Наконец Епископ отступила, снова издав звук похожий на вздох, но теперь он был более рычащий.

— Я довольна, — произнесла Алиса, садясь на свое кресло. — Существо подойдет для моей коллекции.

— Джетт не отдаст меня, — испуганно произнесла девушка.

Алиса не обратила на это внимание. Ее клыки уменьшались, а взгляд мутнел, словно она собиралась засыпать.

— Мне надо крови, — снова тихо повторила девушка.

— Пей, — произнесла вампирша, и Амалия удивленно посмотрела на нее, пытаясь понять, откуда и как ей пить. Женщина медленно перевернула свою руку и в районе запястья кожа разошлась, и кровь тонкими струйками стала заполнять ее ладонь, с которой уже исчез рот. Женщина при этом осталась такой же неподвижной, а глаза окончательно остекленели, превращая ее в мертвеца.

Амалия быстро припала к ладони страшного существа и стала пить предложенную влагу. Кровь вампирши вызывала отвращение. Нет, ее вкус был обычный, привычный. Сильная кровь, много сил для девушки. Пару капель и она снова была готова отдавать. Но то, что могла содержать эта кровь, то, что могла прочитать с нее Амалия никто из бессмертных и представить не мог. Тайна рождения, становления и тяжелый многовековой путь вампирши мелькали у девушки перед глазами. Амалия с отвращением сморщилась, видя, во что превратилось отношение Алисы к людям, к смертным, к человечеству в целом. Древняя вампирша пожрала своего Сира и множество других вампиров, которых она считала недостойными. И теперь, заточенные души выли в теле древней, мечтая вырваться на свободу, мечтая уничтожить свою убийцу.

Амалия выпила все, что было предложено. Когда Алиса уснула, кровь перестала вытекать, хотя странная рана все еще была открыта, кровь в ней замерла и посмеивалась над смертной и ее страхами.

Принцесса поднялась и поспешила покинуть покои Епископа.

— Стой! — раздался за спиной принцессы голос женщины и, втянув голову в плечи, девушка медленно повернулась.

В кресле сидел бледный мужчина, светлые, почти седые волосы опутывали его лицо, борода укрывала его тело почти по пояс, и лишь глаза сияли ярко голубым светом, притягивая и завораживая.

— Тебе, Джетту, вам лучше покинуть Милан, — прошептал старик.

— Я... передам хозяину, — испуганно проговорила девушка. Перед ней сидел Милано, Сир Алисы, и она видела его в воспоминании вампирши именно таким.

— Алиса не будет выполнять обещанного, ее не интересует блага смертных и мир в городе. Ей нужна диктатура, которая лишит рук всех других, ей нужна сила и власть. Вы будете уничтожены. Но ее безумные планы не смогут воплотиться в жизнь. Она просто неспособна мыслить стратегически. Алиса была моей ошибкой.

Милано вздохнул. Устало, тяжело. Медленно поднялся, оставляя тело сморщенной дочери на месте, и, двигаясь как исчезающий призрак, он подошел к девушке, которая все еще испугано, смотрела на него.

— Тебе следует избавиться от Лилии, злые духи не дадут тебе покоя, злая ведьма поглотит твою душу. Есть силы, твои же силы, способные ее изгнать, и не верь ей, дитя. Она погубила не одного мага в попытке отомстить. Погубит и тебя, — старец потянул к ней костлявую руку и, коснувшись ее щеки, стал высыхать. Превратившись в прах, он упал к ее ногам. Девушка от ужаса не могла дышать.

За ее спиной скрипнула дверь, и вошедшие гули подхватили ее под руки и вытащили из помещения. Амалия даже не пыталась сопротивляться. Девушка все еще не могла прийти в себя после встречи с древним Малкавианом, который застрял в теле своей дочери, пожравшей его. Мужчины отнесли девушку в подвальные тюрьмы и, заковав в кандалы, оставили в темноте и одиночестве.

Амалия, сжавшись, дрожала на холодном полу, но вскоре взошло солнце и сквозь крошеные бойницы под потолком стали проглядывать одинокие лучики. От них стало теплее на душе, но когда соседние камеры, отгороженные лишь решеткой, осветились, девушку вновь охватил страх. Твари, что прятала Алиса в своей коллекции, ужасали. Проснувшись поутру, они стали пищать, выть и требовать еды. Гули принесли им какие-то отбросы, просто раскидав все это на полу, Амалии тоже что-то подбросили, но девушка не рискнула притронуться к странной субстанции, что растекалась у нее перед ногами.

Прижав к себе колени, она сидела почти весь день, боясь шевельнуться, слушая копошения и шуршания в соседних камерах. Стараясь не смотреть в их сторону, она все равно рассмотрела странных существ, что жили у Алисы. На людей они мало походили, даже те, что имели четное количество конечностей и очевидно выраженную голову. Гуманоиды были обросшие волосами, наростами, имели смещенные глаза и рты. Те же, что и на людей не походили, были неописуемо ужасны, с крыльями, хвостами, перепонками. Откуда Епископ набрала этот зверинец, было совсем непонятно. Но некоторые были, очевидно, искусственно созданы, как и гули Алисы.

Около восьми к девушке пришел Мартин, она обрадовалась ему, как божественному проведению, вцепилась в одежду и разревелась. Но мужчина быстро ее осадил.

— Я не могу тебя забрать, но, пожалуйста, веди себя тихо и смиренно или Джетту придется туго. Воевать с Алисой он не будет, просто сил не хватит, но тебя непременно вытащит, будь уверена!

Мартин оставил девушке сапожки, пару ломтей хлеба и кулон, что сделал из пули пару месяцев назад. Той самой пули, что пробило ее сердце и пробудило гулем Джетта. Амалия хранила ее, как талисман, и гуль обточил края и проделал отверстие для шнурка. С тех пор она носила его, не снимая, по счастливой случайности она оставила его после поездки Мартину, так как шнурок лопнул и ей требовался новый, если бы она осталась с ним, Алиса избавилась бы от кулона, так же, как и от другой одежды.

(Милан, замок Сфорца. 20 Июня 1795 года)

Джетт сидел неподвижно, как статуя, и лишь кивал головой, когда к нему обращались. Он полдня напрягал себя, чтобы не уснуть и знакомился с документами, что передала ему Епископ. На бумаге все выглядело возвышено, просто, исполнимо. Но даже Джетт прекрасно понимал, что вся эта подготовка – просто фарс. Несколько тысяч гулей в распоряжении Детей Алисы – глупость, попытка открыть свою сущность – еще большая глупость, а желание управлять сотнями тысяч людей, как единой массой, – совершенное безумие. Люди, конечно, податливые зверушки, но не настолько, чтобы поверить в утопию вампирши.

Гедоний на полном серьезе декларировал свои планы на ближайшие десять лет, после которых город будет полностью под контролем. Он описывал как медленно и насильно введет систему военного положения, подчинения своим гулям. Потом Вальтер организует совет смертных, полностью контролируемых им, которые будут нести слово в народ и управлять послушным стадом людишек. Людям же предстояло построить общину, в которой все будет общее, все будут накормлены и заняты полезным трудом.

Джетт с ужасом замечал, что все эти речи о прекрасном будущем вампиров и людей завлекают его, чаруют и заставляют верить в очевидный бред сумасшедшей. Неудивительно, что Лазарио так сильно попал под ее влияние. Город Солнца очаровывал, новый Карфаген обещал счастье всем, и смертным, и бессмертным, и, даже несмотря на свой приличный возраст, Лазарио оставался романтиком, мечтателем, Бруджа-Идеалистом. В мечту очень легко поверить, особенно когда ты был свидетелем существования прошлого города. Алиса же утверждала, что Милан будет отделен от других и защищен так, что никто более не сможет его разрушить, возрождая былую славу Бруджа и Малкавиан.

А правители Саббата, под напором Кардинала, что благоговел Алисе, превратят все свои города в такое же грубое подобие Карфагена. И будет всем счастье...

Но земля – небесный шар, доказано учеными. Однако, по подсчетам все тех же ученых, число людишек достигало одного миллиарда. Когда Бруджа создавали своей первый город мечты, земля была пуста, как отчищенный щеткой мячик, и в самом городе было не более десяти тысяч человек. Столько людей Гедоний собирался сделать гулями. А это требовало безумного количества запаса крови, крови, которую придется брать со смертных, а им свойственно кончаться.