— Все свалили? Вот козлы! — возмутился Донован, подбегая в расчищенному входу в катакомбы, и почти сразу наткнулся на несколько трупов, задавленных камнями. — О… не обошлось без потерь. Грустно.

— В твоем голосе ни толики грусти, — заметил Кея.

— Какой ты догадливый!

— Раз остальных нет, значит они прошли нормально. Да и нет у нас другого выхода, кроме как этого.

— Что, даже Анджело сбежал? — не переставал поражаться Чейз, заглядывая вниз, но не увидел ничего, кроме темноты. — Джо! — его голос эхом разнесся под землей.

— Чей… — двинулся было к нему Мукуро, но задрожала земля и внезапно стала обваливаться. Хибари успел обхватить его поперек туловища и оттащил в сторону, буквально ступая на уже рушащиеся своды катакомб.

Оказавшись в безопасности, Кея отпустил его и рухнул на землю. Он был ранен не меньше, а то и больше Мукуро, поэтому этот рывок лишил его последних сил.

Мукуро даже не хотелось вставать. Все было кончено. Их последняя ниточка к свободе исчезла. Им некуда было бежать.

— Чейз! — позвал Хибари, подползая к образовавшейся дыре, заваленной камнями. — Чейз!

— Прекрати, любой дурак поймет, что он не смог бы выжить после такого.

Кея нахмурился, сжимая свое плечо, и отвернулся.

Как же он устал уже терять людей, которые ему небезразличны. Скорее бы все закончилось.

— Ты можешь ходить? — спросил Мукуро, и Хибари, как всегда, уверенно кивнул, хотя наверняка сам сомневался в своих силах. — Отлично. Нужно… нужно сходить в подвал и взять оружие. Можешь? Я вряд ли пройду даже пару метров.

Кея снова кивнул и медленно поднялся, рассеянно отряхиваясь. Его взгляд то и дело возвращался к тому месту, где недавно стоял Чейз, и было видно, что он переживал его смерть. Словно они были друзьями.

Мукуро не чувствовал ничего. Уже не мог. Или, может, и впрямь на него не произвело впечатления.

Хибари, хромая, удалился, и Мукуро, повременив немного, тоже двинулся к замку.

Он терпеть не мог унижаться, но выбора не было.

— Виллани, — негромко позвал он, подходя к воротам, и шум за ними немного стих. Спустя минуту послышался голос Ренцо. — Я… я готов к переговорам.

— Вы упустили свой шанс. Я предлагал вам с самого начала хороший вариант, но вы отказались.

— Судя по тому, что нас активно пытались убить, я живым более не нужен?

— Его Величеству — вполне нужен, но я не вижу иного выхода, кроме как убить вас.

Мукуро прислонился ладонью к воротам, тяжело опираясь на них. Мысли в голове перескакивали с одной на другую, и все они были совсем невеселые.

— Я сдамся. Я… сдамся.

— Полагаю, вы хотите что-то взамен.

— Я хочу, чтобы Хибари Кея ушел живым.

— Вы, верно, шутите, — развеселился Виллани. — Я не могу отпустить человека, который имеет влияние на лидера повстанцев. Не в этой жизни. Мне ни к чему заключать с вами соглашения, мне нужно лишь пробить ворота, и я заполучу вас обоих. Даже не придется идти на уступки.

— Вы не получите никого, если не согласитесь на сделку.

— О, перешли к угрозам… Знаете, может быть, вы нужны Его Величеству живым, но я думаю иначе. Король смирится с твоей потерей, и мы только выиграем. Поэтому… Рокудо Мукуро, время сделок безвозвратно ушло. Можете винить только себя.

Мукуро сжал кулак, скрипя зубами от бессильной злости. Он не мог драться, Хибари не мог драться, и им некуда было бежать — только эта мысль и билась в голове без конца, мешая трезво мыслить. Да и как можно думать в такой ситуации, когда все против него? Против них.

— Все-таки дошел? — окликнул его Хибари, выбираясь из оставшейся половины замка. — Я не добрался до подвала — он горит. Но я нашел кое-что. — Он протянул широкий охотничий нож и спрятал за спину второй.

«Кажется, они висели как декор в гостевой комнате», — рассеяно подумал Мукуро, принимая оружие.

— Мы будем драться? — спросил Хибари, глядя на ворота, и Мукуро усмехнулся. — Что?

— Ты когда-нибудь перестанешь думать о сражениях? Тем более, безнадежных.

— Таких не бывает.

Мукуро отвернулся в сторону, хмуря брови. Может быть, он прав? Иногда нет другого входа, кроме как вступить в бой, даже если шансы на победу ничтожно малы.

В ворота оглушительно ударили, заставив их вздрогнуть. Глупые мысли, бессмысленные надежды, суровая реальность — всегда побеждает последнее.

— Иди сюда, — помахал рукой Мукуро, навешивая на лицо улыбку. Хибари, удивленно вскинув брови, подошел и угодил в объятия.

— Отвали, нужно готовиться, — недовольно шикнул он, упираясь и жалея, что, заинтригованный, послушался его.

— Извини, — искренне произнес Мукуро, и Хибари невольно замер. — Я должен был отпустить тебя очень давно. Всего этого можно было бы избежать. Не знаю… тогда, с Каваллоне перед боями или еще раньше. Я должен был отпустить тебя, но даже сейчас понимаю, что не смог бы этого сделать, даже если бы знал, что нас ждет. — Он коснулся ладонью его щеки, глядя ему прямо в глаза, и Хибари недоуменно смотрел на него, не понимая причины такого потока откровенности сейчас, именно в эту минуту. — Я люблю тебя. Я не могу позволить кому-то… — Он болезненно скривился и глубоко вдохнул. — Прости.

Хибари все понял, но опоздал буквально на секунду. Он судорожно схватился за его плечо, захлебнувшись воздухом, и медленно осел, глядя на него рассеяно и удивлено. Мукуро обхватил его за затылок и опустился вместе с ним, бережно поддерживая его.

— Прости меня, прости, я просто… я не знаю, что делать… прости…

Кея сжимал его руку так сильно, но боль совсем не чувствовалась. Мукуро выпустил из руки нож, глухо звякнувший о камень, и склонился над Хибари, чтобы поцеловать его в лоб, но не нашел сил, чтобы отстраниться. Он умирал вместе с ним, чувствовал, как уходит его жизнь, и это было невыносимо больно и страшно.

— Ты больше не будешь мучиться, — прошептал он, выпрямляясь. Жгло глаза, и он даже не пытался сдержать слезы. Хибари неотрывно смотрел на него, хрипло и часто дыша, белый как бумага, такой… такой любимый, желанный. Его рука медленно соскользнула с плеча, и он с усилием усмехнулся, заставив Мукуро улыбнуться в ответ. Он, должно быть, этого ждал. Может быть, надеялся. Но Мукуро этого не хотел. Ему не нужно было «долго и счастливо» — с ними такой вариант никогда бы не прошел, но он бы смирился с просто «долго».

Он поймал его руку, сжимая запястье, на котором еще оставались порезы от кандалов, и зажмурил глаза, молясь, чтобы все быстрее закончилось.

И он пропустил этот момент.

Всё. Теперь не было никакого смысла. К чему-то стремиться, бороться, выживать… В его жизни было лишь одно то, чего он хотел сам, желал лично, безусловно и самоотверженно, а теперь…

Он устал. Было больно. Но не страшно. Ему все еще хотелось, чтобы все закончилось поскорее.

Они ведь сделали все, что могли, да? Использовали все возможности. И, по крайней мере, не умерли в темницах короля, далеко друг от друга, от рук посторонних чужих людей, после мучительных пыток. Он все сделал правильно. И сделает.

Мукуро перевел взгляд на испачканный в крови нож, валяющийся рядом, и поднял его.

И в тот момент, когда он уже готов был оборвать свою жизнь, он вдруг услышал звук горна. Сначала это казалось лишь отголоском, одним их целой какофонии звуков, окружавших его, но он становился все громче и громче, пока не стал четко различимым.

Это были повстанцы. Звук шел не из горна — из обычного рога, и снова дрожала земля под топотом сотни копыт.

Мукуро бессмысленно уставился на ворота, не веря своим ушам, и поднялся.

Этого просто не могло быть. Каваллоне… ему не было смысла сюда ехать. Он же забыл. Он не должен был…

Нет-нет, это… это наверно кто-то другой. Какой-нибудь лорд, вызванный Виллани, или привлеченный дымом аристократ, проезжающий мимо. С армией.

За воротами послышался голос, оповещающий о том, что наступает орден, и Мукуро просто остолбенел.

Спасение… было так близко?

Он беспомощно повернулся и почти рухнул у тела Хибари.