— Я не умру. А ты — да, если не убежишь. Беги к Коню, вступи в его орден, а потом мы увидимся с тобой там, на свободе.
Дерри мотнул головой. Парень просто хочет их спровадить, Дино не мог так подставить всех под удар, да и вообще, он же такой примерный муж, так любит Аниту, что за черт с этой ахинеей про мальчишку-любовника. Пацан явно спятил, пока находился здесь.
— Бегите! — крикнул он, выскакивая из убежища с мечом наперевес. Сердце билось как бешенное.
Он когда-то поклялся Дино, что пойдет за ним даже в ад. Он слышал его речи с замиранием дыхания, восхищался его преданностью делу и семье, его силой. Дино столько всего сделал для ордена, что подвести его казалось немыслимым.
Ради ордена. Ради близких. Ради их предводителя.
Умереть ради всего этого — не такая уж и большая плата.
Хибари не успел его поймать. Тот с боевым кличем ринулся в толпу стражи, бешено размахивая клинком, и исчез. Оливьеро потянула Хибари за собой и побежала к неприметной двери для прислуги.
Их поймают. Наверняка и Оливьеро это понимала, но все равно пыталась вытащить их.
Хибари не мог передвигаться. Он бежал сейчас лишь по инерции, но чувствовал, что надолго его не хватит. Мало выбежать за ворота, нужно будет уйти от дальнейшей погони, но на это у него точно уже не хватит сил.
Едва Оливьеро перешагнула порог, он захлопнул дверь и опустил громоздкий засов.
— Хибари! Что ты делаешь?! Открой, беги! — стучалась она изнутри, и его голос надрывался так, что было тяжело ее слышать. — Хибари… пожалуйста…
— Иди в орден, дура, — ответил Хибари и хотел сказать ей местоположение их лагеря, но его оглушили ударом в затылок.
***
Темное красное вино красиво перекатывалось в прозрачном бокале, оседая на его стенка тонким розоватым слоем.
В их общей комнате было очень тихо, слышно было, как тикают часы и шуршат занавески на окнах, трепыхаемые легким горячим ветерком.
Бьякуран задумчиво смотрел в свой бокал и медленно покачивал рукой, болтая плещущееся в нем вино.
— Забавно осознавать то, что нас променяли на дырку, — весело сказал он наконец, и Мукуро вздрогнул от неожиданности. — Эх, я прямо чувствую себя ненужной тряпкой, откинутой в угол. Ты — нет?
— Не понимаю, о чем ты, — ответил тот, отворачиваясь к окну, в которое до этого отрешенно смотрел.
— Конечно, не понимаешь, — кивнул Джессо, выпивая залпом весь бокал. — Ты же тоже того, — он покрутил пальцем у виска и коротко рассмеялся. — Хотя ты не настолько потерян, раз пожертвовал ради спасения так называемого друга целым орденом.
Мукуро поморщился. Он до сих пор не мог принять того, что сделал. Он помог другу, но Хибари так и остался в Казематах. Правильно ли он сделал?
Конечно, правильно. Это же его друг. Если бы не Занзас с Бьякураном когда-то давно, он бы никогда не выбрался из пропасти, в которой находился, не отомстил бы предателям, убившем его семью, не стал бы графом, в конце концов. А Хибари… в конце концов, стараться ради того, кто не будет принадлежать ему, как-то глупо.
Вот умом он все это понимал, но на душе все равно было скверно. Даже неожиданный, абсурдный поступок Занзаса отошел на задний план, оставив после себя лишь чувство горечи.
Бьякуран гораздо больше переживал по этому поводу. Он злился, что тот и кинул, но в то же время переживал, не поймали ли его. Мукуро стоило бы его поддержать, но сил для этого у него не было.
— Вы просто заигрались, — сказал Джессо, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза. — Со своими пленниками. Нужно было с ними заканчивать поскорее, как с остальными. Неужели история с Арлин тебя и его ничему не научила?
— Перестань. Я все и сам понимаю.
— Не понимаешь. Я только понимаю. Ну неужели я стану похожим на вас, если не спроважу Шо? — горько усмехнулся он. — Я думаю о том, что пора бы заканчивать мне, и уже чувствую, что не могу.
— Мм, — протянул Мукуро. Ему это чувство знакомо не понаслышке.
Бьякуран помолчал, а потом поднялся и, подойдя к нему, обнял его за плечи.
— Не делай глупостей, Мукуро, — тихо сказал он. — Я не хочу потерять и тебя. Ты не представляешь, как тяжело мне наблюдать за тем, как вы… теперь уже только ты себя изводишь. Заканчивай поскорее, давай постараемся вернуться к тому, что было раньше. Пусть… Занзаса рядом уже не будет, но мы можем, все еще можем быть такими же, как раньше. Веселиться, гостить у ММ, ездить на охоту и смеяться над жирными аристократами. Я уверен, что мы можем придумать еще много всего забавного, мы же оба не жалуемся на отсутствие фантазии. Просто закончи свои больные отношения, ради меня. — Он сильнее стиснул руки, стискивая челюсть. — Без Занзаса… будет немного не то, но если ты останешься, то я смогу это пережить. Пожалуйста. Я же нечасто что-то у тебя прошу, верно? Я не хочу остаться один. Не хочу потерять и тебя. Я не знаю, что буду делать, если… — Он замолк, услышав, как его голос дрогнул.
— Я закончу. Я уже закончил. Когда крикнул об ордене — закончил. — Мукуро похлопал его по руке. — Обещаю. Я тебя не оставлю. Для Кеи я больше ничего сделать не могу.
Бьякуран шумно выдохнул и отпустил его. Когда Мукуро повернулся к нему, тот уже выглядел по-обычному.
— Если начали уже готовить листовки с рожами придурка-Занзаса и его любовничка, значит, они не померли, — сказал он вполне жизнерадостно. — Давай договоримся, что если когда-нибудь встретим его, то отпинаем как следует. Или хотя бы плюнем в лицо.
Мукуро невесело улыбнулся и кивнул. Ему бы такую выдержку как у него.
***
— Перестань. Нужно разговорить его, а не убить, — приказал Виллани, и его подчиненный отошел в сторону, стряхивая с перчатки кровь.
Хибари моргнул, хрипло выдыхая, и подтянулся на цепи, которой был прикован к решетке.
Его били уже с полчаса, наверное. Требовали выдать членов ордена, работавших здесь, где находится их лагерь, их планы относительно него, причастен ли к произошедшему кто-то еще… Хибари было все равно; он бы готов кричать от радости, когда узнал, что Дино и Скуало выжили оба. Плевать на остальное, главное — он никого не потерял.
Кажется, его довольная улыбка, которую не стер ни один из ударов, действовал на нервы и Виллани, и его шавкам, но унять свою радость он не мог. Ему было больно физически, но морально… он буквально ощущал себя счастливейшим человеком на земле. Никто из близких ему людей больше не погиб.
Виллани взглянул на вещи, которые нашли при нем. Там был только мешочек Шамала и его письмо.
— Оставьте нас, — сказал он, и камера мгновенно освободилась. — Доктор Шамал постарался для тебя, верно? — спросил он, разворачивая письмо и пробегаясь глазами по строчкам. — Очень… сентиментально для такого человека как он.
— Ты его не знал, — отрезал Хибари, помрачнев. После смерти Шамала столько случилось, что потеря ощущалась уже не так остро, но напоминание о нем отдалось в груди болезненным эхом.
— Согласен. А ты не знаешь меня. И на что я способен ради защиты королевства и нашего короля. — Виллани вдруг резко разорвал листок и принялся рвать его дальше — по крохотному клочку.
— Ты… ублюдок, — процедил Хибари, дергаясь в кандалах. С каждым оторванным кусочком внутри что-то обрывалось. Было так больно, словно он заново услышал о смерти Шамала.
— Знаешь, даже гений не смог бы за одну ночь создать противоядие, — произнес Виллани, не обращая внимания на его мучения. — Пусть сам яд и создал он сам. Ради тебя… смешно, но он перешагнул через грань невозможности, за грань человеческих сил. А знаешь, что самое смешное? — Виллани без тени насмешки взглянул на него, подбрасывая на ладони пузырек с противоядием. — Тебя травить и не собирались. Ни тебя, ни Каваллоне. Вы должны были просто встретиться в одном бою, в самом конце. Хотя ты немного разочаровал Его Величество.
— А если бы один из нас до конца не дошел?
— Забавно, что ты вообще допустил такую мысль при всей своей самоуверенности. Для этого мы травили других — сильных, которые могли бы стать серьезными противниками. — Виллани вытащил кулон, который оставил Кее Шамал и, скользнув по нему быстрым взглядом, сунул его обратно. — Знаешь, сначала мы хотели столкнуть тебя и Скуало, чтобы понаблюдать за тем, как поведут себя Вонгола и Рокудо. Они ведь переживали бы за своих… любовников?
