- Возьмите сейчас!

Она подумала вдруг, что не успела сама проверить бумаги, - а если они доказывали вовсе не то, в чем Феофано пыталась убедить комеса? Или комес придет к совсем другому заключению, изучив их, - ведь он, конечно, намного больше Феодоры понимает в торговле людьми.. и жаждет выгородить Никифора?..

Но было уже поздно. Пакет перекочевал в руки флотоводца, который немедленно его развернул.

- Здесь нельзя! – ахнула Феодора; но Флатанелос больше не обращал на нее внимания. Он быстро просмотрел бумаги – и весь побледнел, только карие глаза темнели на лице.

Он свернул и быстро убрал пакет себе на грудь. Схватился за лоб.

- Боже святый!

- Но вы ничего не рассмотрели! - сказала Феодора.

Ей казалось, что вот-вот одного из них поразит стрела, – и ей было по-прежнему нисколько не страшно: как будто вдвоем с этим храбрецом можно было покорить самую смерть - оседлать, как высокую волну…

Комес взглянул на нее – и вот тут она испугалась: так он изменился, словно постарел за считанные мгновения.

- Я увидел достаточно.

Он шагнул вперед, будто забыл о своей спутнице, - и споткнулся. Хуже всего было видеть, как сломлен такой сильный человек: предательским ударом, от которого не защититься никому.

Феодора схватила комеса под руку.

- Держитесь!

Он вздрогнул и распрямился с усилием.

- Я должен проводить вас!

Феодора замотала головой: теперь, когда возбуждение минуты схлынуло, ей с каждым мигом становилось все страшнее, будто они с комесом вдвоем попали в капкан, и калечили друг друга, пытаясь помочь вырваться.

- Нам нельзя быть вместе! – сказала московитка.

Он в ответ крепче взял ее под руку.

- Я должен, - хмуро сказал герой, преданный императору, и повел ее ко дворцу.

На каждом шагу она теперь готовилась упасть замертво; от вражеской ли руки - или от изнеможения. Сегодняшний поступок удивительно обессилил ее, как будто геройство отнимало не меньше сил, чем настоящая схватка. Комесу пришлось почти волочь ее - и он больше не споткнулся ни разу.

Когда они вошли во дворец, почти не обратив внимания на охрану, - которая, однако, без заминки впустила их, - Феодора остановила комеса.

- Постойте… Вот теперь нам нужно поговорить!

- Сперва я изучу то, что вы мне отдали, - мрачно ответил ее спутник, глядя в землю. - А потом обязательно дам о себе знать, тем или иным способом.

Он посмотрел на нее и улыбнулся - искренне, будто солнце на миг выглянуло из-за туч, чтобы снова спрятаться.

- Вы замечательная женщина…

Перестал улыбаться - и потом внезапно заразительно засмеялся, морщинки собрались у глаз:

- Младшая сестра Феофано!

- Младшая и любимая, - пробормотала Феодора. Она смеялась с ним - они долго смеялись, смеялись до слез, и не могли перестать. Потом моряк похлопал ее по плечу.

- Я пойду - надеюсь, вы доберетесь до своих комнат?

- Будьте покойны, - ответила Феодора.

Комес поклонился и пошел прочь.

Но когда он скрылся, Феодора вовсе не была уверена, что доберется до своих комнат. Однако ей повезло.

В своих покоях она села и долго приходила в чувство; потом едва слышно позвала Аспазию – у той был чуткий слух, и она явилась сразу.

Горничная напоила госпожу водой с вином, растерла виски душистым маслом, и только тогда у нее прояснилось в голове. Феодора потребовала принести сына – с ним ей всегда легчало.

Покачивая на коленях ребенка, она думала. Если они с Леонардом Флатанелосом доживут до следующей встречи, он опять позовет ее… но ведь он человек умный и понимает, как связана замужняя женщина! Ему придется позвать и мужа, а тому – познакомиться с комесом. Но Флатанелос Фоме, конечно, не понравится; и без всяких объяснений понятно, почему…

Как ей быть дальше?

Ее сородичи, московиты, - люди простые и сухопутные, пусть даже и воины; минута, когда они могли понадобиться, миновала, а с флотоводцем этериотам не о чем говорить. Более того – ее русские соплеменники ничего не понимают в государственных делах…

Феодора пришла в ужас, поняв, насколько она одинока. Она поняла, каково приходилось Феофано многие годы, - и пожелала вернуться назад, на год, на два… Но она уже не вскочит в свое девичье платье – и никогда больше не будет рабыней или простой женщиной, которой ни за что не приходится отвечать.

“Флатанелос пришлет ко мне вестника – или записку, - подумала московитка. – А потом…”

Потом он расскажет ей, как намерен поймать в капкан доместика схол, - и ей придется нести еще и этот крест.

Но ведь оба Флатанелоса могут быть на самом деле союзниками – или стать союзниками позже! Или комес просто решит разорвать знакомство с женой приближенного к трону патрикия: это только лишние хлопоты и опасности.

Феодора поняла, что ничего сейчас не надумает, и взялась за шитье. Это была работа, которая никогда не переводилась ни у одной женщины.

Фома ничего не заподозрил и в этот раз – или только так говорил? Он похвалился перед женой своими успехами; прибавил, что повел бы ее показать прекрасных воинов императора, но боялся разволновать: беременной женщине опасны такие зрелища и прогулки в такие места…

При последних словах муж так проницательно посмотрел на нее, что Феодора испугалась.

- Ты, помнится, обещал показать мне корабли, - сказала она.

Патрикий сощурил умные серые глаза.

- А есть ли в этом нужда? Разве ты на них уже не налюбовалась?

Муж был хорош собою, как и раньше, изящно двигался, одевался и говорил; но вдруг показался Феодоре куда меньше и уже в плечах, чем был.

Патрикий встал и, шагнув к ней, склонился над женой:

- Я не желаю, чтобы ты больше ходила туда одна!..

Феодора посмотрела прямо на него.

- Тогда пойдем вдвоем.

Фома поджал губы, отвернулся и бросил:

- Только вдвоем – только со мной, и ни с кем другим!..

Казалось, он готов был напомнить ей, кто она такая, - но большим усилием удержался от этого.

Феодора встала и, подойдя к мужу, коснулась его плеча. Он вздрогнул, но не отодвинулся.

- Фома… ревновать меня глупо, - прошептала она. – Ты сам знаешь, ведь ты меня знаешь!

“Что я говорю?” - изумилась она своим словам. Она творила за спиной мужа такие дела, при одной мысли о которых добродетельная женщина разобьет себе лоб на молитве! И так искренне уверяет его, что неспособна на измену!..

Тут муж повернулся к ней и порывисто обнял.

- Прости, - сказал он. – Я погорячился, ведь я тебя знаю!

Феодора улыбнулась.

- Пойдем на берег вместе, - ласкаясь, сказал патрикий. – Сегодня, если хочешь!

Она прижалась лбом к его плечу.

- Завтра… я сейчас устала. Лучше пойдем на террасу, посмотрим на закат.

На другой день, ближе к вечеру, они отправились на верфь вдвоем, и Феодора наконец услышала то, чего добивалась: довольный собой муж привел ей кораблестроителя, который уже через несколько минут утомил ее описанием устройства хеландии и разделения обязанностей в ее огромной команде. Феодора поняла только сложность византийского мореплавания и потрясла головой, сделав знак строителю замолчать. На самом деле она почти не слушала, думая о комесе и об их общей страшной тайне.

Рассказчик обескураженно и обиженно замолчал, а Фома засмеялся.

- Ты же, кажется, мечтала об этом!

Муж опять неприятно щурился, совсем как его сестра. Феодора усмехнулась: ее знобило, тревога все усиливалась – хотя комес ничего не обещал ей на сегодня!

- Мне надо записывать эту лекцию, иначе ничего не запомню! – сказала она.

- Записывай, - забавляясь, откликнулся патрикий. – Орест! Есть ли здесь бумага и перья для госпожи? Она очень любит учиться!

Феодора густо покраснела, а сухонький подвижный Орест кивнул.

- Найдутся, господин!

И ей в самом деле скоро принесли ворох дешевой рыхлой бумаги, а также чернильницу и перо. Феодора хмыкнула, но взяла предложенное. И в самом деле – эти знания могут ей очень скоро пригодиться…