— Хотел бы. Но это не так.
Хибари закусил губу, медленно оседая на пол.
— Не подходи ко мне! — дернулся он, когда Мукуро шагнул к нему. — Тебе просто мало, и ты снова пытаешься меня сломать.
— А ты думаешь, что мне это нужно? Посмотри на себя. Если бы я и впрямь этого хотел, то уже давно наслаждался бы своим успехом.
Хибари с неожиданной резвостью подорвался с места и набросился на него.
— Ты просто меня дуришь! Шамал сказал, что мы уедем в Ондор! — схватившись за его ворот, твердил Хибари, задыхаясь и тяжело дыша.
— Кея, успокойся! — пытался оторвать его от себя Мукуро, но у него не получалось. Хибари казался безумным, но он будто стал сильнее в несколько раз.
— Скажи, что Шамал жив, ублюдок! Возьми свои слова обратно!
Мукуро с трудом высвободил руку и схватил поперек туловища, чтобы посадить его на постель, но вместо этого они оба повались на пол.
— Тихо-тихо, — прошептал он, прижав его к полу. — Кея, тише, успокойся. — Он с трудом сдерживал его и продолжал говорить, просить успокоиться.
— Ты все наврал! — бился в его руках Хибари, захлебываясь воздухом и паникой. — Я не могу… не могу тебе верить.
Он перестал дергаться так же резко, как и начал. Мукуро обнял его со спины и уткнулся лицом в его затылок, стискивая зубы.
— Я не хотел быть гонцом, приносящим дурные вести, но он просил передать… что ему жаль. И что он тебя любит.
— Я столько раз слышал это за последний год, — отрешенно ответил Хибари. — Но сейчас… Сейчас… — Он опустил голову и скрипнул зубами. — Я так долго был один, что разучился терять близких. Я не хотел ни с кем сближаться, потому что в итоге я все равно остался бы один. Меня всегда бросали. И Шамал тоже.
— Не говори так. Он старался для тебя…
— Я не просил его об этом!
Мукуро замолчал, прислушиваясь к его дыханию. Сердце в его груди стучало тяжело и медленно, хотя у него самого оно билось с бешеной скоростью.
— Моя семья тоже бросила меня, — усмехнулся Хибари, выдергивая свою руку и вытирая лицо. Его голос становился все тверже и безэмоциональней. — Мой отец был главой самурайского клана и одним из самых приближенных к императору. Когда началась гражданская война, он вступился за повстанцев. Я уговаривал его сражаться за императора, и мы разругались. — Он помолчал и сглотнул, выпрямляя спину. — Я ушел, плутал по лесу, злясь на него, а когда вернулся, никого уже не было в живых. Воины императора даже убили мою младшую сестру, а ей было всего три года. Они меня бросили… это было так… больно. Они должны были забрать меня с собой, потому что у меня не хватило смелости уйти за ними самому. Я так избегал боли, избегал людей, полюбил одиночество, и все впустую! Сейчас я чувствую то же самое! Я хочу быть один, хочу вернуть время, когда я был один, когда вокруг меня не было всей этой… — Он закрыл рукавом лицо и стиснул зубы.
Мукуро понимал его. Помнил себя и действительно чувствовал то же самое.
— Когда мне было семь лет… — после продолжительного молчания произнес он и вздохнул. Было тяжело вспоминать, но говорить — еще тяжелее. Хибари, словно забыв о его присутствии, вздрогнул, но ничего не сказал, лишь напряженно выпрямив плечи. — То есть, когда мне исполнилось семь, моя семья тоже погибла. Король умер от болезни, оставив своих маленьких детей, и началась борьба за трон. Всякий, кто имел хоть какую-то власть, хоть какую-то силу, сражался за корону, а когда она была захвачена, принялся за раздел уделов. Мое графство не обошли стороной. — Мукуро крепче сжал руки, скрипя зубами. Тот день он помнил, словно он был только вчера. — Это был мой день рождения. Была война, поэтому мы не пиршествовали, но крестьяне сами притащили нам бычка. Я помню, как танцевали слуги, и мама так улыбалась… А потом мы услышали шум, и мама отвела меня в комнату. Я слышал лязг оружия, я слышал крики, но мама говорила, что отец играется со стражей, как будто я не понимал. Она спрятала меня под кровать, а потом выбили дверь, и я несколько часов слышал, как ее… — Он тяжело выдохнул. В последний раз он об этом рассказывал лет десять назад — Бьякурану и Занзасу, и казалось, что даже тогда было легче говорить, чем сейчас. — Я сбегал из собственного дома, преследуемый и одинокий. Я понимаю твою боль, понимаю, почему ты предпочел быть один. Но я встретил людей, которыми стал дорожить, и, если я сначала пытался избавиться от них, то теперь не могу представить свою жизнь без моих друзей. Без тебя… И это тоже делает меня уязвимым.
— Если бы… если бы я мог перестать тебя ненавидеть, — прошептал Хибари. — Но я не могу. — Он дернулся. — Оставь меня. Дай мне побыть одному хотя бы недолго. — Он скрипнул зубами и вскрикнул: — Уйди!
Мукуро отпустил его и поднялся. Он и сам хотел сбежать. Но если Кея еще может остаться наедине с собой, то Мукуро такая удача не светит.
Он постучал по двери, стараясь не оглядываться на все еще сидевшего на полу Хибари, постучал сильнее, а потом принялся пинать ее.
Хотелось бежать, бежать далеко, куда глаза глядят. Перестать лживо улыбаться манерным аристократишкам, выпутываться из сетей короля и его капитана, сбежать в то время, когда все было просто и легко.
— С дороги, — оттолкнул он стражника с порога и направился к выходу, держась за пыльные щербатые стены. Ему нужно было увидеть. Услышать. Рассказать и выплеснуть эмоции. Ему нужны были Занзас и Бьякуран.
Хибари сел на постель и уставился в стену перед собой. Ничего не хотелось делать. Ни о чем не хотелось думать.
— Обещания никогда не выполняются… — усмехнулся он. — Уедем в Типпи… найдем девушку…
А потом «мне жаль, я умер».
Он ударил по стене кулаком и зажмурил глаза, чтобы позорно не расплакаться. Он перевел дыхание и взял в руки грязный серый мешочек, который кинул Мукуро. Знакомый до боли кулон в форме птицы, который Шамал всегда носил на обычной веревочке, и кусок пергамента, сложенный в несколько раз.
Хибари развернул листок дрожащими руками и вгляделся в расплывающиеся перед глазами буквы.
«Чую я, что ты распустишь нюни. Не умею писать письма, поэтому обошелся без предисловий. Если ты читаешь эти строки, значит, Мукуро не попался. Помнишь, я говорил тебе про Ондор? Извини, но наверное тебе придется плыть туда без меня. Да и зачем тебе я в таком замечательном месте, ведь тогда все девушки будут моими, а ты останешься не у дел.
А если серьезно, то мне немного страшно. Обычно я глупо шучу в такие моменты, поэтому ты можешь на меня позлиться после прочтения такой нелепости. Пожалуйста, забудь о Мукуро. Думай о своей свободе. Беги из этой проклятой страны и никогда не возвращайся. Хотя бы ради такого замечательного парня, как я, который, между прочим, помер из-за тебя.
Что еще сказать? Постарайся не провести впустую последние годы своей жизни. Как я — не провел впустую оставшееся мне время. И… ты будешь смеяться или злиться, но… я люблю тебя, сынок. Береги себя.
P.S.: Нехорошо читать чужие письма, Мукуро».
Хибари улыбнулся и прижал к губам листок, чувствуя все еще исходящий от него запах табака, уже ставший таким родным и привычным.
Он хотел проснуться. Чтобы Шамал разбудил его и, шутливо щелкнув пальцами по носу, зажег сигарету.
========== Глава 61. Что важнее ==========
Мукуро вышел на улицу и жадно глотнул в себя свежий воздух. Его мутило: то ли после спертого запаха в помещении, то ли от всей ситуации, в которую он влип; сильно болела голова и жутко хотелось напиться до полусмерти.
— Я тут подумал, что ты начнешь хныкать, и тебе будет необходим тот, кто вытрет потом сопли с твоего лица, — услышал он и вздрогнул от неожиданности. Обернувшись, он увидел Бьякурана, стоявшего в тени дерева. — Занзас на эту роль не подходит: скорее, вместе с соплями сотрет тебе все лицо, а это было бы досадно, ведь ты такой симпатичный. — Несмотря на шутливые слова, он казался непривычно серьезным. — Тяжело дался разговор? — Он подошел ближе, пристально разглядывая его выражение лица.
