Он провел рукой по лицу, стирая с него грязь, но почуял запах крови. Он стоял на том месте, где его убили.

Мукуро вскочил и побежал прочь от этого места. На него оглядывались, осуждая его внешний вид, но он не обращал на это внимание. Ему было плевать. Да никто бы и не узнал его в таком состоянии.

Он остановился у самого дворца. Спрятался в деревьях, безуспешно и бесцельно отряхивая одежду, все еще не понимая, как ему реагировать на то, что случилось. Как ему сказать об этом Кее? Как… как объяснить ему, что произошло?

— Оо… почему это все… — Мукуро сел на землю и схватился за голову. — Какого черта я должен это выносить?! Я так устал… так устал… — Он закрыл руками лицо, пытаясь успокоиться, но стало только хуже. Он не был близок с Шамалом, они даже постоянно ругались и спорили, но… услышав звук пронзаемой плоти, он почувствовал это удар почти на себе. Он вынул дрожащими руками пузырек, который подарил ему Шамал и откупорил его. Один глоток — и все кончится. Нет воспоминаний, нет боли, нет бесконечных мытарств.

Мукуро коснулся губами горлышка и замер. Это не решит его проблемы. Не сейчас.

Он поднялся и направился к входу для прислуги. Если его кто-то заметит в таком виде, значит он подписал себе смертный приговор.

Тихо проскользнув в свои покои, он сжег испорченную одежду в камине, наскоро обтерся полотенцем, переоделся и щедро облил себя туалетной водой. Когда он завязывал на шее платок, в комнату постучались.

— Войдите.

Как он и ожидал, это был капитан королевской стражи. Ренцо кротко поклонился и отослал своих подчиненных.

— Холодно? — спросил он, указав на пылающий жаром камин.

— Я немного приболел и меня потому знобит, — спокойно ответил Мукуро и повернулся к нему, улыбаясь. — У вас ко мне вопросы?

— Да. Где вы были весь сегодняшний день? Вас не было в спальне, вас не было в саду, не было и в бальном зале. Казематы закрыты для посетителей, так где вы были?

— Не думал, что, будучи гостем, мне придется отчитываться.

— Придется.

Мукуро вскинул брови и высокомерно вздернул голову.

— Я принял ванные процедуры, позавтракал и, одевшись, вышел в сад. А после — отправился на ярмарку, где прикупил несколько сувениров. Надеюсь, это не запрещено правилами приличия и по уставу меня за такое не казнят, капитан.

Виллани нахмурился и подошел ближе.

— Я знаю, что вы виделись с Трайдентом Шамалом, и лучше вам рассказать об этом мне лично, чем когда я докажу это сам.

— Граф был со мной сегодня, сэр, — раздался разгневанный женский голос.

В дверях, поддерживая подол своего платья, стояла Хром, пунцовая от возмущения и страха собственной смелостью.

— Миледи. Я прошу прощения…

— Да, вы должны просить прощения. Но не у меня, а у моего жениха. Как смеете вы заявляться и обвинять его в преступлении? Мы весь день проведи на набережной, и, если надо, я могу подтвердить это и перед судьей, и перед Его Величеством. Я глубоко огорчена и возмущена вашей наглостью, капитан, и при следующей встрече с Его Величеством я непременно расскажу ему о вашем вопиющем поведении.

— Я приношу свои извинения, миледи. Ваша Светлость, я совершил ошибку. Прошу вашего прощения, — покорно склонился Виллани.

— Меня оскорбили ваши обвинения, капитан, — хмуро ответил Мукуро, глядя на него сверху вниз. — Если подобное повторится, я буду вынужден действовать согласно кодексу чести, и мы сойдемся с вами в смертельном поединке.

— Да, Ваша Светлость.

— А теперь покиньте меня.

Капитан поцеловал руку Хром и вышел, даже не разгибая спины. Мукуро облегченно выдохнул и рухнул в кресло.

— Это было страшно… — пролепетала Хром, нащупывая подлокотник софы. — Я так испугалась…

— Ты держалась великолепно, дорогая! — восхищенно воскликнул он, подходя к ней и присаживаясь перед ней на колени. — Ты не представляешь, как я тебе благодарен.

— Я хотела спросить, будешь ли ты на приеме, услышала разговор и… Я выглядела глупо? — Она прижала ладони к вспыхнувшим краской щекам и зажмурилась. — Мне казалось, что я вот-вот упаду в обморок. Это так страшно…

Мукуро приобнял ее за плечи и поцеловал в макушку.

— Я тебя не заслуживаю, честно. Сегодня я приду на прием, хорошо? Сразу после боев примчусь на всех парах. Не обещай никому танцы, ладно, я буду плясать с тобой весь вечер, — шутливо пригрозил ей пальцем Мукуро и поднялся.

Хром кивнула, робко улыбнувшись, и резко вскочила.

— Я с тобой наедине уже больше минуты. На моей репутации это плохо скажется, если другие заметят. Прости. — Она заученно присела в реверансе и скрылась за дверью. Мукуро вышел следом.

Ему нужно было увидеть Хибари.

***

У Колизея собралась внушительная толпа. Даже те, у кого не было заветного билетика, прибежали в надежде хотя бы глазком увидеть лидера сопротивления. Царил шум и хаос, и размножившиеся, как грибы после дождя, торговцы едва поспевали выкладывать на прилавки товар. Уже продавались карточки с изображением Каваллоне, тщательно скопированным с его розыскной листовки, его фигурки, портреты, которые с большой охотой скупала знать, чтобы потом сжечь в огне, и ловкие барды уже насочиняли баллад о приключениях лихого революционера, приплетая даже вымышленные сентиментальные отрывки из прошлого.

Мукуро купил для вида парочку фигурок и сел на скамью, дожидаясь начала боев, когда позволят войти в Казематы. Он достал из кармана мешочек, что подбросил ему Шамал, и вытряхнул содержимое: кулон на простой бечевке, сложенный в несколько раз лист бумаги и сломанная пополам сигарета. Это все наверняка адресовалось Хибари — ну, кроме сигареты.

Мукуро никогда не отличался тактом, поэтому бумагу развернул без всяких зазрений совести. Он должен был знать, что задумал Шамал и какие у него указания для Кеи.

— Старый дурак, — усмехнулся он, прочитав письмо, и рассмеялся, проводя ладонью по лицу. Ничего полезного в послании не было. Но оно было важным. Даже очень.

Последним, что он выудил, был прозрачный бутылек с надписью, без которой можно было бы и обойтись: “Противоядие”. То, из-за чего Шамал умер; то, благодаря чему выживет Кея.

Из Колизея раздались громкие аплодисменты и восторженные крики: бои начались. Мукуро поднялся, спрятал бутылочку в карман и направился ко входу в казематы.

Знакомая дорога до камеры пролетела незаметно, хотя сама камера находилась едва ли не в самом конце здания. Мукуро не успел подобрать слова, обдумать разговор, представить в уме весь диалог и возможности безболезненной подачи информации, как оказался перед дверью.

Хибари стоял у окошка и смотрел наружу, хотя мог видеть лишь чьи-то ноги. Мукуро заметил, что он напряженно опирается руками о стену: видимо, все еще не может стоять самостоятельно.

— Недолго, Ваша Светлость, — произнес стражник, впуская его внутрь и прикрывая дверь. Мукуро кивнул.

— Что такое? — спросил Хибари, когда защелкнулся снаружи замок. — Стража опять хочет меня наказать, а ты пришел меня спасти? Это ведь так у тебя называется?

— Можешь язвить сколько угодно, но я пришел не для этого.

Хибари отцепился от стены и шагнул к нему, сжимая кулаки. Выглядел он решительно, впрочем, как и всегда, когда пытался его убить.

— Шамал мертв, — без предисловий выдал Мукуро, понимая, что сейчас может начаться очередная бесполезная драка. Хибари резко остановился, и его затуманенный злостью взгляд стал почти по-детски растерянным.

— Что ты сказал? — переспросил он, отводя руку назад, чтобы нащупать точку опоры. — Это твой новый способ издеваться надо мной?

— Это не шутка, глупый, — фыркнул Мукуро и бросил на его постель мешочек. — Он сделал противоядие для тебя и Каваллоне, поэтому не успел сесть на корабль.

— Скажи, что это еще одна твоя садистская шутка! — крикнул Хибари, пиная столик.

— Это не шутка! — заорал в ответ Мукуро и глубоко вдохнул, успокаиваясь. — Кея, мне жаль. Я знаю, как вы с ним…

— Ничего ты не знаешь, — отрезал Хибари, отвернувшись в сторону. — Это… должно быть, ошибка. Жалкая попытка вывести меня… нас из строя. Он говорил, что мы уедем в Ондор. Да-да, он там. По крайней мере, едет туда. — Он прижал к губам кулак и задрал голову к потолку. — Мукуро… ты ведь просто… веселишься, да? Скажи, что это неправда.