— Я не верю более в старые идеи. Я ищу новые.

— Алиса тебе поможет.

— Я не верю в Алису.

(Милан, замок Сфорца, 19 Июня 1795 года)

Амалия ела печенье и запивала его чаем, эта идеалистическая картина спокойствия пугала и ужасала. Потому что вокруг нее сидело четверо вампиров, и девушка старалась не смотреть на них, так как от их голодных взглядов у нее кусок в рот не лез. Небольшой приемный зал был оформлен в стиле барокко, и высокие кресла и диваны были украшены великолепными картинами и резьбой. На широком диване сидел Джетт со своей слугой, рядом с ним – Лазарио. Рядом с девушкой Потомок Алисы – Гедоний. Плотный мужчина лет сорока, напоминающий стареющего католического священника. И одет он был подобающе. Напротив них в гордом одиночестве восседала Алиса.

— Завтра пройдет сбор, ты посмотришь наши наработки, — сказала Алиса куда-то в пустоту. — Лазарио сказал, ты хорошо разбираешься в человеческих отношениях и сможешь добавить необходимую корректировку в мою работу.

— Я уже читал большую часть ваших трудов. У меня сложилось впечатление, что вы основываетесь на изречениях Платона.

— Да, он был великим философом, и я не могла не обратиться к его «государству».

— Но он написал его два тысячелетия назад. Мир изменился, люди живут в огромных городах, в том же Милане, по моим сведеньям, проживает более двухсот тысяч, а с мелкими деревушками в округе и того больше.

— Для этого ты нам и нужен. Молодой, знакомый с жизнью смертных.

— Я не знаком с их жизнью. Я проводил все свое время на корабле.

— Не прибедняйся, Джетт, — вмешался Лазарио, — даже Архиепископ Севильи жаловался на то, как умело ты забрал в свои руки всю королевскую семью и даже выкрал принцессу, — вампир указал на нее пальцем.

Девушка поежилась, пододвигаясь ближе к господину, потому что Гедоний протянул к ней руку, словно хотел ощупать и проверить ее реальность.

— Король Испании слабовольный, не умеющий отвечать за свои слова флегматик. Им управляло сборище министров и вояк, а также любовники королевы и королевские отпрыски, которые были сильнее, чем сам король. Мне не нужно было даже прикладывать усилий. Вы же хотите подчинить город, где проживают философы, революционеры и просто богатые и образованные граждане.

— Прошу, только без громких фраз. Что значит подчинить? — стал фыркать Гедоний. У него была какая-то проблема с дикцией, словно язык не ворочался во рту.

— Да, я уверена, у нас получится, — перебила его Алиса. — Гедоний уже много лет дает свою кровь солдатам и армии. Вся охрана города будет нашими гулями, остальные люди – стадо, и они будут счастливы жить под началом своих верных и сильных правителей – вампиров.

— Вы хотите выйти в прямое противостояние с церковью, выставив свою власть на всеобщее обозрение?

— Хватит скрываться, Гедоний уже показал, чего стоит его армия! Его гули подчиняются безукоризненно и сдерживают войска французов куда лучше, чем вояки смертных генералов. Через десятилетие четверть города будет войсками моего величества, они будут пить кровь Гедония и подчиняться его приказу. Защищать вампиров и мирное население. Когда к нам присоединятся и другие города, последуют нашему примеру по указу Кардинала, то войны закончатся и на земле воцариться мир и покой, которого вы так хотели добиться.

Джетт замер с открытым ртом.

— И ты можешь представить, какую мощь мы сможем противопоставить тем, кто не согласится с нами. А особенно Камарилье! — добавил Лазарио.

Джетт судорожно кивнул. Алиса была не в своем уме. Она словно жила в другой эпохе, не зная и не понимая современного мира. Не Камарилья, не Инквизиция, а сами людишки пойдут против нее. И Франция тому прекрасный пример. Люди устали от рабства и более не хотят быть просто скотом. Открывать им сейчас свою сущность, позволяя подобраться к бессмертным, которые и без того ослаблены войнами и церковью, – самоубийство.

— Я бы так не спешил, — смог выдавить пират из себя, ужасаясь безумным планам.

— Мы и не спешим. Почти пятьдесят лет подготовки, рассмотрения всевозможных вариантов и путей. И твои рукописи дали мне огромное количество идей. Жизнь на твоих кораблях вдохновила меня на изменения в моем городе.

— На моем корабле двести человек, и я это уже говорил Лазарио.

— На твоих кораблях менее десяти вампиров и более двух тысяч человек. И все они счастливо живут такой жизнью и удовлетворяют твои запросы.

— Это слепое рабство, я не знаю, счастливы они или нет, — Джетт начал впадать в отчаяние.

— Человеческая женщина, — Алиса обратилась к Амалии, — скажи мне, ты счастлива на корабле у Джетта?

— Не спрашивайте ее, она безмозглое существо! — вмешался Джетт.

— Все они такие! — воскликнула в ответ Алиса. — Глупый безмозглый скот, уверенный, что кто-то из них может править или управлять. Они создают себе королей, князей, господ. Но единственные господа в этом мире это МЫ!

— Мы и так правим, разве нет?

— Я хочу большего! — завопила вампирша, вскакивая со своего кресла. Ее глаза словно заполыхали, а комната, что была до этого ярко освещена, стала наполняться неясными тенями, которые ползали по стенам, в пляске смерти изображая страшные ритуалы и жертвоприношения.

— Успокойтесь, прошу вас, — поднялся Лазарио и попытался примирить вампиров.

— Джетт! — завопила принцесса, поджимая под себя ноги, и вцепляясь в его камзол. Из-под дивана к ней тянули руки скелеты, стараясь затащить к себе. Девушка завизжала, когда кости стали впиваться в ее платье и отрывать куски ткани вместе с кожей запихивая в свои черные рты.

Гедоний выпустил клыки и, раскинув руки, засмеялся. В его открытый рот ныряли тени и вытаскивали чьи-то заблудшие души. И теней становилось все больше. Они окружали, приближались. Джетт выхватил свою шпагу и попытался уничтожить их, но существа не боялись его оружия, и на месте разрубленного одного поднималось двое. Алиса почернела, как прогнившая мумия. Она тряслась и с нее кусками сыпалась кожа, падая на землю, она превращалась в гадов, и ноги вампирши уже были завалены этими тварями.

Громкий хруст заставил Джетта вздрогнуть.

Амалия откусила кусок печенья и крошки рассыпались по ее светлому платью.

Комната была светла, свечи горели ровно и ярко, заполняя все пространство желтой, дрожащей пеленой.

Алиса сидела на кресле, закрыв глаза и сложив руки на коленях. И лишь Джетт продолжал стоять с вынутой шпагой в этой комнате полной покоя и тишины.

— Успокойся, Джетт, ты ведешь себя как Новообращенный! — обратился к нему Лазарио, как ни в чем не бывало сидящий на диване.

Джетт еще раз осмотрелся и вложил шпагу в ножны. Сел рядом со слугой и девушка успокаивающе погладила его по напряженной руке.

— Я передам вам основные части наших разработок, — продолжила Алиса. — Ознакомьтесь с ними, чтобы завтра нам не пришлось повторяться. Выскажите свое мнение о точности плана и возможности его исполнения. Другие детали меня не интересуют.

— Вы пытаетесь сделать человечество счастливым, превращая его в стадо баранов.

— Это господь сотворил их такими. А нас поставил выше. И по вине праотцов и слабаков мы оказались там, где сейчас. Я лишь пытаюсь вернуть все на свои места. Это высшая справедливость, которой мы достойны. И ты сам прекрасно знаешь, что человечество будет счастливо. Что Каиниты будут счастливы. Пройдет всего пару веков, и мы будет жить на прекрасной планете, где все счастливы.

— Перчес[8] доказал, что утопия невозможна, — обреченно сказал Джетт.

— Он был всего лишь смертным.

Джетт больше с ней не спорил. Какой смысл доказывать упертой бабе, что она не права? Поэтому пират и считал, что делать вампирами женщин – безмерная глупость. И эта глупость показательно существовала рядом с ним уже не первое столетие. Сестрица хоть и радовала его своими достижениями, укоренила в нем веру, что женщины были созданы лишь для услады глаз и тела. Другого толку от них не было. А Миланом заправляла женщина. Сумасшедшая, древняя и бессмертная.