Наконец вампир успокоился, и, поднявшись, стал зажигать свечи. Двигался он вполне твердо, даже слишком твердо, но потом девушка поняла, что причина в страхе перед огнем. Через пару минут комната была освещена и Дмитрий присел на краюшек постели опустив голову и плечи.
— Кажется, я обидел тебя, — проговорил он расстроено.
— Пей крови и ложись отдохнуть, — устало вздохнула смертная.
— Каждую ночь жду твоей крови. Как бы хотел быть с тобой рядом всегда, — Дмитрий снова поцеловал ее. Его губы были невидимы под его масками, но он лишь слегка скользил по ее коже, словно желал и боялся этого одновременно. Из его рта доносились печальные вздохи, и Дита старалась сдержаться и не оттолкнуть его. Крепко обняв ее, Варан прижался губами к ее шее.
— Тебе придется раздеться, чтобы я не испачкал твое платье. — Прошептал он чуть слышно, не отпуская ее.
— Что-то я не в настроении раздеваться сегодня радом с тобой, — буркнула Дита.
— Тогда я подарю тебе новое платье.
Дмитрий осторожно прокусил ее, но Дита вскрикнула не готовая к его яду. Мысленно вампир связался со своим слугой и приказал принести ей полотенца. Через несколько минут гуль принес свежее платье и обмыв девушку, помог ей одеться. От его пальцев ей было тошно. Ларс как бы случайно прилипал ладонями к ее коже, поглаживал и, сопя как паровоз, придвигал ее к себе все ближе. Дмитрий же словно уснул, положив ей голову на плечо, он тихо посапывал, совсем как обычный человек. Они оба давили на Диту морально, заставляя ее желать покинуть проклятый дом лишь сильнее. Сквозь свой пьяный сон вампир тихо что-то шептал по-русски, и Дита не могла разобрать ни одного слова.
— Ему нравиться, запах твоей кожи, — словно в пустоту произнес Ларс, и Дита дернулась от гуля, скидывая с себя вампира.
Дмитрий безвольно шлепнулся и широко улыбаясь, перевернулся на спину, раскидывая руки. Дита вздрогнула. Впервые, при ярком свете десятка свечей, в такой близости и реальности, а не в смытых и скомканных изображениях крови она увидела его настоящее лицо. И на мгновение он показался ей красивым. Сумасшедший, гадкий мучитель, с сотней психозов и с отвратительным гулем, показался ей привлекательным. Дита раздраженно покачала головой.
— Черт! — Выругался Ларс и кинул хозяину на лицо полотенце, строго посмотрел на Диту. Но девушка сделала вид, что ищет взглядом свою испачканную одежду и проверяет, насколько хорошо гуль отчистил ее кожу. Ларс некоторое время подозрительно следил за ней, потом вывел из спальни и, сунув ей в руки какую-то книжку, оставил в прихожей одну.
Дита зачиталась, и не заметила, когда стало светать. Ларс отправился укладывать своего господина на сон и, отложив книгу, Дита надела пальтишко, надеясь покинуть дом незаметно. Она несколько раз выглянула в окно, проверяя, что Ларса там нет. И только тогда вышла во двор. Близился рассвет, Дита спешила покинуть конюшни Кёпеника, скоро приедет Бэн, но ей хотелось убраться оттуда, прежде чем вернется Ларс. Успешно преодолев расстояние до ворот, она облегченно вздохнула, но гуль выпрыгнул из-за сарайчика и, схватив ее за плечи, потащил в темноту помещения, повалил на соломенный пол.
— Хочу тебя! — Его глаза безумно горели, изо рта капала слюна, и гуль казался страшнее, чем его хозяин Носферату.
— Ты с ума сошел! Бэн сейчас приедет, он убьет тебя! — Девушку не столько беспокоила смерть ненавистного гуля, сколько необходимость отчитываться Бэну перед Дмитрием.
— Пусть приедет, моя голова разрывается от мыслей хозяина, ты для него самый желанный сосуд, не могу больше этого выносить! — Он сжимал смертную и пытался ласкать через ткань пальто, но она была слишком плотная.
— Дмитрий псих, и ты такой же! Не трогай меня, на тебя зараза!
— Уже нет. — На его лице появилась кривая усмешка, — а ты уверена, что она была не твоя, шлюха?
Ларс стал сдирать с нее верхнюю одежду, давя на нее пальцами, прижимая ладонями. Его руки быстрые и ловкие обжигали своим желанием, он действительно не мог больше выносить тех образов, что вселял его хозяин в его голову. Кровь девушки, тепло, жажда, мука, ее тело, ее кожа... Ларс не просто хотел Диту. Это желание стирало все его мысли, ослепляло, как навязчивая идея преследовало его ночью и днем. И безумие усиливалось при каждом появлении девчонки. Гулю хотелось ее крови, мяса, вонзиться зубами в плоть девушки, проникнуть вовнутрь, вставить в нее свой член и чтобы его яд обжигал ее изнутри.
Ларс не позволял смертной подняться или отталкивать его, сгорбившись над ней, он тяжело дышал. Отчаянно стараясь убрать его руки, Дита вертелась, как угорь, но мужчина не давал ей ускользнуть. Не зная, что еще предпринять она достала из неплотно пришитой подкладки булавку и воткнула ему в спину. Точнее попыталась. Булавка изогнулась и оцарапала ей палец и Ларса ничего даже не почувствовал. Но Дита не собиралась сдаваться, размахнувшись, она воткнула булавку ему в глаз. Ларс дернулся и, схватившись за лицо, отпустил ее на мгновение. Вскочив на ноги, девушка бросилась бежать.
На дороге Дита пересеклась с Бэном, но не стала останавливаться, и пролетела мимо, сворачивая в лесную чащу, чтоб он не мог преследовать ее на лошади. Сейчас ей меньше всего хотелось его расспросов. А юноша обязательно будет спрашивать, почему ее пальтишко порвано и почему она плачет навзрыд.
Девушка добралась до капеллы и забралась в свою комнату, не желая более никого видеть и слышать. Бэн заглянул лишь на минуту, но Дита притворилась спящей. Ей совсем не хотелось говорить с ним сейчас. А может и потом тоже. Юноша ушел и Дита, сжавшись в комок, вцепилась в подушку, заливалась слезами. Теперь даже побои Анжело не казались ей столь отвратительными, как то, что с ней сделал Ларс. Осознание своего положения пугало, сжимая в ледяных тисках ее рассудок. Стоило ей закрыть глаза, как мысли возвращались к событиям прошлой недели. Она старательно придумывала, как накажет Ларса, но ни одна проказа не казалась ей достаточной расплатой. Дита хотела чтобы он почувствовал всю боль и унижение, что пришлось пережить и ей.
Занята своими мыслями о мести она так и не поспала, а после трех Марианна отправила ее в зал обслуживать посетителей.
====== Глава 8. Плата. Часть 03. Безвыходность ======
не бечено
Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла.
19 октября 1811 год. День. Воскресенье. (Ларс)
Ларс подсел к Анжело за стол, вежливо здороваясь со всеми: Кристьяном, Ромео, Маркусом и Андреасом. Ребята сидели уже давно, перед ними столпились пустые тарелки и кружки.
— Что с глазом? — Спросил Анжело, указывая на повязку.
— Ты мне проиграл, снова, — ушел от ответа Ларс.
Остальные засмеялись, привыкшие к спорам Ларса и Анжело на девушек. А Анжело замер с открытым ртом.
— Что за девица? — Начал спрашивать Ромео.
— Жду свою кружку, — усмехнулся Ларс, не отводя взгляда от Анжело.
— Не верю, — пробормотал он, нервно подергивая губой.
— Сейчас, все будет! — Ларс щелкнул пальцами над головой, подзывая высокую девушку официантку, но та лишь отвернулась и пошла к отдаленным столам. Подошла другая, но Ларс, тыкнув в высокую сказал, — зови Диту, пусть нас обслуживает, — девушка обиженно надула губки, но послушалась. Через пару минут подошла Дита и Ларс злобно ей усмехнулся.
— Подавай эля, Анжело платит, на тебе выиграл!
В ответ гуль Носферату получил пощечину, и весь стол рассмеялся, смотря, как Дита краснеет, и убегает из зала.
— Глаз она мне проткнула, агрессивная, — смеялся со всеми Ларс. Только Анжело не поддавался общему веселью.
— Ты совсем умом тронулся? Бэн тебя на куски порвет, если узнает!
— Если вы ему не ляпнете, Бэн никогда не узнает. Дита не дура, чтобы войну начинать. Или думаешь, Бэн против всех выстоит? — Ларс был уверен в себе. Несмотря на выколотый глаз, он выглядел довольным.
— Ну как она? — Спросил на ухо Ромео.
— Горяченькая, — рассмеялся Ларс. — Но тебе не по зубам, так что даже не вздумай! — Он злобно глянул на Ромео так, что тот отпрянул. Если б не дружба Ларса и Анжело, остальные предпочли бы с Ларсом не общаться. Гуль Носферату был пугающе жесток, все знали, что он потрошит людей в сарае, чтобы кормить своего господина, и получает от этого удовольствие. Кроме того Ларс всегда был агрессивен и на взводе. Поговаривали это от того, что Дмитрий почти не кормил его кровью.
