав!
- Ты сейчас зашибешь кого-нибудь. Прав ты, прав. Успокойся.
Ниро уже откровенно ржал, отбиваясь от друга. Тот наскакивал, норовя вымазать ему ложкой нос. Ниро уворачивался, хохоча во все горло, а я смотрел и завидовал белой завистью, с удивлением чувствуя, как губы неуверенно, настороженно, но растягиваются в улыбку. Пусть даже на полноценную улыбку она еще не тянула, но однозначно это был прогресс.
- Уго, ты же вчера готовил, почему тогда снова на кухне?
- Алис, поверь моему опыту, лучше я сегодня отдежурю дополнительно с Ниро, чем потом завтра весь день просижу в туалете.
- Эй! А вот это наглые инсинуации! Если тебе в тот раз не понравился хоч – это не значит что я плохо готовлю! – Казалось, Ниро был оскорблен до глубины души. Но глаза его смеялись, и губы чуть подрагивали, пытаясь сдержать улыбку.
- Ниро, я не говорю, что мне не понравился твой хоч, – Уго закатил глаза в притворном недоумении. – Я говорю, что предпочитаю свой туалет и комфорт в процессе, а не беготню в судорожной попытке отыскать незанятую кабинку и ругань в очереди. Тебя ж тогда едва не обвинили в саботаже и капитан лично запретил тебе готовить хоч. Или ты забыл месячную вахту в прачечной?
