- Что вы имеете в виду?

- Мистер Козак, как ни странно вам это покажется, но я не последний человек в этой стране.

"А чего ж тогда летаешь не на собственном или арендованном самолете, а обычным пассажирским рейсом?" - подумал Козак.

- Мне это не кажется странным, - вслух сказал он.

- Хотя я и летаю - изредка, правда - на обычных пассажирских лайнерах, - безошибочно прочтя его мысли, сказал Халид аль Валид. - Но у меня имеются определенные связи и возможности.

- Честно говоря, я пока не очень понял, к чему вы ведете.

- За вас ходатайствует один человек, имени которого я не могу сейчас назвать.

- Узнайте, пожалуйста, все ли в порядке с моей женой. Для меня это самое важное.

- Постараюсь выполнить вашу просьбу. Я вообще считаю, что хорошие люди должны помогать друг другу. Если угодно, это мое кредо.

- Приятно слышать, что вы считаете меня хорошим человеком.

- Иначе зачем бы я сейчас с вами разговаривал? Поверьте, добиться того, чтобы вам в камеру принесли телефон, оказалось нелегко даже мне. Мистер Козак!..

- Да, сэр?

- Мой вам совет, будьте благоразумны. Если вы станете вести себя правильно, то я с помощью моих друзей смогу добиться вашего освобождения.

Охранник отобрал у Козака смартфон. Его коллега внес в камеру два трехлитровых бачка и пару упаковок армейского суточного рациона. Половину этого добра он бросил к ногам Козака, остальное положил у несвежей подстилки сокамерника Ивана.

Этот тип склонился над смуглявым мужчиной в оранжевой робе, лежащим на боку. Он ногтем зацепил край ленты, отодрал ее, затем снял с Саида наручники.

С металлическим бряцаньем закрылась дверь камеры. Послышался звук запираемого замка.

Прежде чем в коридоре стихли шаги тюремщиков, в камере опять зазвучал хриплый, надсаженный голос Саида. Сокамерник Ивана снова затянул свои молитвы.

16 июня

Рахимбаев приехал в ресторан на Неглинной в половине седьмого вечера, совершенно один, как ему и было велено. Охранник Антонова обыскал южанина, отобрал у него смартфон, после чего ввел в отдельный кабинет.

Обстановка здесь была та же, как и двое суток назад. Стол, как и в минувшую пятницу, сервирован на двоих. Помещение освещено двумя настенными бра. Антонов, не вставая с места, указал гостю на свободное кресло, стоявшее по другую сторону стола.

- Добрый вечер, уважаемый Виктор Михайлович!

- Здравствуйте, Солтанбек! - несколько мягче, чем в прошлый раз, поприветствовал Антонов бывшего главу худжандского клана. - Присаживайтесь!

Южанин был одет так же скромно, да и выглядел он тоже не лучше, чем в пятницу: впавшие щеки, нездоровая, с желтоватым отливом кожа, потерянный взгляд.

- Угощайтесь! - Антонов кивнул на накрытый стол. - Зная, что вы придерживаетесь определенных норм и табу, я предупредил, чтобы нам подали халяльную пищу, соответствующую канонам ислама.

- Спасибо, Виктор джан.

Антонов налил себе из графина охлажденного клюквенного морса и заявил:

- Я слышал, вас вчера допрашивали в следственном комитете? Сколько длился допрос?

- Примерно шесть часов. Почти до семи вечера.

- Вы знаете, что вас собирались закрыть еще вчера?

Рахимбаев прерывисто вздохнул и ответил:

- Я был готов, говорил вам еще в пятницу, что все к этому идет.

- Как вы думаете, Солтанбек, почему вас до сих пор не посадили в изолятор?

Рахимбаев промокнул платком потное лицо и проговорил:

- По моему, вы лучше меня это знаете, уважаемый Виктор Михайлович.

- Почему следователи, работающие по вашей преступной группе, до сегодняшнего дня не изменили ваш статус со "свидетеля" на "обвиняемого"?

- Виктор Михайлович!.. - Южанин бросил на него умоляющий взгляд.

- Согласно поправкам в УК от две тысячи тринадцатого года, деяния, предусмотренные пунктом "г" части второй статьи два два восемь, караются лишением свободы на срок от восьми до двадцати лет. - Антонов аккуратно отпил кисловатый напиток, поставил стакан на стол, после чего посмотрел на южанина и продолжил: - В вашем случае, как меня проинформировали свои люди в следственном комитете и наркоконтроле, обвинение собирается просить по максимуму - двадцатку.

- Виктор джан, я отдал все, что смог собрать!..

- Я попросил знающих людей оценить ваши активы, Солтанбек.

- У меня одни долги! Я бедный несчастный пожилой человек.

- Вам и вашим близким принадлежат сотни гектаров земли в Воронежской и Липецкой областях. У вас есть домовладения и земельные участки в ближнем и дальнем Подмосковье. Это без учета наличности, вложенной вами в московскую недвижимость, в офисные и торговые точки. Специалисты говорят, что то, что они пробили, то, что принадлежит либо вам и вашей семье либо близким вам выходцам из Худжанда, стоит по рыночным ценам от четырехсот до шестисот миллионов. - Антонов зацепил вилкой ломтик темно красного балыка, положил его на свежий хрусткий хлебец, сверху добавил дольку лимона, отправил в рот, прожевал закуску и сказал: - Причем не в рублях, а в американской валюте. - Виктор Михайлович промокнул губы матерчатой салфеткой и продолжил: - Между нами говоря, вы основательно наварились на поставках афганского товара. Ведь так?

Лицо южанина стало пепельным.

- Это большое преувеличение, - заявил он. - Да, землю покупали, было дело. Но эти активы уже давно не мои. - Рахимбаев достал из кармана платок, промокнул влажное, словно покрытое липким налетом лицо. - И мы ведь делились. - Он понизил голос. - В том числе и с вами.

- Если бы я, Солтанбек, не вмешался, не задействовал бы своих знакомых и личные связи, то вам еще на прошлой неделе предъявили бы обвинение. Вы сейчас сидели бы не в этом прекрасном месте, а в набитой битком камере СИЗО, ожидая суда и максимально строгого приговора.

- Да хранит вас Аллах! - Рахимбаев поднял ладони, словно собирался молиться. - Да ниспошлет Всевышний вам и вашим близким бесконечные блага и радости! Мне же только и остается, что молить Аллаха милостивого и милосердного о спасении.

- У нас говорят: "На Бога надейся, а сам не плошай". - Антонов чуть приподнялся, щелкнул пальцами. - Эй, Солтанбек, придите в себя! У вас сын и племянник сидят в СИЗО! И сами вы уже одной ногой за решеткой! Действовать надо, а не молитвы читать!

- Действовать? - Взгляд южанина стал чуть более осмысленным. - Что именно от меня требуется, Виктор джан? Вы скажите, научите, как и что, а я все сделаю!

- Вот это уже другой разговор.

- Но чтобы собрать всю ту сумму, о которой вы говорили еще три месяца назад, потребуется время.

- Сейчас речь уже не о деньгах. Вернее, не только о них.

- Не о деньгах? - Южанин сам налил себе из графина сок. - А о чем? - Он залпом выпил стакан охлажденного напитка. - Извините, что то жажда мучит.

- Я же вам сказал, угощайтесь! - Антонов радушно показал на стол, уставленный яствами. - Теперь о том, что касается дела. В пятницу нам не дали договорить, помните?

- Да, вы куда то уехали.

- У меня было срочное дело. Так вот. Вы сказали, что у вас есть что мне предложить. - Антонов посмотрел на южанина и уточнил: - Вы сами завели разговор про неких американцев, которые зачастили в вашу страну. Имеется в виду в Таджикистан.

- А!.. Да, я подумал, что вам это может быть интересно.

- Не мне, - пояснил Антонов. - Я всего лишь бизнесмен. Посредник в некотором роде. - Он взял графин, налил напиток в высокий стакан и передал его собеседнику. - Кстати, вы упомянули про какого то господина, которого я, возможно, знаю.

- Да, это так.

- Где именно я мог его видеть?

- Полтора года назад. В Париже. - Южанин задумчиво покачал головой. - Вы встречались в "Серебряной башне". Мой брат, Фарход Шерали и вы с вашей спутницей. Помните?