— Ваше Величество, — воскликнул Виллани, но Бел резко осадил его.

— Это мое решение. Я хочу, чтобы люди были искренни.

Бьякуран поклонился и отошел в сторону, смешиваясь с толпой. Лорды были взволнованы неожиданным поворотом событий и были в замешательстве. Ну неужели кто-то поведется на такие громкие слова? Не нужно хорошо знать Бела, чтобы понять, что он блефует.

Он узнает тех, кто сомневается в нем, и поспешит избавиться. Если эти лорды действительно такие идиоты, что откажутся от присяги после того, как Бел пообещал не обвинять их в предательстве, то их даже не жалко.

Бьякуран чувствовал себя на удивление спокойно. Неужели Занзас и Мукуро ощущали себя так же?

— Ваша Светлость, — окликнул его уже на улице Виллани. Бьякуран напрягся: не будет же Бел так быстро его устранять. — Я могу как-то изменить ваше решение?

— Боюсь, что нет.

Виллани учтиво кивнул и смерил его ледяным взглядом.

— Надеюсь, вы понимаете, что вас ждет.

— Прекрасно. — Бьякуран усмехнулся. — Я бы сто раз принес клятву покойному королю, но я никогда не признаю его брата.

— «Брата»? — вдруг развеселился Виллани и отвернулся. — Удачи вам, граф. Она вам понадобится.

— Ты понимаешь, что обрекаешь королевство на погибель, защищая Бельфегора?

— Я бы попросил не употреблять в отношении Его Величества столь фамильярное обращение, — нахмурился капитан и немного склонился к нему, подходя. — Буду откровенным с вами: если Его Величество пожелает, чтобы я собственноручно разнес это королевство в руины, то я без сомнений это сделаю. — Он отступил назад и поклонился. — Всего хорошего.

Это было неожиданное признание. Все прекрасно знали преданность Виллани, но то, что он ставил интересы короля выше интересов королевства, было удивительно, ведь его так же знали, как ревностного защитника устава, в котором четко указано, что страна важнее какого бы то ни было человека. То, что он открыто признал это, не удивляло: судьба Бьякурана была уже решена, а скрывать что-то от будущего мертвеца было ни к чему. Даже если бы он побежал рассказывать всем о его словах, то никто бы не поверил, да еще и заклеймили бы лжецом и наговорщиком, одним из изменников.

Бьякуран перевел дух и поспешил вернуться в замок. Ему хотелось как можно скорее вернуться домой и отмыться от грязи «высшего» света.

***

— Мы… мы и не надеялись найти вас, — все еще удивлялся новый знакомый Тиан, ведя его какими-то витиеватыми тропами. Хибари следовал за ним, мрачно глядя на его спину, и мечтал о том, чтобы он просто заткнулся. — Там, в Колизее, все пошло не так, как мы планировали…

— Я заметил, — перебил его Кея. Ему до рези в ногах хотелось остановиться: он устал, у него болело колено, и жара действовала на нервы. Он и так успел обгореть накануне, пока они с Мукуро носились по берегу моря, скрываясь от преследователей, поэтому было вдвойне тяжело.

Глядя на рослого Тиана, который за всю дорогу не издал ни одного усталого вздоха, ему становилось еще хуже.

Его подгоняло упорство, нежелание казаться слабым и, конечно же, желание увидеть поскорее Дино. Тиан уже успел сообщить о том, что он жив, хотя и ранен.

— После недавней стычки с лазутчиками мы оказались в тяжелой ситуации. Эти ублюдки даже на женщин нападали! — потрясая кулаками, негодовал мужчина, не обратив внимания на то, что его грубо оборвали на полуслове. — Дино сражался с нами в первых рядах, хотя только очнулся от тяжелой болезни. Преданности делу у него не отнять — он просто идеальный лидер.

Хибари скосил на него глаза. Хоть он и свыкся с мыслью, что Дино стал главой повстанцев, все же было странно представлять его в такой роли.

— Они с женой так хорошо смотрятся вместе! — Хибари вздрогнул. — Она так за ним ухаживала, пока он валялся в отключке, переживала. Я недолго знаком с ними, но, едва увидев, сразу понял, что лучше пары не найти. Моя жена тоже меня очень любит, она без раздумий поддержала меня, когда я решил присоединиться к восстанию. Лорды заслуживают такой участи, они обращаются к нам, как к скотам!..

Он все трепался и трепался, резко перепрыгивая с одной темы на другую, и это действовало на нервы неимоверно. А информация об Аните вообще выбила из колеи — Хибари и думать о ней забыл, а когда вспомнил, не понял что испытывает больше: ревность или вину.

— Вот мы и на месте! Мы боимся жечь огни, поэтому пока обходимся овощами и фруктами, но они заканчиваются, а мы ищем новое убежище… — Тиан не договорил, Хибари ринулся вперед, услышав имя Дино.

Этот лагерь был совсем крошечным. Место для раненых занимало большую часть, большинство лежало прямо под открытым небом, в воздухе чувствовался отчетливый запах крови, мочи и гноя, и на каждом шагу слышались болезненные стоны и невнятный бред мечущихся в полузабытье.

Хибари шел настолько быстро, насколько мог, игнорировал удивленные возгласы и изумленные взгляды безошибочно узнавших его людей и нос к носу столкнулся с Анитой, выходящей из импровизированного шалаша.

— Хибари? — отшатнулась она, ошарашенная его внезапным появлением, и Хибари застыл как вкопанный, глядя на нее. — Ох, ты… как? Ты выбрался? Ты как нашел нас?

— Конь… Дино здесь? — вместо ответа спросил он, нетерпеливо хмуря брови, и она кивнул, посторонившись.

Хибари знал, что Каваллоне ранен, но не ожидал, что так серьезно.

Он ворвался внутрь, замер, привыкая к полумраку, и едва не упал, едва устояв на подогнувшихся ногах.

Дино лежал на шкурах, укрытый, несмотря на жару, в теплое покрывало, и выглядел так, словно он уже умер. Его лицо было белым — белее, чем у самого Хибари, губы посинели, а на лбу выступила испарина. Он трясся в лихорадке, а его рука, покоившаяся на покрывале, распухла, и из-за потемневших, пыльных бинтов виднелись темные пятна и кровоподтеки.

Хибари хотел шагнуть к нему, но не мог.

Только сейчас он мог в полной мере понять, насколько сильно изменился Дино с первой их встречи.

Неуклюжий, добродушный, с лучистыми глазами и дружелюбной улыбкой, он словно был открыт всему миру, готов был обнять первого встречного и отдать ему последнее гроши… Сейчас он стал другим: отчужденным от остальных людей, с навязчивой идеей-фикс, хладнокровный, безжалостно разбрасывающийся чужими жизнями, в его взгляде отражался лишь блеск металла, а теплая улыбка сменилась натянутой ухмылкой.

Хибари любил прежнего Дино, любил и нынешнего — для него просто раскрылась его другая сторона, но самое большое изменение, с которым он смириться не мог — это его физическое состояние.

Рослый, крепкий, сильный — по его внешнему виду можно было сказать, что он точно проживет до ста лет, теперь же перед Хибари предстал изможденный, мучимый болями мужчина, которому не дашь и пару дней жизни.

И все из-за него.

С кем бы не соприкасался Хибари, всем он сделал только хуже: Анджело, Шамал, Скуало, Анита. Даже Мукуро. Теперь и Дино.

Он вышел и ошарашено прикрыл ладонью рот, глядя себе под ноги, на копошащихся в траве насекомых.

Совсем по-другому он представлял их встречу на свободе.

— Лука сказал, что все образуется, — нерешительно произнесла Анита, еще не понимавшая как ей общаться с Хибари. — Это наш врач… Ему хотели отрезать руку, но удалось спасти… Он собирался к тебе, но на наш лагерь напали, и его ранили, поэтому… — Она снова замолчала.

Хибари будто бы ее не услышал, даже не взглянул на нее. Анита смотрела на него без неприязни, что было удивительно для нее самой, и с ужасом и непонятной грустью замечала все больше и больше: осунувшееся лицо, погрубевшую кожу, слезавшую лоскутами с обгоревших плеч, толстый слой бинтов, проглядывающий из-под неряшливой рубашки, бесчисленное количество шрамов — на руках, шее, застарелые синяки — не таким она его запомнила. Как, должно быть, больно было Дино видеть его таким.

— Ты меня винишь? — спросил вдруг Хибари, по-прежнему не поднимая на нее глаз. Голос его казался совсем отчужденным.

— Нет. Если мне и кого винить, то только Дино. Если бы он не захотел, то ничего не произошло бы между… вами.