— Графство — это не замок и даже не я. Это земля и люди, которые на ней живут. Поэтому замок защищать никто не будет. Отправляй солдат в деревни и города, отзывай людей с границ — они все равно не остановят авангард. Я отправлюсь вместе со всеми и буду тоже сражаться — не зря же тренировался все это время.
Генкиши с сомнением переглянулся с Кике.
— Не уверен, что вам стоит это делать.
— Я сам решу, как мне поступить, спасибо. Я не принцесса и не прекрасная дева, чтобы прятаться в покоях, пока отряд рыцарей будет защищать мою честь. Я граф, пусть и меня лишили титула, и в тепленьком местечке отсиживаться не собираюсь. — Бьякуран поймал на себе пристальный взгляд Ирие и кивнул. — Ген, у меня к тебе очень важное поручение. Важнее, чем… защищать меня и графство. — Он вытащил из кармана конверт и протянул Генкиши. — Здесь очень важное письмо.
— Очень важное, — с нажимом уточнил Ирие. — Если оно пропадет, то это серьезно повлияет на все королевство.
— То есть, вы хотите, чтобы я послал гонца? Или… сам исполнил роль посыльного. Хотите, чтобы перед началом боя я оставил своих людей, чтобы передать письмо?
— Вести солдат буду я, Ген. Ты должен найти Каваллоне и передать ему письмо. Лично. Я не знаю, каким образом ты сможешь пробраться к нему достаточно близко, но это письмо должно попасть ему в руки — и никому другому.
— У меня есть карта, которую Каваллоне дал мне еще перед боями. Если они не изменили свои планы, то на ней показаны места их возможных лагерей. Но даже если они и передумали, то от курса все равно не отобьются сильно, чтобы не наткнуться на патрули.
Видя, как Генкиши все еще колеблется, сжимая в руках конверт, Бьякуран пожал его плечо:
— Это мой приказ, капитан. Это действительно очень важно. Запомни: лично в руки. Даже если это будет стоить тебе жизни. — Он усмехнулся, ткнув его в кожаный нагрудник. — Будь очаровашкой. Может быть, Каваллоне возьмет тебя в свою команду. А теперь иди и снаряжай лошадь — нужно уехать как можно скорее.
Ирие передал Генкиши карту, и тот сложил все в небольшую сумку, закрепленную на поясе.
— Для меня было честью служить вам, Ваша Светлость, — произнес он, и на его скулах заиграли желваки.
— Ой, только не устраивай драму, — повернулся к нему Джессо, уже направляющийся к выходу. — Может, еще свидимся на этом свете. Давай иди уже, я на тебя надеюсь.
Ирие проводил взглядом исчезнувшего за дверьми Генкиши и взглянул на весело насвистывающего Бьякурана.
— Так как умирать мне не особо хочется, да и тебе тоже, давай-ка глянем, что нам можно сделать.
— С королевской армией? Мм, ничего.
— Ты такой пессимист. В любом случае, лобовая атака нам ничего не даст. Нужно устроить засаду.
— Позову разведчиков — они скажут, где в последний раз наблюдали отряд, — Ирие перепрыгнул через кресло побежал к двери. Он сам от себя не ожидал, но, несмотря на опасность, чувствовал себя превосходно.
— Эй, — окликнул его Джессо, когда тот уже поворачивал дверную ручку. — Ты тоже ощущаешь это? — Ирие непонимающе вскинул брови. — Азарт. Кто кого? Интересно, верно?
— Да… Это… страшно и потрясающе одновременно.
— Значит, я в тебе не ошибся, — улыбнулся Бьякуран и, подойдя к нему, взял его за руку, склоняясь к его уху. — Может быть, сейчас и кажется, что все против нас, но, знаешь… я почему-то чувствую себя очень счастливым.
— Мне страшно… — честно признался Ирие, прикрывая глаза и прислушиваясь к мерному дыханию на своей щеке. — Но я тоже… тоже чувствую себя счастливым.
***
Мукуро брел по кромке воды, держа в руке свои стоптанные сандалии. Было тепло, несмотря на приближающуюся непогоду. Солнце давно закатилось, и море казалось угрожающе темным, как и мысли Мукуро в данный момент.
Он медленно, но верно приближался к своему поместью, и пока ему везло, ведь от всех патрулей он вовремя скрывался, а охотники за головами были слишком увлечены погоней за Каваллоне, награда за голову которого после боев возросла едва ли не в десять раз. Часть королевских солдат тоже искала орден, еще часть — двинулась в Фиор, оставшиеся — те, кто не охранял дворец и столицу, достались на долю Мукуро. Слава богам, что его обделили численностью преследователей, но за Бьякурана он волновался не меньше, и это не давало ему покоя.
В каждой таверне он с жадностью ловил любую информацию, касающуюся его друга, но кроме сплетен и глупых выдумок не услышал ничего важного. Ему хотя бы знать, вернулся ли он в Фиор или перешагнул через свою привязанность к дому и умно отсиживается в стороне.
Мукуро бросил обувь на песок и лег рядом, закидывая за голову руки. Становилось прохладнее, но пока было терпимо, и он решил немного отдохнуть, ведь вскоре придется искать убежище на день — приходилось передвигаться ночами, чтобы остаться неузнанным.
Несколько дней нервотрепки, постоянного бега и усиливающейся паранойи сделали свое дело, и он все-таки уснул, рискуя быть обнаруженным.
Всю ночь ему снилась непонятная муть, крики, кривые лица, и наконец он проснулся от громкого хлопка, словно прямо под ухом что-то выстрелило.
Было уже утро, но все еще темно: тучи стояли над головой, и где-то вдалеке в горах вовсю гремел гром.
Мукуро вскочил и скрылся в лесу, спросонья, но достаточно напуганный неожиданным пробуждением. Переведя дыхание, он принялся продираться сквозь чащу, на ходу жуя слегка зачерствевшую сладкую булку.
Ему оставалось пройти через один город, а там до поместья рукой подать.
Будь у него лошадь, он бы добрался до этого места еще пару дней назад.
Он поймал дикую утку, вспугнув выстрелом из револьвера целую стаю, надвинул на лицо шляпу, поправил повязку, скрывающую глаз, и вошел в город. Он даже почти не нервничал: волосы он остриг, цвет волос уже и не понять какой, по одежде в нем аристократа не признаешь, а лицо скрыто достаточно, чтобы его не узнать и при этом не вызвать лишних подозрений. А дичь поможет ему сойти за охотника-любителя, для этого же он таскал с собой грубый самодельный лук, что они с Джессо нашли в лесу повстанцев, когда… оставили Хибари.
Мукуро тряхнул головой и поскорее отогнал от себя мысли о нем. Ему приходилось и так дерьмово.
Несмотря на утро, жизнь в городе уже кипела: открывались лавки, спорили охотники и торгаши, сбивая цены, и выползли на перекрестки попрошайки, от которых Мукуро тщетно пытался избавиться уже довольно продолжительное время.
Мукуро редко осматривал свои владения, предпочитая окрестности замка; даже когда его графство было захвачено предателем Рейборном, вся его жизнь вертелась в столице графства. И теперь он даже был несколько зачарован: мостовые были недавно отремонтированы — на это ушло немало золота из казны, флажки с гербом его семьи трепетали на стенах дома и влажные от росы цветы буйно овивали дома и колодцы, столбы и изгороди… Признаться честно, раньше он был куда более низкого мнения о своей же собственности.
Выйдя на городскую площадь, уже оккупированную торговцами, он тут же натолкнулся на глашатая, орущего об ордене, и увидел рядом с ним на стене кучу листовок с изображением самого себя, Джессо, Хибари, Занзаса и Скуало.
— С нами будет то же, что и с Фиором? — услышал Мукуро, когда быстрым шагом пересек улицу и подошел к мяснику, чтобы продать ему утку.
— Не знаю, но я на всякий случай отвез жену с детьми в Брудвик, к родителям. Если придется обороняться, попрошусь в оборону.
— Будешь защищать замок?
— Ага, вроде того.
Мукуро немного сник: своими действиями он, быть может, навлек опасность на свое графство, и, хоть он не жалел ни об одном своем поступке в столице, все же чувствовал себя ответственным за свой народ. Даже учитывая то, что этот самый народ уже как бы и не его.
Ждавшие расчета охотники, завидев Мукуро с дохлой уткой в руках, стали посмеиваться над его жалкой добычей. Его это особо не трогало, ведь птицу он прикончил лишь для прикрытия.
— Утро не задалось? — кивнул ему один из мужчин, горделиво поглядывающий на повозку рядом с собой, где лежала свежая туша оленя.
