— Ты особо не хвались, — попытался остудить его пыл Анжело, — Дита может и не проболтается, а вот другие слуги болтливы. Бэн конечно глупец, но за девочку он крепко зацепился.

Анжело был расстроен. Ларс снова его обыграл. И победа была не честной, так как получил он девушку силой. Но это они не оговаривали. Остальные ребята в шутку или всерьез стали строить на девчонку планы.

Шпандау, Spandau Citadel.

19 октября 1811 год. День. Воскресенье. (Амалия)

Дита сбежала из таверны. Ей было отвратно от общества, что окружало ее в этом месте. Ей было отвратно от гулей, от Анжело, Ларса и всех остальных. Ей хотелось спрятаться, уснуть и чтобы все прошло, исправилось само собой. Девушка направилась в Шпандау, потратив почти три часа в темном переходе, она поднялась из подземелья и быстро забежала в комнату хозяина. После длинного подземного хода она окоченела, но мысль о встрече с господином всегда грела душу. Джетт спал и с улыбкой приоткрыл глаза, когда она легла на его ледяную грудь.

— Ты холодная, моя принцесса, — произнес вампир, прижимая к себе ее губы.

— На улице 32 градуса по Фаренгейту, господин, — произнесла она, восторженно целуя его. — Я могу стать теплее, если пожелаешь, любовь моя, я буду для тебя горячей.

— Давай милая, мне нравиться, как работает твоя магия.

Дита кивнула и, закрыв глаза, засияла как рождественская звездочка, ее кожа сразу стала горячей, щеки порозовели, а приятные мягкие губы обрели ягодный притягательный цвет спелой малины и Джетт обхватил магичку, укладывая ее рядом с собой на постель, и увлеченно стал ее поглаживать, раздевая и покусывая. Дита громко стонала, заставляя двух охраняющих покои гулей краснеть и покашливать.

— Займись со мной любовью, — умоляла принцесса.

— Не охота, красотка, обращайся к смертным. — Усмехнулся Джетт и, вцепившись в ее шею, стал пить ее кровь, от чего Дита стала стонать еще громче.

— Я говорил с Петром, — продолжил вампир, когда насытился, — он сказал, что мне будет позволено питаться с тебя открыто через два года. Возможно, тогда Карл разрешит тебе и переехать.

— Это было бы чудесно, — воскликнула девушка, — в капелле мне совсем не нравиться.

— Верю. Но тут тоже не королевский дворец.

— Главное чтобы ты был рядом, — улыбнулась Дита, целуя хозяина. — И ты сможешь распоряжаться мною, не дашь больше никому забирать!

— Боюсь, Тремеры такой роскоши мне не позволят. Тем более Вентру с радостью заплатят за твою кровь приличную стоимость. Так же Носферату и Робин обещали за тебя огромные деньги.

— Не отдавай меня Носферату! — Воскликнула Дита.

— Ты курочка несущая золотые яйца. Не хочу терять возможность налаживать контакты. — Вампир откинулся на спину, словно забывая о гостье.

— Гули Дмитрия меня обижают… — начала смутившись Дита.

— Об этом мы уже говорили, меня не волнуют твои проблемы с другими слугами. — Раздраженно отмахнулся Джетт.

— Это не просто проблемы!

— Хватит! — Джетт сказал это слишком громко, и Дита сжалась, прикусив язык. — Ты расстраиваешь меня Дита, обращайся к Бэну со своими смертными недоразумениями!

— Простите, хозяин, — Дита покорно вжала голову в плечи, — я более не побеспокою вас.

— И улыбайся!

— Да, господин. — Дита натянуто улыбнулась. — Я принесла вам несколько пачек писем, надеюсь, ты будешь доволен.

— Наконец-то хорошие новости.

Джетт выхватил из ее рук пачку бумаг и стал быстро просматривать их, кивая головой, улыбаясь и что-то зачитывая. Бруджа был доволен новостями, хотя они были не радостные для Берлина и возможно для него самого в данный момент ему на руку были любые споры вампиров. Чем больше конфликтов они устраивали между собой, тем больше информации он мог получить и тем более дорого мог ее продать.

Дита сидела рядышком, заглядывая ему в рот и ожидая похвалы. Но Джетт прогнал ее, не желая, чтобы смертная задерживалась в его убежище. Хотя Густав и Тремеры уже были в курсе, что Дита его гуль, Джетт предпочитал оставить в тайне их встречи.

Кёпеник, конюшни Eichhorn.

19 октября 1811 год. Ночь. Воскресенье. (Дмитрий)

Дмитрий проснулся в своем подземелье и удивленно огляделся. Он не помнил, как сюда попал. И с трудом помнил, что было вчерашней ночью. Голова болезненно ныла, словно его били, и, потерев виски, он поднялся, выбираясь из склепа. В кулаке он заметил зажатый клочок шелковой расписной ткани и воспоминания, обрывистыми кусочками стали возвращаться.

Пьяный конюх, что погиб вчера от его зубов пропал. Ларс хорошо знал свою работу, и от тела ни осталась и следа. Лишь замученный дух злобно посмотрел на вампира, но Дмитрий, отмахнувшись, вышел из амбара, в который выходил спуск в подземелье с одним из его убежищ.

Во дворе было тихо, последние работяги разбредались по домам, солнце только село, и поверхность стен была еще теплая, помнящая языки горячей звезды. Дмитрий небольшими перебежками двигался по своим землям, стараясь остаться незаметным для смертных. В одной из конюшен он отыскал своего доверенного слугу. Ларс заботливо потирал спину молодому жеребку и проверял ему копыта.

— Ларс! — Прошептал вампир гулю в спину так внезапно, что тот аж подпрыгнул.

— Хозяин! — Нервно воскликнул он. — Почему вы не предупредили, что проснулись.

— Я с трудом помню вчерашнюю ночь, — покачал вампир головой. — Ты не должен был позволять мне выпивать этого пьянчугу. Ты же знаешь как прохо я реагирую на алкоголь!

— Простите. Не уследил. — Покорно опустил голову Ларс, хотя и не мог такого предугадать.

— И как ты мог после этого подпустить меня к Амалии! — Продолжал негодовать вампир. Он поднял кусок ткани в своей руке и показал слуге, — я не контролирую себя, когда пьян. Я был невежлив с ней? Я помню, как домогался бедной девушки. Я говорил ей очень неприличные вещи! — Дмитрий был расстроен, — Амалия не должна была видеть меня в таком виде.

— Простите, — снова повторил гуль.

— Ты должен извиниться перед ней за мои поступки! — Твердо сказал Дмитрий. — Я вел себя неприлично. Отправляйся и извинись!

— Но Сир, через два часа я еду в Гамбург, по вашему распоряжению. У меня важная встреча.

— Да, я помню. Перед этим заскочи к Тремерам и передай Амалии мои извинения. Или мне стоит поехать самому?

— Нет, нет! — Замахал руками гуль, выражая свой протест. — Я все передам ей!

— Хорошо. — Дмитрий немного расслабился, — не хочу, чтобы она обижалась на меня. Ей хватает и боли от моих зубов. Это было очень невежливо с моей стороны.

Дмитрий странно посмотрел на гуля.

— И с твоей.

Ларс сжался, не позволяя своим мыслям быть услышанным. Но Дмитрий и не настаивал. Гуль вдруг понял, что его поступки расстроят господина и стал тщательно скрывать свои эмоции, чтобы не огорчить хозяина.

— Ты извинишься за себя и за меня, — Дмитрий не вник в происшествие со своим гулем, сосредоточенный только на себе он лишь мельком заметил в мыслях своего слуги что-то не ладное. Но сразу забыл об этом.

— Сегодня же заеду к ней, — поклонился Ларс.

— Хорошо, хорошо. И не давай мне больше пить! Ненавижу пьяных! Я ничего не помню, что произошло вчера. И голова болит!

— Больше никакого алкоголя, — покорно кивнул головой слуга.

— Надеюсь, Амалия на меня не сердится. Возвращайся поскорее из Гамбурга. Я буду с нетерпением ждать ее слов. Может пригласить ее сюда, чтобы лично сказать? — Дмитрия это явно сильно беспокоило.

— Я передам ваше пожелание Петру.

— Прекрасно! Тогда смогу насытиться нормально. Пусть приедет в следующий выходной, — распорядился вампир, обрадовавшись предстоящей встречи и забыв обо всех проблемах.

Ларс прибыл в капеллу в два часа ночи, но Диту не застал. Он передал просьбу Дмитрия Петру и, забравшись в повозку, направился в сторону Гамбурга.

Груневальд, Herthasee.

19 октября 1811 год. Ночь. Воскресенье (Виктория Грейс)