Виктория приехала поздно, часы показывали семь, когда она вошла в небольшой домик на окраине Груневальда. Высокий мужчина поднялся, приветствуя ее, и критично посмотрел на грязные изорванные вещи. Виктория лишь усмехнулась его недовольному взгляду и стала спешно раздеваться, отбрасывая одежду в угол комнаты. Оголившись, она расправила плечи и подергала редкие, выжившие после стрижки волоски.

— Зато я сытая, — сказала она, подмигивая ему и шлепая голыми ногами по начищенному полу, уселась в кресло.

— Я был уверен, что ты уже не явишься, красотка, — сказал мужчина и слегка поцеловал ее кисть. У него была темная, как у восточных людей кожа, темные волосы и густая темная борода. Выглядел он лет на сорок, казался крепким и сильным, а черные глаза проницательно светились умом.

— Только без нежностей, Грегорис, — отдернула она от него руку, — я жду свежих новостей!

— Ничего из того что ты не слышала. Город в ожидании, Наполеон со дня на день явится за войсками для захвата России, повстанцы готовы напасть на него, как только он окажется в землях их княжеств, а Русские Носферату потирают ручонки в ожидании ошибок великого генерала.

— Думаешь, он ошибется?

— Как только он попадет на территорию владения Русичей, он будет делать то, что будет выгодно лишь им. Он не сможет сражаться с ними на их земле. Наполеон падет, и Франция будет у наших ног. Не пройдет и года, я тебе обещаю.

— Звучит очень привлекательно. А я буду Примагеном! Изабелла пригласила меня на торжественный ужин с Робином, и через пару часов страстных переговоров, старейшина указал на меня, как на лучшего претендента. Изабелла чуть не съела свое платье от негодования, но и слова не сказала поперек.

— Ты прекрасна, когда говоришь о своих победах, — мужчина приподнял ее за подбородок и поцеловал, теряя свою маску.

— А ты отвратительно уродлив! — Сказала она игриво, — укуси меня.

— Все что пожелаешь, моя королева!

Носферату легким движением вытащил из кармана плотную повязку и повязал женщине на глаза, она подалась, словно следуя знакомым шагам привычной игры. Грегорис скинул с себя белую рубашку, и нежно поглаживая ее тело, укусил ее за шею. Женщина от удовольствия заскулила, вцепляясь руками в подлокотники. Когда вампир оторвался от ее шеи, Виктория потянула его к своим губам и прокусила изрезанную глубокими трещинами шею.

— Обожаю тебя, моя королева, — шептал Грегорис, наслаждаясь Поцелуем вампирши.

— Обожаю тебя, мое ничтожество.

Берлин, Prenzlauer Tor, военные казармы.

20 октября 1811 год. День. Понедельник. (Бэн)

В маленькой каморке в казармах было тепло и уютно. Дита перенесла в свою комнатку в капелле пару одеял, но согреться под ними зимой ей все равно не удастся. В казармах же была построена хорошая печь, и трубы проходили рядом с комнатой гулей. Тут всегда было тепло. Дита приехала к Бэну с расветом и сразу забралась к нему под бок. Юноша положил на нее тяжелую руку, словно накрывая ее броней раковины, и девушка успокоилась. Заснув в объятьях друга, она ненадолго забыла свои беды...

— Дита, поднимайся, обед уже готов.

Девушка удивленно приподняла голову, а потом вскочила с постели.

— Ты не разбудил меня? — Разочаровано она сжала губы.

— Я пытался, но ты так крепко спала, — Бэн с улыбкой развел руками и быстро подтолкнул ее к стулу, усаживая перед столом.

Девушка приветственно улыбнулась подруге и взяла ложку. Бэн приготовил для нее густую похлебку, но настроение было отвратительным, и кусок в горло не лез. С трудом съев половину, Дита сидела за столом и молчаливо ковырялась в еде. Последние несколько недель слишком сильно давили на ее психику, и Дита ни с кем не могла поделиться своими тревогами и переживаниями. Девушка боялась, что Бэн слишком агрессивно воспримет то, что Ларс ее изнасиловал. Возможно, направит свою злость на гуля и пострадает в итоге сам. Возможно, обругает Диту, что та вела себя не достаточно осторожно. А может рассердиться, что Дита не смогла постоять за себя и обрушит свой гнев на нее, прогонит и более не подпустит к себе. Этого Дита боялась больше всего, ведь тогда она потеряет единственных друзей и Джетт лишится информации, за которую он хвалил свою слугу.

— Ты выглядишь подвалено, — заметила Ангелина, первой управившись с едой.

— Просто не голодна, — натянуто улыбнулась девушка.

— Соскучилась по мне? — Обнял ее юноша, — доедай, и сможем понежиться в постели.

— Фу, как пошло! — Воскликнула Ангелина. — Её явно что-то тревожит, а ты лишь о постели думаешь!

— Все в порядке, Ангелина, — попыталась успокоить подругу Дита.

— Нет, ты должна делиться. Мы же семья! — Громко настаивала женщина.

Дита смущенно улыбнулась такой фразе. Ангелина не редко называла ее «сестричкой», «младшенькой», и они правда напоминали милое семейство, но слышать это вслух было очень приятно.

— Не приставай к ней! — Строго заметил Бэн, — она расскажет, если сама пожелает.

— Тебя вообще ее печали и горести не волнуют. Поэтому я расспрашиваю! — Продолжал гнуть своё Ангелина.

Дита постаралась спокойно выдохнуть и расслабиться, быстро придумывая в голове, что соврать. Она не хотела, чтобы еще и Ангелина узнала ее тревоги. Может с Бэном она бы поделилась. Но женщина воспримет все слишком неадекватно и толкнет Бэна к действиям, требуя возмездия. И хотя Дите не терпелось отомстить, она понимала, что должна все сделать сама.

— Я порвала твое пальто, Ангелина. Мне очень жаль, — Дита опустила голову, надеясь, что Бэн не будет читать ее ауру и не узнает, что она врет.

— Ерунда, я починю.

— Спасибо, — постаралась сказать как можно радостней Дита, — прости, что не сберегла.

— Ну, вот и отлично! — Прервал их Бэн. — Ты наелась, милая? Может, отправим Ангелину?

Женщина фыркнула и, не дожидаясь ответа Диты, поднялась и стала собираться тарелки, сердито бормоча под нос ругательства в сторону братца. Но Бэн не обращал на сестру внимания, обнимая и прижимая к себе Диту.

Девушке ужасно не хотелось близости в этот день. Словно чувствуя отторжение ко всему мужскому полу, Дита хотела, чтобы Ангелина осталась и чтобы Бэн к ней вообще не прикасался. Сжавшись, она ежилась, не зная как объяснить это другу. Но Дита не успела ничего сказать, женщина покинула комнату, и Бэн сразу усадил подругу к себе на колени, стал ласково гладить и целовать. Девушка отвечала с неохотой, зажимаясь все сильнее, но Бэн, казалось, не замечал этого, действуя все настойчивее.

— Прости. Я немного не в настроении сегодня, — наконец выдавила Дита, быстро соскальзывая с его рук.

— Что? — Бэн удивленно свел брови, больше негодуя ее отказом, чем фактом, что он нежеланен.

— Холодно в капелле, я спала совсем мало и … — Дита на ходу придумывала оправдания, — не поела, а еще надо в библиотеку заехать, и … — Дита тяжело вздохнула. — Я пойду.

Бэн удивленно смотрел на нее, все еще не понимая, что происходит.

— Ангелина была права, ты чем-то встревожена. — Твердо сказал он. — Ходила вчера к Джетту? Что-то у него случилось?

Дита не ответила, лишь слабо кивнула. Бэн продолжал следить за ней, и Дита не могла понять причины. Но нередко она была рада, что он знает обо всех ее передвижениях.

Сжимаясь под настойчивым взглядом друга, Дита все не могла найти в себе силы признаться в том, что с ней случилось, чувствуя свою вину и стыд.

— Думаешь, соитие тебя не утешит? — Спросил он, снова притягивая ее к себе.

Дита покачала головой. Она пыталась представить реакцию Бэна, надеялась, что он поддержит и поймет. Что утешит и поможет справиться с внутренним конфликтом и негодованием, что поможет придумать, как отомстить Ларсу, и сам не пострадает. Но Бэн был не из тех, кто слушает и понимает.

— Мне хотелось бы видеть Джетта чаще, быть ближе, спать с ним…

Бэн расстроено вжал голову в плечи, и Дита поняла, что начала совсем не с той стороны.

— Ты ведь знаешь, как тяжело без господина, как хочется быть с ним рядом? — Попыталась объясниться девушка.