- Брат!.. – отчаянно крикнула Агата: будто Дарий сейчас мог прийти к ней на помощь, или же она – к нему.
И тут вокруг засвистели первые выстрелы с берега; Агата шатнулась назад, и стрела прошла мимо ее плеча. Жена паши заметалась, слишком поздно осознав опасность; и тут следующая стрела пробила ей грудь.
Захрипев, Валентова дочь тяжело упала на палубу. И тут к ней наконец бросились с разных сторон: ее тормошили, засыпали вопросами по-итальянски. Но Агата почти не понимала этого языка.
Мужчины молча всматривались в ее лицо, бессильные помочь; и увидели, что ужас и боль умирания в карих глазах вдруг сменились огромным облегчением.
Валентова дочь пробормотала что-то на языке родины и, дернувшись и скользнув рукой по пронзенной груди, затихла. Наступила тишина: только шумело море и постанывали в согласном усилии гребцы: корабль был уже недосягаем для выстрелов.
- Что она сказала? – воскликнул один из матросов, глядя на мертвую.
- “Элефтера”… “Я свободна”, - прозвучал позади него женский голос.
Вперед выступила Анна, с распущенными светлыми волосами, – одна, без дочери: жена Дария подняла взгляд с мертвой македонки на итальянцев. На белом, как мел, лице ее дрогнула улыбка.
- Мы не горим? – спросила жена Дария по-итальянски: с сильным акцентом, но правильно.
- Нет, госпожа, - у нас загорелся правый борт, но его почти сразу же залило, - ответили ей.
Анна кивнула, уже плохо слушая и мало понимая; она присела около Агаты. Нежным движением закрыла ей глаза, потом поцеловала в лоб.
- Нужно обернуть ее тканью и предать морю… она больше всего желала для себя такого погребения, - сдавленным голосом сказала Анна.
Агата как-то сама сказала ей это.
========== Глава 146 ==========
Дарий ретировался еще до того, как их настигла погоня, - и чуть не разминулся с отрядом паши. Именно сейчас он в первый раз пролил кровь, доказав свою мужественность, как этого требовал древний обычай его родины: схлестнулся на скаку с турком, который скакал в порт, чтобы присоединиться к главным силам. На узкой улице, облитой помоями, они неизбежно должны были столкнуться; и турок, при свете месяца узнав в Дарии македонца и изменника, с яростным криком набросился на молодого Аммония, рубя сплеча саблей. Он разрубил бы ему непокрытую голову, не будь Дарий так ловок: развернувшись, Валентов сын отразил удар и снес бритую усатую голову в тюрбане, сам не успев понять, что сделал.
Конь турка понес прочь бездыханное тело, запрокинувшееся в седле, с ногами все еще в стременах, - а молодой македонец несколько мгновений приходил в себя, глядя, как с окровавившегося меча стекают темные капли.
- Аллах! – прошептал он. – Что за дьявол происходит?..
И тут македонец понял, что случилось, - и чуть не поворотил коня, чтобы скакать в Золотой Рог на защиту близких, но вовремя опомнился. Сейчас он мог бы только погубить себя, а другим уже никак не поможет: если корабль Мелетия Гавроса ушел, он ушел! Скоро Дарий это узнает!
Но каким образом он узнает, что случилось с Анной и остальными, если на него самого сейчас началась облава?..
Дарий пришпорил коня и понесся назад во Влахерны – туда, где должен был встретиться с людьми Леонарда и дяди. Бог даст, они успеют скрыться, а потом разузнают, удалось ли бегство: уже назавтра об этом будут говорить на всех рынках и трубить на всех площадях Стамбула.
- За мою голову, верно, назначат большую награду… хотел бы я знать, сколько? – прошептал сам себе македонец, безумно рассмеявшись. – Дороже ли дает Мелетий за голову моего отца?..
Он осадил коня на пустой бедной улице, в условленном месте: никого не было. Только черные тени глинобитных домов, перекрестившись и удлинившись, все погрузили в кромешный мрак: свет молодой луны не достигал досюда.
Дарий перевел дыхание и ощутил, как его захлестывает ужас, с которым он, при всей своей отваге, не мог совладать – будто первая кровь, кровь убитого им первого мужчины в жуткий полночный час возопила об отмщении. “Как скоро воитель становится холодным убийцей, хотел бы я знать?” - подумал Дарий: и тут его конь с ржанием подался назад. На улице наконец появился другой человек!
Дарий склонился с седла, все еще с обнаженным мечом в руке.
- Кто?.. – тихо воскликнул он.
- Это ты, господин? Слава богу!
Подошедшего, казалось, нисколько не испугал меч в руке македонца. Он сделал Дарию знак.
- Сюда, наши уже ждут!
Дарий не помнил этого человека – но молча кивнул и слез с коня. Отряхнул с меча кровь, но та уже загустела на лезвии бурыми потеками; подавив дрожь, македонец убрал меч в ножны как был.
Неожиданно понимающе покосившись на Дария и его оружие, незнакомец отворил калитку в невысокой стене из кирпича-сырца, и Дарий шагнул внутрь, ведя коня в поводу. Он уже бывал в этом тайном месте, конечно же, - но днем и со знакомыми людьми…
Но ему недолго пришлось тревожиться: тропинка между терновых кустов вывела его к мазанке, где горел свет. Проходя мимо освещенного окна, его проводник махнул кому-то рукой: сразу за этим в глубине дома раздались шаги, и в дверях появился не кто иной, как Артемидор.
Рыжеватый пират в неизменной головной повязке широко улыбнулся Дарию и раскрыл руки: македонец не успел опомниться, как оказался в медвежьих объятиях.
- Сожри меня акула, ты жив! – воскликнул первый помощник комеса, похлопав молодого Аммония по плечам, потом по щеке. – Как остальные – бежали? Рассказывай!
Покрасневший горец понял, что сейчас не время оскорбляться.
- Я не знаю, что с остальными! - сказал он, покачав головой.
И тут Валентов сын забыл и гордость свою, и все прочее, кроме того, что враги настигли их и что он убил своего первого врага – первого турка. Всхлипнув, Дарий сел на траву перед домом и понурился. Склонив голову так, что она почти свесилась между колен, македонец быстрым полушепотом рассказал опустившемуся рядом Артемидору, что произошло в Золотом Роге.
Закончив рассказ, он извлек из ножен побуревший меч и, сорвав пучок травы, яростно принялся оттирать оружие.
Артемидор положил ему на плечо свою намозоленную руку, привычную и к кулачному, и к оружному бою.
- Ты храбрец, молодой господин, - сказал он серьезно и уважительно. – Но тебе сейчас нужно отдохнуть, иначе завтра может погубить все, что ты сделал сегодня.
Дарий вцепился себе в волосы.
- Могу ли я сейчас спать?..
Артемидор молча взял македонца под руку и, без усилия подняв его на ноги, увел в дом. Там уложил на тюфяк у стены: в комнате были еще люди, крепкие мужчины, которые сидели за грубо сколоченным столом, но Дарий уже ни на кого не смотрел. Вытянувшись на тощей постели, он мгновенно заснул.
Артемидор заботливо уложил ему на грудь свесившуюся руку, потом пригладил спутавшиеся черные волосы.
- Салага… славный мальчишка! – пробормотал первый помощник комеса. – Далеко пойдет, если останется жив!
Потом критянин встал и подошел к нетерпеливо ждавшим его товарищам; прижал палец к губам. Сел с ними за стол и, понизив голос, быстро пересказал то, что узнал от молодого Аммония. Артемидора слушали с жадным вниманием, не задавая вопросов: все и так было понятно, как и то, что может ждать заговорщиков назавтра.
Все станет известно только завтра!
Они еще немного посовещались – потом, потушив лампу, легли спать. Конечно, выставили часовых и у калитки, и в дверях дома; но едва ли их обнаружат, ведь Дария никто не видел, кроме убитого им человека!
Дарий спал - и ему снились Анна, Агата и дочь, слившиеся в одну женщину, греческую христианку, которую во что бы то ни стало нужно было вызволить от мусульман. Потом македонцу приснился страшный отец, отец-благодетель – и Дарий с криком проснулся и сел, в холодном поту; была еще ночь, и все вокруг еще спали.
Безмятежно спал рядом Артемидор, разбросав рыжевато-русые волосы и подложив могучую волосатую руку под голову, – македонец, посмотрев на товарища, припомнил план побега… да, они проберутся в порт и доплывут на лодке до Принкипоса, а там их ждет корабль Леонарда Флатанелоса: туда же подойдет с запада и второй корабль критянина, на котором Леонард доставит на Принцевы острова семью Дионисия Аммония. Комес строго воспретил Дарию впутываться во что-нибудь еще, кроме спасения своей собственной семьи. В военной обстановке для неопытного человека самоуправство было недопустимо!
