«Все в порядке. Я наступил на змею, но она отбросила кожу, оставив свое жало. За окном буря, и волнуется море. Беспокойный день и упоительная ночь. Прощай».

Мукуро на всякий случай перечитал, но все равно ничего не понял.

— Я пойду. Мне жаль вашего друга, но сэр Виллани его убьет. Вам стоит поскорее смириться с этим, Ваша Светлость, — произнес Эбернатти, на первый взгляд, вполне искренне. Мукуро кивнул ему и побрел к своей лошади, продолжая перечитывать наспех набросанные строчки.

Разумеется, за всей этой бессмыслицей скрывается настоящее послание, но, увы, Шамал забыл поделиться тем, как шифрует своим письма.

«Все в порядке». То, что он на момент написания цел и невредим — ясно и без этого. Что еще это может означать? Чтобы его не искали, и он сам о себе позаботится? Нет, тогда бы он просто сбежал, без всяких дурацких писем. Может, то, что он продолжает искать противоядие? В то, что он бросил Кею не верилось совсем, значит, это самый вероятный вариант.

Мукуро взял лошадь за поводья и продолжил свой путь пешком, читая и напряженно думая, надеясь, что к тому времени, как он дойдет до дворца, то сможет понять хотя бы большую часть написанного.

Дальше речь идет о змее — очевидно, о яде. Не нужно быть великим умником, чтобы не заметить столь явной аллегории. «Наступил на змею» — действовал согласно плану и обследовал парня, который должен был драться с Овиллом. «Сбросила кожу» — Шамала поймали на горячем. «Оставила жало» — он узнал название яда.

Не так уж и сложно. Но вот дальше шла полная ерунда. «За окном буря, волнуется море». Это наверняка место встречи. Но где? Мукуро не так хорошо знал столицу, чтобы с ходу понять, о чем речь. «Беспокойный день и упоительная ночь» — время встречи. Сразу понятно, что они должны увидеться днем, а ночью он уходит… Или умирает.

Но где, черт побери?!

Мукуро схватился за голову, чувствуя, как она начинает раскалываться. Нужна помощь Бьякурана — он город знает, как свои пять пальцев. Гулял как в своем истинном обличье, так и переодевшись в неприметного простолюдина, так что без него никак не обойтись.

***

Когда он вернулся во дворец, уставший, злой и голодный, то застал Джессо за игрой в шахматы. А его противником был никто иной как сам король. Примечательно, что играть они решили в гостиной между покоями Мукуро и Занзаса — Бьякуран, в отличие от них, предпочитал отдыхать на самом последнем этаже.

— Ваше Величество, какая честь, — поклонился Мукуро, пряча записку в рукав. — Не ожидал вас встретить здесь в такой час.

Бельфегор вытащил из кармана цепочку с часами.

— Время полдника. Кажется, я засиделся. Это все вы, граф, — погрозил он Бьякурану пальцем и поднялся с софы. — Прошу простить мое вторжение, Мукуро. Граф Джессо был так любезен, пригласив меня на чашечку чая.

— Пригласил я? Мы же в вашем дворце, Ваше Величество. Вы просто необычайно гостеприимны, — лебезил Бьякуран, не скрывая своего отвращения во взгляде. Несомненно, Бельфегор это видел, и его, похоже, это забавляло. Он улыбнулся ему и повернулся к Рокудо.

— Мукуро, я надеюсь, что увижу тебя сегодня на приеме. Грустно видеть твою невесту в одиночестве. Ты так хорошо танцуешь, очаровал половину незамужних девушек — ту, которую не успел обольстить граф Джессо — а на балах не появляешься.

— Прошу прощения. Я волнуюсь перед свадьбой, поэтому чаще всего лежу вечером в постели, стараясь побороть мигрень. Или иду на прогулку.

— На прогулку аж до самого Колизея, — добавил Бел и рассмеялся. Мукуро напряженно посмеялся тоже. — Ничего страшного. Ты должен заботиться о своем здоровье. Мне ведь нужен здоровый маркиз.

— Мар… — потерял дар речи Мукуро. Бьякуран взволнованно привстал, неверяще взглянув на друга.

— После окончания Сезона, когда меня коронуют и вассалы присягнут мне на верность, я дарую тебе титул, которого ты так желаешь. Потерпи немного, Мукуро, и веди себя хорошо. — Бельфегор похлопал его по плечу и вышел, кивнув им на прощание.

Как только захлопнулась дверь, Джессо подскочил к Мукуро, приподнял его и закружил по комнате.

— Ты станешь маркизом, Мукуро! — воскликнул он и швырнул его на диван. — За это стоит выпить. Нет, даже напиться вдрызг!

Мукуро покачал головой, не в силах сдержать ликующую улыбку. Он станет маркизом, и король только что это открыто произнес. Все, к чему он стремился долгие годы, идет к нему в руки. Наконец-то. Столько мучений, столько сил и времени.

В следующую минуту его стиснул в медвежьих объятиях Занзас, который до этого прятался от короля в своей спальне.

— Хватит меня тискать, словно какую-то куклу, — беззлобно проворчал Мукуро, смеясь. — Я тоже рад, но не кидаюсь же вам на шею.

— И это упущение! — заметил Бьякуран, копаясь на книжных полках. — Занзас, где твое виски? Я знаю, ты где-то его прячешь.

— Там, где валяется философская муть, — кивнул тот, ероша волосы Мукуро и продолжая его всячески зажимать.

— Вильям Итан и Котнер Фихтер — всяческая муть! — возмутился Джессо, вытаскивая из-за книг едва початую бутылку виски. — Вот поэтому ты необразованная горилла.

— Язык оторву, червяк белесый.

Бьякуран протянул им рюмки и налил себе.

— За Мукуро, который станет маркизом и наверняка забудет своих низкотитулованных друзей, — сказал Джессо, поднимая тост.

— За кого ты меня принимаешь? — оскорбился Мукуро.

— Теперь я буду бить только Джессо, ибо за маркиза меня точно казнят к чертям собачьим, — поднялся Занзас.

— Как будто ты его раньше бил! Это мне постоянно достается.

— Раздражаешь, не кричи громко.

— Неужели? Как тогда ты свою иерихонскую трубу терпишь? — съязвил Бьякуран, опрокидывая рюмку. Занзас показал ему средний палец. — Ну вот разве что только за это и терпишь.

Занзас перепрыгнул столик, кидаясь на него, и они снова забарахтались на полу, дурачась. Мукуро выпил виски, налил себе еще и вытащил бумажку из рукава.

Нужно ли ему это? Он добился своей великой цели. Если он продолжит идти против воли короля, то… все может закончиться для него печально. И можно было бы подумать, если бы он в итоге что-нибудь получил, но ведь Кея все равно побежит с Каваллоне. Мукуро не привык участвовать в интригах, где нужно рисковать ни за что. Тем более, он решил выпить то, что подарил Шамал, а тогда дело и выеденного яйца не стоит.

— Бьякуран, скажи мне, какая таверна или гостиница имеет в своем названии что-то связанное с непогодой и морем? Или находится рядом с морем?

Джессо откинул от себя Занзаса, сел на его живот и призадумался.

— Их… очень много. Дай мне еще одну подсказку.

— Есть фраза: «За окном буря, волнуется море». Мне нужно знать, что это за место. Я думаю, это гостиница. Или, может, трактир.

— Есть кабак один — «Моряк» называется. Но буря… что-то не идет.

— А таверна «Буревестник»?

— Море тогда причем? Эта таверна находится в самой заднице города, от моря за десять миль.

Мукуро вздохнул. Само провидение советует ему отступить.

— О! Есть маленький магазинчик на ярмарке, называется «Леди Шторм», — оживился Джессо. — Но я не знаю, работает ли он до сих пор. Я покупал там… зонтик… для Юни… — Он неловко улыбнулся и тряхнул головой. — В любом случае, ярмарка находится на набережной.

— Это было слишком легко… — вздохнул Мукуро, понимая, что Виллани тоже должен был догадаться о смысле послания. А в том, что Эбернатти в первую очередь доложил ему о ней, не приходилось даже сомневаться. — Мне надо спешить. Отпразднуем позже.

— Это ведь из-за Хибари? — окликнул его Джессо, поднимаясь. — Тогда ты должен знать, что сегодня последним боем в программе будет Каваллоне и Скуало.

— Что ты сказал? — вскочил Занзас. — А мне ты когда об этом сказать хотел?!

— Я хотел сказать вам обоим, но не мог найти подходящий момент.

Мукуро от досады пнул ножку кресла и запустил в волосы пальцы, не зная, как выпутываться им из этой передряги. Без Каваллоне орден заглохнет, а если умрет Скуало…