Почему так происходит? Потому что я люблю и придумываю себе все это? Или потому, что я действительно вижу, вижу что-то иное в них? На этот вопрос она тоже ответить не могла. Великая Мать, что пришла к ней во время битвы с Сагаиром, любовь, что наконец-то взорвалась ослепительным цветом распустившегося весеннего сада в ее сердце, или что-то иное заставляло ее чувствовать мир иначе? Лиара не знала этого, лишь молча наблюдала широко раскрытыми глазами за миром, который теперь казался мягким, словно теплая лапка пушистого котенка с растопыренными пальчиками.

Она долго думала о том, чтобы поговорить об этом с кем-то, хоть даже и в слова не могла уложить все те странные вещи, что волнами перекатывались прямо через ее грудь. Наконец она все-таки решилась и, как-то под вечер, уведя Раду на нос корабля, запинаясь и с трудом подбирая слова, постаралась объяснить ей все, что с ней происходило. Естественно, что про нее саму Лиара не упомянула ни слова: ничего еще не сказано было между ними, и обе они с превеликой осторожностью хранили этот золотой миг до того момента, когда рядом не будет никого чужого и лишнего. Лиара поняла это по глазам Рады и молча приняла ее выбор. Ей и самой не хотелось слышать самые заветные слова здесь, среди выдубленных ветрами и работой матросов, запаха пеньки и смолы. А потому она только припрятала поглубже за пазуху тот перстень, что купила для Рады, а вместе с ним на самое дно своего сердца – все те золотые слова, что так хотела ей сказать. Но спросить про Великую Мать и то странное волнение в груди стоило, и Лиара все-таки смогла внятно объяснить Раде, что она ощущала.

- Знаешь, а у меня это немного по-другому, - нахмурила брови Рада, задумчиво глядя на нее и непроизвольно потирая кулаком грудь. – Я чувствую боль, резкую боль между лопаток в спине и постоянное жжение, как будто раскаленный штырь туда воткнули.

- О… - расстроено протянула Лиара. Ей так хотелось услышать, что Рада испытывает то же самое.

- Только это не все, - продолжила Рада, кажется, не заметив ее тона. – Я еще кое-что чувствую. – Она вдруг запустила руку в волосы, ероша их так, как делала всегда, когда испытывала смущение. – Я как будто… ну не знаю, как сказать… Я как будто чувствую твои эмоции. Ну, когда тебе грустно, или когда ты о чем-то думаешь, и вообще… - Она неопределенно пожала плечами, бросила на Лиару короткий взгляд. – Такое может быть? Такое бывает?

- Не знаю, Рада, - честно призналась Лиара. Все внутри нее ликовало, пело от счастья, и Лиара широко улыбнулась. – Но я тоже чувствую тебя, твои эмоции, всю тебя. И еще – это странное золото, эту тишину.

- Вот как!.. – Рада смущенно хмыкнула в кулак, но Лиара видела, что ей приятны эти слова. – Ну что ж, значит, мы не сошли с ума. Осталось только понять, отчего такое бывает.

А еще она признала, что мир вокруг них будто бы изменился, оставаясь тем же самым, и это тоже обнадеживало. Если это не было связано с их чувствами друг к другу, то это могло означать, что действительно произошло что-то волшебное во время той битвы на корабле, когда через них обеих напрямую лила невероятная мощь, посланная Великой Матерью. Что мир изменился, изменился по-настоящему, раз и навсегда.

Этот вопрос настолько растревожил душу Лиары, что в конце концов она решила спросить об этом и еще кого-нибудь кроме Рады. Кого-то, кто бы чувствовал энергии мира так же остро, кто мог бы подтвердить ее догадку, а в случае, если бы та не оправдалась, не стал бы высмеивать ее. Идеальным кандидатом на это виделся ей Кай; характер у ильтонца был ровным и спокойным, все время он держал себя дружелюбно и мягко по отношению к окружающим, и Лиара чувствовала, что доверяет ему, пусть даже они и не были близко знакомы.

После излечения Алеора Кай быстро пришел в норму и полностью восстановил свои силы. Свои дни он проводил на палубе вместе с эльфом, беседуя с ним или играя в литцу, древнюю эльфийскую стратегическую игру, шкатулку с которой прихватил с собой в путешествие. Выглядели при этом Алеор и Кай как старые друзья, знающие друг друга долгие годы и получающие искреннее удовольствие от общения. Впрочем, Кай вел себя ровно и открыто со всеми, кто хотел общаться с ним. Не раз Лиара видела его в компании отдыхающих от работы моряков, которые расспрашивали его про Латайю или про него самого. Ильтонец охотно шел на контакт, хоть и держался с таким спокойным достоинством, что никто из моряков не набивался ему в друзья и не приглашал на чуть более активные возлияния рома, чем разрешала на борту «Блудницы» Равенна.

Лиара выждала момент, когда Кай остался один, стоя у борта корабля, облокотившись об ограждение и разглядывая бесконечную серую зыбь, и подошла к нему. Рада, позевывая, удалилась подремать в трюм всего полчаса назад: качка и дождь всегда навевали на нее сон, а потому делать Лиаре одной на палубе было особенно нечего.

- Ты не будешь против моего общества, Кай? – негромко спросила она, подходя к нему и останавливаясь в паре шагов, чтобы не нарушать уединение ильтонца.

Он обернулся к ней, вырываясь из своих мыслей, и улыбнулся той спокойной теплой улыбкой, которая предназначалась всем окружающим. Нефритовые глаза при этом чуть сощурились, рассматривая Лиару. Кай явно был заинтригован тем, что впервые за все это время она выказала желание поговорить с ним наедине, но при этом старался не слишком явно выражать свой интерес.

- Я буду рад, Светозарная, - негромко ответил он, кивая, и Лиара подошла, встав справа от него и тоже облокотившись на бортовое ограждение. Теперь громадный ильтонец возвышался над ней почти что на метр, и чтобы посмотреть ему в лицо, ей приходилось выворачивать голову. – У нас с тобой как-то не выдавалось раньше возможности поговорить, но я был бы рад узнать о тебе чуть больше и из первых уст.

- Я тоже, Кай, - искренно улыбнулась в ответ Лиара. Рядом с его огромными каменными руками она чувствовала себя в полной теплой безопасности, словно котенок, свернувшийся в клубок в корнях векового дуба, пронзенного солнечными стрелами. Неожиданно для самой себя, она призналась: - Честно говоря, я никогда в жизни до встречи с тобой не видела ильтонца! Только слышала о них из сказок и легенд.

- Мы редко покидаем пределы Латайи, - отозвался Кай, глядя на серые волны. – К тому же, со смертными иметь дело достаточно сложно. Они очень быстро думают, легко раздражаются по любому поводу, все время стремятся обмануть и вывернуть любое слово и действие к своей выгоде. Так что в людских землях мы почти что и не бываем, а ты ведь из Мелонии, как я слышал? – в голосе его прозвучал невысказанный вопрос, и Лиара утвердительно кивнула головой.

- Да, с северо-запада Мелонии, из провинции Карамон.

- Я нахожу довольно странным то, что Первопришедшая называет своей родиной человеческие земли, но когда имеешь дело с Алеором и его друзьями, странности становятся обычным делом, - с тонкой улыбкой заметил Кай. Лиара ощутила, что почти что жмурится от удовольствия. Ильтонец говорил с ней так деликатно, словно берег ее, как тонкую вазу из южного фарфора, давая возможность отвечать, если захочется, или сохранять молчание, если нет. Не в пример большинству людей, которые сразу же задавали вопросы в лоб, заставляя отвечать на них, даже если говорить не хотелось.

- Моя мать оставила меня в приюте, когда мне было восемь лет, - сказала она, думая о том, насколько уютно ей говорить с Каем. Обычно она с трудом сама налаживала контакт с незнакомыми людьми. – Через десять лет мне пришло время покинуть приют, и я направилась в Латр на ее поиски, а нашла Раду.

- Это довольно странно, - задумчиво нахмурился Кай. – Первопришедшие очень дорожат своими детьми, особенно чистокровными, к которым ты, судя по всему, относишься. Предполагаю, что у нее должен был быть очень весомый повод, чтобы оставить тебя в том приюте.

- Думаю, что мы скоро выясним это, - пожала плечами Лиара. – Алеор обещал, что по дороге за Семь Преград, мы заедем в Иллидар. Там я постараюсь разыскать ее.