Анжело поражала безупречность, обаяние и красота Ларса. Но вместе с завистью он чувствовал и уважение. Ларс был его хорошим другом, финансовым собратом, и с ним всегда было приятно выпить теплого пива, цеплять девиц, посетить званый вечер. Ларс отлично улавливал все ментальные дисциплины, но не похвалялся этим как Бэн, гуль Палача, страшный зануда, надоевший Анжело чуть ли не с первого дня их знакомства. Бэн был подлизой, позером, насмехался над Анжело и унижал его, но гуль Палача был невероятно физически силен и не переставал напоминать всем об этом.
Ларс привлекал людей, хватался за них, вытягивал из них все, что можно было получить, и бросал на произвол судьбы. Анжело дивился, как ловко тот обольщал светских дам, забавлялся с ними пару недель, а потом обкрадывал и смывался. Ни одна из них не пожаловалась. Ларс всегда брал замужних, которые не посмели бы и слова сказать о том, что позволили незнакомому мужчине провести с ними ночь в их доме, и который потом из этого дома унес все ценное.
Ларс был необыкновенно высок, худощавого, но мускулистого телосложения. Родом он был из Суоми, и, хотя многие относили его к викингам, он был простым финским парнем, далеким от войн и службы. Его волосы были соломенно-белые, глаза ярко-синие, а кожа хоть и грубая, в шрамах и рубцах, была светлой, почти серебряно-бледной. Анжело был уверен, что если Ларс получит становление, то эта кожа будет светиться голубым светом. За ним шла слава красавчика, обольстителя с огромным мужским достоинством. Нередко Ларс предлагал поспорить на кружку эля, что обольстит любую девицу, на которую Анжело ему укажет, за считанные минуты. Анжело всегда проигрывал, но не терял надежду, что Ларс когда-нибудь наткнется на скромницу девственницу, которая не поведется и не пойдет смотреть на его неописуемый инструмент. По утверждению Ларса, каждая вторая брюхатая мамаша Берлина была беременна от него.
Но все достоинства Ларса меркли, когда дело касалось его господина. Ларс служил Носферату Дмитрию, и тот, не желая лишить Ларса его красоты, лишал гуля крови. Анжело не понаслышке знал, что делала кровь проклятых уродцев с рабами. Кровь Носферату превращала гулей Носферату в подобие своих господ – не менее уродливых людей. Дмитрий ограничивал своего слугу в вите, позволяя рабу лишь достаточный минимум, чтобы его гуль выжил и сохранил свою красоту – пару глотков в месяц. Из-за этого Ларс всегда был голоден и жаждал крови. Голод приближал гулей к вампирскому зверю, заставлял их подчиняться инстинктам, а не разуму, и Ларс был переполнен злобой. Точнее это была не обычная человеческая озлобленность, эта была неконтролируемая агрессия и презрение к скоту. Люди – скот. Ларс говорил это прямо. И относился к ним соответственно. Человеческая жизнь для него была пустым словом. Ему приходилось убивать много и часто, добывая еду для своего проклятого господина. Кроме уродства, Дмитрий был болен и заражал своих жертв. Его укус убивал очень быстро, и вампир не успевал даже насытиться, прежде чем вся кровь становилась отравленной. Ларс потрошил для него людей в сарае, сливая кровь в чаны.
Иногда Анжело казалось, что Ларс совершенно спятил от всех этих убийств и голода.
Но Ларс никогда на это не жаловался. Это были лишь догадки Анжело, и вскользь сказанные слова. Ларс был всегда доволен и улыбчив. Заразительно оптимистичен и безумен. Он нравился Анжело, и это было взаимно.
— Надо бы их закопать, — немного подумав, сказал Ларс, — а то твой дружок Бэн неделю не отстанет с расспросами.
— Закопать – неплохая идея. Но у нас нет лопаты.
— Вытащим парнишку из повозки, пусть копает руками.
Анжело согласился, и они выбрали из оставшихся шестерых того, что покрепче да помоложе, и жестами объяснив, что от него требуется, стали смотреть, как тот роет яму рядом с обочиной дороги.
Ларсу быстро наскучило следить за копающим, и он стал весело рассказывать про некую Милли, у которой грудь была размером с тыкву, ее нельзя было обхватить руками, а когда она подпрыгивала...
Парень выкопал яму не более пятидесяти линий[4] глубиной, когда на дороге появились огоньки, обозначавшие приближение кареты. Следом за огоньками сквозь дождь стал доноситься стук копыт.
— Четверо, — произнес Ларс, — едут быстро, минуты через две будут тут, лошади свежие, они только тронулись в путь.
— Что с этими делать будем? — Анжело указал на тела.
— Пока просто покидаем в овраг, а там посмотрим по обстоятельствам.
Карета продолжала приближаться, и копающий паренек, подняв голову, увидел огни. Он бросил свое занятие и побежал по дороге по направлению к карете, громко крича и размахивая руками. Ларс легко подхватил его за шкирку, попытался закрыть ему рот но, не добившись успеха, свернул ему шею. Тело медленно опустилось на землю.
— Пять! Их осталось пять! — Злобно зашипел Анжело. Только пятерых он обещал Марии.
— А я думал, стало четыре, — Ларс обвел взглядом трупы. — Надо бы убрать.
Он подтащил тело извозчика и кинул его в не докопанную яму. Тело женщины и еще двух мужчин он положил рядом и, почесав затылок, поставил на них свою лошадь. Та громко фыркала и нервно дергала хвостом. Анжело потряс головой.
— Не заметно ведь? — Ларс оглядел горки из тел.
— Слепому – нет.
Но на споры времени не было, подхватив под уздцы лошадей, Ларс стал отводить телегу с дороги. Как только мужчины покинули ее, мимо промчалась богатая карета, запряженная четверкой и, не сбавляя хода, умчалась прочь.
— Чья? — спросил Анжело, вглядываясь в темноту.
— Не наша. — Под «наша» Ларс, скорее всего, подразумевал вампиров.
— Что с телами? — снова поднял вопрос Анжело, когда стук копыт стих.
— Думаю, мы их порежем на куски и разбросаем по лесу – зверье растащит, Бэн не спросит.
Анжело обвел взглядом трупы.
— Ну, режь.
Ларс пожал плечами и, присев к телам, стал рубить их своей шпагой. Оружие для этого было не предназначено, и вскоре ему надоело это занятие. Тогда блондин взял нож и стал просто отрезать от них куски, разламывая кости. Анжело с трудом мог стоять рядом. Слыша эти звуки, он ощущал рвотные порывы и, отойдя подальше, пытался отвлечь себя от этих мыслей.
Через некоторое время Ларс попросил подать мешок из его сумки. Анжело, стараясь не смотреть в сторону товарища, протянул ему большой мешок для зерна. Зачем Ларс возил с собой мешок, Анжело не хотелось знать. От тел стал доноситься сильный запах крови и внутренностей. Изредка Ларс чертыхался. Через минут двадцать гуль закончил и, похлопав по плечу друга, вручил ему огромный, истекающий какой-то жидкостью, фунтов на двести[5], мешок.
— Внутренности в яму зарыл. Пригодилась. А головы не влезли, что с ними делать?
Анжело сжался, чувствуя у горла свой ужин.
— Ладно, просто выкину, — Ларс пожал плечами и, подобрав волосатые комки с земли, с размахом раскидал вдоль дороги. Анжело вырвало. Он поставил мешок на землю и, опираясь на телегу, пытался прийти в себя.
— Садись вперед, я поведу лошадок и избавлюсь от остатков, — Ларс потряс мешок, и Анжело снова вырвало. Гуль Сенешаля не мог сосредоточиться на словах и не понимал, что от него хотели, его просто мутило, запах становился все сильнее, а ему все хуже. Наконец, шатаясь, Анжело уселся на козлы и направил лошадей в город. Он слышал, как позади повозки цокают копыта его кобылицы и гнедой, фыркающей лошадки Ларса. Молясь, чтобы ветер не стал дуть в его сторону, Анжело хотел отдышаться и, подставляя лицо и руки дождю, пытался смыть с себя кровь.
Даже после многих лет вампирского общества все эти трупы казались ему невыносимыми. Его хозяин был весьма аккуратен, почти никогда не убивал, выбирал ухоженных и приятных дам, которых гулю одним куском приходилось отвозить домой поутру. Легкость, с которой убивал Ларс, была ему чужда. Нередко Анжело просто говорил себе и другим, что не хочет марать руки, но в действительности, его мучила какая-то жалость. Они все были живыми людьми. Они были не виноваты. И он когда-то тоже был таким – просто человеком.
