Потом посмотрела на Феофано. Та теперь была очень серьезна, совсем как Леонард, и стояла скрестив руки на груди.

Феодора медленно приблизилась, засматривая ей в лицо.

- Фома?.. – спросила она.

Феофано качнула головой.

- Мы не нашли его, - ответила царица. – Мы с Марком выплыли со стороны северной оконечности Прота, севернее вас, и сразу же начали искать остальных; но не обнаружили никаких следов моего брата. А потом столкнулись с комесом.

- Он может быть жив, - сказал Леонард после общего долгого молчания.

Феодора закусила губу.

- Не нужно, Леонард… только не лгите!

К глазам опять подступили слезы, слезы горя… но не было ли это горе и облегчением?

“Но ведь Фома вправду может быть жив, как и каторжники! Они не могли утонуть все! Сейчас уже совсем ночь, никакого огня не хватит осмотреть весь остров… И вокруг еще восемь островов, где столько заливов, ущелий, где кипарисовые рощи!”

- Уж не укрылся ли Фома в монастыре? – пробормотала она с усмешкой. – Он временами бывал так богомолен…

- Мы спрашивали в монастыре, - сказал комес серьезно. – Монахи нам сказали, что у них никто не просил приюта.

“А правду ли сказали?”

Феодора, чтобы отвлечься от таких мыслей, посмотрела на Феофано.

- Идите поешьте, там в котелке осталась похлебка… и сухари.

Феофано погладила ее по щеке.

- Спасибо, дорогая, мы уже поужинали. Сейчас пойдем спать.

Она сделала знак Марку, и они ушли вдвоем; и Феодора увидела, что осталась с комесом наедине. Артемидор и другой спутник Леонарда Флатанелоса говорили в стороне о чем-то своем.

- Леонард, давайте отойдем от них, - попросила московитка. – Я хочу сейчас посидеть с вами!

Комес взглянул на нее как-то непонятно – непонятным и жарким взглядом.

- Идемте.

Он приобнял Феодору за плечи, и они отошли подальше, за скалы. Они сели на песок и долго молчали.

- Леонард, вы ждали кораблей сегодня? – наконец нарушила молчание московитка.

- Да, - ответил он. – Но их могло задержать что угодно… Может быть, пережидали шторм.

- Может быть, - согласилась Феодора.

Разговор опять прервался.

- А если не дождетесь? Мы спасемся отсюда?

- Попытаемся всеми силами, - ответил Леонард. – Надежда всегда есть, дорогая.

Феодора прижалась к его плечу; они взялись за руки. Комес стал поглаживать ее пальцы, потом ладонь; Феодора ощутила жар, разгорающийся на щеках и в кончиках грудей. Она вдруг быстро отодвинулась от критянина и показала наверх, на огоньки монастыря, прославленного своими суровыми порядками и неприступностью, – со стороны моря скалы обрывались отвесно.

- Мне кажется, что мой муж сейчас наблюдает за нами оттуда, - сказала она.

Комес нахмурился.

- Что за мысли! Оттуда ничего не разглядеть на берегу!

Феодора покачала головой; она вдруг начала смеяться.

- Вы не понимаете, Леонард… Все вокруг думают, что мы с вами любовники, или ждут этого от нас… ваша команда, мои слуги, мои русские люди… даже мой муж ждет этого от нас, и он больше всех! Мне кажется, - она икнула от смеха, - что Фома мог притвориться мертвым, только чтобы посмотреть, что мы станем без него делать!

Это было настолько похоже на Фому Нотараса, что Феодора осеклась. Ей стало жутко.

Комес опять привлек ее к себе и приподнял лицо за подбородок.

- А что думает Феофано? – серьезно спросил он.

- Она знает точно, что мы не любовники, - так же серьезно ответила Феодора. – Метаксия одна знает меня так же хорошо, как ты.

Леонард покачал головой, словно что-то отрицая или отрекаясь, - а потом наклонился и приник к ее губам. Он поглаживал ее шею под спутанными волосами. Потом комес перехватил ее одной рукой за плечи, а другой стал ласкать и сжимать ноющие груди. Феодора всхлипнула; любовь этого человека накатывала как шторм, от которого не было спасения. Леонард уложил ее на спину, и она вцепилась в камень рядом, сдерживая стоны. Любовь греков ласкала и полировала ее изнутри, как море и борьба совершенствовали снаружи…

Ощущая жаркую тяжесть любовника, Феодора не чувствовала себя раздавленной и побежденной; это была цельность, которой ей так давно не хватало, борьба, которой она так давно жаждала. И даже обладая ею всецело, Леонард приподнимался над нею, забыв о своей раненой ноге; он даже сейчас берег ее, он служил ей.

Комес зажал подруге рот, чтобы она, вскрикивая, не разбудила остальных. Потом закутал в плащ их обоих, спасая от ночного холода.

Они долго лежали так, прижимаясь друг к другу. Наконец Леонард сказал:

- Нужно вернуться к костру.

Феодора закрыла глаза и приникла головой к его груди.

- Они все поймут.

- Они уже поняли, любимая, - серьезно ответил критянин.

Феодора подняла на него глаза – комес смотрел на нее, и в глазах его было безмерное, невыразимое словами счастье. Он склонился к ее лицу и еще раз поцеловал ее; а потом встал и потянул возлюбленную следом.

- Оденься и пойдем назад.

Ему словно не терпелось показать свое торжество остальным. Феодора вдруг нахмурилась. Как по-мужски!

Когда они вернулись к своим товарищам, то обнаружили, что Артемидор и его собеседник все еще не спят; не спала и Феофано. Старший помощник посмотрел на любовников и улыбнулся своему командиру. Феофано не улыбалась – она пристально глядела на свою филэ, и глаза ее блестели.

Комес скоро заснул, по-настоящему заснул; и тогда Феодора смогла подсесть к царице.

- Кто еще знает? – шепотом спросила московитка.

- Все… если и не все, завтра узнают остальные, - тихо ответила лакедемонянка.

Феодора встрепенулась.

- Метаксия, послушай…

Феофано накрыла пальцами ее губы и улыбнулась.

- Что бы ни говорили и ни думали о тебе мужчины… что бы ни замышлял твой теперешний любовник, - она подчеркнула это “теперешний”, - я буду любить тебя всегда. Все хорошо, моя дорогая.

Феодора блаженно прижалась к подруге. Та погладила ее по голове и прошептала:

- Но помни, что мой брат может быть жив… а мое сердце говорит мне, что он жив наверняка.

Феодора крепко уснула рядом с комесом; по другую сторону от нее лежали Мардоний и Микитка, приткнувшиеся друг к другу так же тесно. Под утро московитка, пока остальные еще не очнулись, проснулась и заплакала о своем муже; и Леонард утешал ее.

* Остров Прот входит в архипелаг Аладар в Мраморном море, прежде Принцевы острова, названные подобным образом как известное место ссылки особ византийских императорских фамилий.

========== Глава 118 ==========

Утром Феодора осталась со своими детьми: у нее опять пошло молоко, и она этому очень обрадовалась. Может быть, любовь комеса помогла…

Леонард велел ей оставаться на месте, и велел самым сильным воинам отряда стеречь женщин – и, прежде всего, свою возлюбленную. Все люди комеса радовались его долгожданной победе – и охотно взялись стеречь его счастье.

Теперь следовало опасаться освобожденных каторжников: благородство комеса легко могло обернуться против него. Хотя, если они оказались на соседних островах, их положение было хуже, чем у их хозяев: обе лодки остались у Леонарда с его командой, и каторжники попросту сделались пленниками без надежды на скорое возвращение к людям. Если они не погибнут от голода в ближайшие дни, все равно участь их будет незавидной.

Сам Леонард с несколькими матросами с утра опять отправился на поиски пропавших – он долго совещался со своей командой, стоит ли взять лодку и сплавать на соседние острова. Наконец решили, что осмотрят два ближайших острова: когда прибудут другие корабли, комес, как начальник всех троих судов, прикажет экипажам присоединиться к поискам. Это их долг. Ну а если галеры не приплывут, придется изменять все планы: тогда и пропавшие, и спасшиеся окажутся в одинаковом положении.

Леонард на прощание поцеловал Феодору на глазах у товарищей, поцелуем мужа; и Феодора ответила. Остальные видели это – и если не все одобрили, то все приняли.