— Думаю, я готова слушать дальше про политику, — сказала девушка, пододвигая к себе кушанья. — И зря ты взял красное вино, у меня от него голова кругом.

— Как раз то, что надо, — произнес мужчина и стал откупоривать бутылку. Вытащив пробку, он поднес ее к носу и принюхался.

— И чем пахнет? — поинтересовалась Катрин.

— Пробковым деревом, кислым виноградом тёмных сортов, немного недозрелым и собранным слишком рано. Еще миндалем и парами алкоголя.

— Из твоих уст это звучит не так привлекательно, как с рекламной этикетки, — поморщилась она, принимая бокал из его рук и рассматривая густое красное вино на просвет.

— Запахи я различаю лишь по воспоминаниям. Я неплохо разбирался в винах при жизни и легко могу определить состав, даже не понимая значение вкуса. Сейчас мои вкусовые рецепторы не отличают тухлое яйцо от яблочного мусса. Для меня всё на вкус, как смесь пепла и земли. Лишь кровь имеет оттенки.

— Не повезло. Вино прекрасно, — сказала она, отпив из бокала.

— Я знал, что брать, — спокойно ответил он. — Как ты понимаешь, неспособность есть это одно из проклятий бессмертных. Но кроме общих проклятий, каждый клан имеет свои достоинства и недостатки.

— Что-то мне всё меньше и меньше нравится твоя жизнь. — Девушка положила в рот кусок мягкого сыра. — Я бы не смогла без еды.

— Когда ты осознаёшь преимущества, ты забудешь о еде, — уверенно произнес он. — Мне рассказывать тебе о кланах или ты будешь сокрушаться о том, как много я потерял, получив бессмертие?

— А ты выпей со мной вина, — сказала она, хитро улыбаясь и поглаживая его руку.

— Я же сказал, вино потеряло для меня вкус.

— Не обращай внимания на вкус. Хочу, чтобы ты опьянел со мной, может тогда перестанешь занудствовать.

— Я не могу почувствовать вкуса, я не могу сделать глоток, потому что мои внутренности не примут эту пищу и меня тут же стошнит. И я не могу опьянеть. По крайней мере, не так.

— Ясно. Тогда мне ничего не остается, как слушать твои истории.

Бэн достал новую сигару, обрезал конец и раскурил. Девушка, почти не обращая на него внимания, выпивала и ела, но когда мужчина был готов продолжить повествование, он отодвинул от нее угощения, заставляя обратить на себя внимание.

— Кланы имеют определенные названия, но многие трактуют и произносят их по-разному. Говорят, каждый клан был создан Праотцом – первым вампиром клана, но я слышал и другие истории. К Камарилье примкнуло семь кланов. Тореадоры – любители прекрасного, искусствоведы и гедонисты. Сами же они утратили способность творить. Бруджа – вспыльчивые, агрессивные. Когда-то они создали величественный город Карфаген, считались мудрецами и философами, среди них и сейчас много Идеалистов. Но всё же большинство поддерживают репутацию бешеного сброда. Вентру – тайные властители этого мира, но их сильное стремление руководить отталкивает слабаков. Кроме того, Вентру очень придирчивы и их страшным проклятьем является разборчивость в питании. Носферату – продавцы информации, живущие во тьме и управляющие городом. Им дана большая власть и великие способности. Но Носферату уродливы. Бесформенные, деформирование тела не позволяют им появляться на людях. Малкавианы – одни называют их безумцами, другие – провидцами. И те, и другие по-своему правы, но что в действительности происходит в головах этих Лунатиков, не знает никто. Гангрелы – дикие звери, животные – так говорят о них. Но они просто любят свободу. Тремеры – маги и колдуны. Когда-то они были смертными магами, но, обнаружив способ стать бессмертными, они создали один клан и уничтожили другой. Многие не простили им этого, но большинство ничего не знает о тайных тайнах тайного клана. Как и сами его члены.

Он говорил чётко и быстро, как учитель на уроке истории, и у девушки сложилось впечатление, что делает он это не впервые и подобный разговор ему вошел в привычку.

— К Саббату присоединились Ласомбра – теневые повелители, способные слиться с темнотой ночи. И Тзимиси – управляющие телами и способные создавать страшных монстров из людей и менять свои тела. Все другие кланы также присутствуют в Саббате, но их называют отступниками. Множество других мелких кланов изредка проявляют себя в сектах, но в основном считают себя независимыми. Самыми крупными являются: Равнос – воры, цыгане; Джованни – итальянские некроманты; Ассамиты – наемные убийцы.

Все эти стереотипы лишь поверхностно могут описать отдельно взятых вампиров. Как и любого человека, их нельзя объединить под флагом их клана. Среди них есть флегматики, холерики, любители больших компаний и книжные черви и их человеческие качества никак не зависят от принадлежности к клану. Тем не менее, каждый клан предпочитает определенные характеры для своих членов, то ли поддерживая репутацию, то ли просто ища в своих детях собственное отражение. Положение кланов со временем сильно менялось. В тёмные века и времена инквизиции укоренились значения: высшие и безродные. Но в викторианскую эпоху добавился еще и низший клан. К высшим кланам относились Вентру и Тореадоры. К низшим – Тремеры и Гангрелы. Остальные – безродные. Сейчас границы стёрлись, расплылись и даже Бруджа могут претендовать на звание Уважаемый.

— Слишком много названий. Я никого не запомнила. Кроме Вентру. И уродливых Носферату. — Девушка покачивала ногой и сонливо водила глазами по столу. — Насколько они уродливы? Как в фильме? С длинными ушами и с зубами, как у крыс?

— Персонаж из фильма «Носферату» был весьма ярок, но он ни в какие сравнения не идет с тем, насколько ужасны настоящие крысы. У меня есть зарисовки. Когда-то мне нравилось делать наброски, и я вел дневник.

— Ты мне покажешь? — проснулась Катрин.

— Покажу. Но мне не хотелось бы, чтобы ты вчитывалась в мою личную жизнь. Конечно, почерк тебе не разобрать, и писал я на старонемецком. Но я не собирался когда-либо показывать свои дневники. Впрочем, так тебе будет проще понять.

— Прекрасно. Когда я смогу их увидеть?

— Сейчас, — ответил Бэн. Он поднялся, подошел к сейфу, встроенному в стену. Набрал код и достал из него несколько книжек в кожаном переплете. Вернувшись к столу, он осторожно разложил их перед девушкой.

— Ты всегда возишь их с собой? — удивилась она, рассматривая старинные книги.

— Они будто часть меня. Это первая, — сказал он, открывая самую старую, потрёпанную, с грубой бумагой. Было видно, что листы когда-то были вырваны и порваны, но потом вновь любовно склеены и подшиты в новый переплет.

— 1508 год! — воскликнула девушка, указывая на дату в углу первой записи. — А я думала, ты пошутил, когда сказал что тебе пятьсот лет.

— Осторожно с листами, — строго произнес он, — я сам буду листать для тебя. Покажу всё что необходимо, а ты спрашивай, если будут вопросы.

— Кто это? — остановила она его руку, указывая на портрет девушки. — Катерина? — догадалась она.

— Я же сказал, что покажу необходимое. — Бэн быстро перевернул страницу, закрывая рисунок. — Постарайся не лезть в мою жизнь, если не хочешь разозлить меня.

— Ты сам предложил показать свои дневники, — нахмурилась Катрин.

— Я предложил показать то, что посчитаю нужным! — Бэн перестал листать и указал девушке на портрет. — Вот. Это Носферату.

С рисунка, сделанного чернилами, на Катрин смотрела какая-то непонятная масса. Лишь существование глаз и рта подтверждали, что существо перед ней гуманоид. Волос у существа почти не было, лицо было в шишках и иглах, шеи тоже не было, и голова плавно перетекала в плечи.

— Ужас, — произнесла она. — Зачем ты это рисовал?

— Любопытство, — пожал плечами Бэн. — Одна из старейшин Носферату, что жила в Берлине. Она редко показывала свое истинное лицо, и мне хотелось запечатлеть его, чтобы помнить, что она из себя представляет.

— Это еще и «она»? — Катрин была сильно потрясена. — Как они вообще выживают?

— Благодаря способностям менять свою внешность, — спокойно пояснил Бэн.

— А вот это уже интересно. Способности! Ты раньше не говорил, что вампиры способны изменять внешность.